Ставка на мертвого жокея
Шрифт:
– Ну и?
– В будущем месяце он хотел бы совершить два полета из Египта в окрестности Канн и обратно, - сказал Смит, не спуская глаз с Барбера, - на своем личном новом самолете. Затем, при третьем полете, вдруг окажется, что он торопится и поэтому полетит рейсовым самолетом, а его личный пилот полетит вслед за ним два дня спустя, один.
– Один?
– спросил Барбер, стараясь уяснить себе последовательность фактов.
– Да, один, - сказал Смит.
– Но с ним полетит еще маленький ящик.
– Ага, - ухмыльнулся Барбер.
– Значит, еще и маленький ящик.
– Еще и маленький
– А что будет в этом ящичке весом в двести пятьдесят фунтов?
– спросил Барбер спокойно и с облегчением, поскольку уже понял, что ему предлагают.
– Вам это знать необходимо?
– А что я скажу таможенникам, когда они об этом спросят?
– ответил Барбер вопросом.
– Пойдите и спросите Берта Смита?
– Вам не придется иметь дела с таможенниками, - ответил Смит, - уверяю вас. Когда вы вылетите из Каира, ящика на борту не будет. И когда вы приземлитесь в Каннах, ящика на борту тоже не будет. Разве не ясно?
Барбер сделал последнюю затяжку и погасил сигарету. Он внимательно вглядывался в Смита, который удобно сидел на стуле с прямой спинкой в неубранной комнате и выглядел слишком ухоженным и хорошо одетым в таком месте и в такой час.
"Наркотики", - подумал Барбер, почти ощутив их присутствие.
– Нет, Берти-бой, не ясно, - резко сказал Барбер, - давай выкладывай все до конца!
Смит вздохнул.
– У вас пока еще не пропал интерес?
– Пока еще не пропал, - ответил Барбер.
– Хорошо, - голосом, полным раскаяния, сказал Смит.
– Вот как все произойдет. Вам нужно будет примелькаться. Вы несколько раз взлетите и сядете в каирском аэропорту. Ваши бумаги всегда будут в полном порядке. Они вас запомнят. Ваше появление на летном поле станет делом обычным. И когда вы полетите уже один, все произойдет так же, как обычно. У вас будет с собой только небольшая сумка с личными вещами. На вашей летной карте будет отмечено, что пунктом назначения являются Канны и что вы сделаете промежуточные посадки на Мальте и в Риме только для заправки. Вы взлетите с каирского аэродрома. Затем отклонитесь от курса всего на несколько миль. Чуть в сторону от побережья - и вы полетите над пустыней. Вы сядете на старой взлетной полосе английских ВВС, которой не пользовались с 1943 года. Там вас встретят несколько человек... Вы слушаете?
– Слушаю, - ответил Барбер. Он отошел к окну и стоял, глядя вниз на улицу, освещенную солнцем, спиной к Смиту.
– Они погрузят ящик в самолет. Все это займет не более десяти минут, продолжал Смит.
– На Мальте вас никто ни о чем не спросит, вы не покинете самолет и пробудете там ровно столько, сколько надо для заправки. То же самое в Риме. Вы прибудете на южный берег Франции вечером, до восхода луны. И тут еще раз, - Смит говорил, как бы смакуя слова, - чуть отклонитесь от курса. На небольшой высоте перелетите холмы между Каннами и Грассом. В условленном месте увидите огни, расположенные в определенном порядке. Вы снизитесь еще, откроете дверь и с высоты ста футов выбросите ящик. Потом закроете дверь, повернете в сторону моря и сядете в Каннах. Никаких отклонений от намеченного маршрута. Вам не
– Чудненько, - ответил Барбер.
– Старый планчик, лучше не придумаешь. Он отвернулся от окна.
– А теперь скажи, что же будет в этом ящике?
Смит закудахтал так, словно его распирало от веселья и он должен был поделиться им.
– Деньги, - сказал он.
– Всего лишь деньги.
– Сколько?
– Весом в двести пятьдесят фунтов.
– От удовольствия у глаз Смита образовались морщинки.
– Пачки английских банкнот, плотно упакованные в легком, но прочном металлическом ящике. Пятифунтовые купюры.
В этот момент Барбер подумал, что говорит с психом. Но перед ним сидел Смит, пышущий здоровьем и деловой, непохожий на человека, который хоть раз в жизни усомнился в своем рассудке.
– Когда мне заплатят?
– спросил Барбер.
– После доставки ящика, - ответил Смит.
– Послушай, Берти...
– Барбер несогласно покачал головой. Смит закудахтал.
– Я предупреждал себя, что имею дело не с дураком, - сказал он. Ладно. Мы переведем двенадцать тысяч пятьсот долларов на ваше имя в швейцарский банк еще до первого полета в Египет.
– Ты мне так доверяешь?
Улыбка сползла с лица Смита.
– Да, мы вам так доверяем.
– Тут улыбка появилась снова.
– А сразу после доставки груза переведем остаток. Превосходная сделка. Твердая валюта. Никакого подоходного налога. Вы станете богатым. Полубогатым.
– Он захихикал собственной шутке.
– Всего небольшой полет на самолете. Чтобы помочь египтянину, который обожает юг Франции и не без основания озабочен неустойчивой ситуацией у себя на родине.
– Когда я встречусь с этим египтянином?
– Когда вы придете на взлетное поле и отправитесь в первый полет, сказал Смит, - он уже будет там. Не волнуйтесь. Он уже будет там. Вы что, еще колеблетесь?
– опасливо спросил он.
– Я думаю, - ответил Барбер.
– Учтите, все это не имеет никакого отношения и вашей родине, богобоязненно сказал Смит.
– Я бы даже не предложил ничего такого человеку, который сражался за свою родину на войне. И это не имеет никакого отношения к англичанам, к которым вы, возможно, питаете нежные чувства. Ну, а египтяне...
– Он пожал плечами, нагнулся, поднял конверт из плотной бумаги и вскрыл его.
– Здесь у меня все карты, если вы захотите их изучить. Маршрут отмечен, но, разумеется, в конечном счете полет совершаете вы.
Барбер взял толстую пачку карт и открыл одну наугад. На нее были нанесены подходы к Мальте с моря и расположение взлетно-посадочных полос. Барбер подумал о двадцати пяти тысячах долларов, и карта дрогнула в его руках.
– Все это до смешного просто, - сказал Смит, наблюдая за Барбером. Детская игра.
Барбер положил карту.
– Если это так просто, за что вы платите двадцать пять тысяч долларов?
Смит рассмеялся.
– Допускаю, что существует небольшой риск. Это невероятно, но поди знай. Если хотите, мы платим за ничтожно малую долю риска. В конце концов война должна была выработать у вас иммунитет к риску.