Ставка на выбывание

Сергеева Оксана Михайловна

— Не стоит. Давайте оставим все как есть.

Разумом Александрова понимала, что нужно встать и уйти. Но воли странным образом не хватало — так и сидела, будто приклеенная к стулу, беспомощно следила за его руками, вслушивалась в зрелый грудной голос. Куда ее воля рядом с ним девается, Маша не понимала. Потому и Инне не смогла объяснить, что чувствует к этому мужчине. Ничего трепетного и теплого она не ощущала, а только в желудке засасывающую пустоту, как перед экзаменом.

Виталий кончиками пальцев снова подтянул к себе две карты и Маша, сама не заметила, как снова задышала с ним в такт: задерживала дыхание, когда он ставил карты и выдыхала, когда

он осторожно убирал руки. Еще через минуту она с удивлением обнаружила, что начала всерьез переживать за его карточный домик. Что вот-вот он рухнет, и усилия Виталия пойдут прахом.

— Бесишь ты меня, Маня, — тихо признался он.

— Слава богу, — облегченно вздохнула Мария.

— А ты думала, что я к тебе испытываю другие чувства? — бросил на нее усмехающийся взгляд.

— Честно говоря, да.

— Что я тебя хочу?

— Угу.

— Правильно думаешь. Но ты меня жутко бесишь, потому что все три месяца делаешь вид, что между нами ничего не происходит.

— Между нами и правда ничего не происходит. И никогда не должно произойти.

— Врешь. Между нами… буря, — невозмутимо произнес он и щелкнул по карте.

Большой карточный домик рассыпался. Бажин ладонями сгреб карты в кучу, а Маша еле сдержала возглас сожаления. Придвинув к себе чашку, Виталий стал мешать кофе, слегка постукивая ложечкой о край.

— Машенька, я вам предлагаю романтическую связь. Можно за деньги.

— Нет, — сразу ответила она.

— Без денег, но с чувствами.

— Нет.

— Долгую и пронзительную. С ухаживаниями.

— Нет.

— Одна ночь.

— Нет.

— Один раз.

— Нет, — выдохнула она напряженно и поставила чашку на стол, которую все это время держала в руке. — Если это была такая шутка, позвольте, я тоже пошучу. Романтическая связь будет возможна, если вы себе ухо проколите. Меня страшно заводят парни с серьгами в ушах.

— Машенька, не обижайся на мои слова, — с кажущейся простотой произнес он. — У меня нет времени на сантименты, да ты их и не принимаешь.

— Я не обижаюсь. Всего доброго.

Поднявшись со стула, она пошла прочь из кухни, но у двери бросила на Бажина быстрый взгляд. И замерла, увидев его улыбку. Он смотрел в чашку с кофе и улыбался. Когда же Мария обернулась, он поднял глаза, продолжая хранить на лице эту странную улыбку.

— До завтра, Машенька.

Маша вышла на улицу и, прошагав несколько метров, вдруг вспомнила, что так и не спросила разрешения на фотографии. Мысли об этом как будто испарились из ее головы, едва она села на стул. Александрова решила вернуться, чтобы закончить начатое, почти бегом преодолев расстояние, на которое успела отдалиться от дома. Уже без стука открыла дверь и оторопела. Кухня была пуста. Не было на столе ни пепельницы, ни карт, ни чашек с кофе, который, к слову, ни он, ни она, практически не пили. Не было самого Бажина. Только едва слышный запах сигарет говорил о том, что недавний разговор это не плод ее фантазии.

ГЛАВА 4

Вечер, проведенный с матерью, помог Марии прийти в чувства и собраться с мыслями. Ее мама обладала удивительной способностью преуменьшать проблемы и умела кого угодно убедить, что все заботы — это жизненная суета, не стоящая особенного внимания и испорченных нервов.

Лето наконец отпустило душные объятия, август начался ветрено и дождливо. Но это воскресенье радовало приятной погодой. Бажин радовал тоже. Так боялась благодаря ему оказаться в неловком положении, но Виталий великодушно демонстрировал на людях полное равнодушие. Что, однако, не мешало Маше пребывать в полной уверенности, что он не упустит случая поговорить. А она и не против. Бегать от него не собиралась.

К тому же вопрос с фотографиями так и остался не решенным.

И все же не это волновало Машу больше всего. Полночи прошло в мыслях над его предложением. Думала не о том, чтобы согласиться, а о том, как не поддаться случайному влечению и избежать этой «романтической связи». После такого прямолинейного признания очень трудно стало не реагировать на Бажина, отрицая их взаимное притяжение. Виталий очень привлекательный мужчина, этого не отнять. Высокий, гордо статный, темноволосый и темноглазый. Такой, какие ей всегда нравились. Поневоле к себе примеришь. Особенно сейчас, когда так не хватало рядом мужской энергетики. Хотелось и секса, и флирта, чувственного обмена, который происходит между мужчиной и женщиной во время общения. Но беда в том, что Бажин не тот персонаж, с кем стоило бы играть в такие игры.

Услышав позади себя быстрые шаги, обернулась.

— Смотри сюда. — Подойдя к ней ближе, Виталий чуть наклонил голову и указал пальцем на левое ухо. — Сразу в постель или сначала в ресторан сходим?

— О боже… — На Машу накатило безудержное веселье, и она громко рассмеялась. — Вы меня неправильно поняли. Я пошутила.

Бажин поддержал ее смех легкой улыбкой:

— Это была удачная шутка. Но ты даже не представляешь, насколько я азартный и рисковый человек.

— Вы, скорее, упрямый. И вам все-таки придется как-то обуздать свое упрямство. — Смотрела на золотую сережку и никак не могла поверить, что он все-таки сделал это. И не представляла, что он решится на такое, но это точно не имитация пирсинга и не клипса, Виталий Эдуардович действительно проколол ухо и вдел серьгу.

— Это невозможно. Это мой главный недостаток. Но, как у любого человека, у меня есть свои достоинства. Я добрый и отзывчивый, Машенька.

— Что-то не верится, — разбавила свою веселость здоровым скепсисом.

— Так ты меня ни о чем не просила. Попроси.

— О, да. У меня есть одна просьба.

— Какая?

— Оставьте меня в покое, Виталий Эдуардович.

— Нет, эта просьба неадекватна моим возможностям. Оставить тебя, Машенька, никакой возможности не имею. Силы воли не хватает.

— Вот. А говорили, что отзывчивый. — Сегодня никак не могла сдержать улыбку.

— Очень. Как вижу, так у меня все на тебя отзывается.

— Вот в это я охотно верю. Тогда мне придется что-нибудь предпринять.

— Например?

— Оформлю вам на участке маковую поляну. Загребут вас суток на пятнадцать, а я за это время успею завершить посадки.

— Главное, чтобы не кокаиновые кусты.

— Тоже можно. Они, знаете ли, очень фактурные. В моем деле главное — фактура. — Отступила на шаг, чтобы избежать с ним опасной близости, хотя отступать особенно было некуда, они стояли аккурат у живой изгороди. Впечататься спиной в стриженный кустарник тоже не хотелось.

— Маняша, не веди себя как стерва. Ты же не стерва. Мне в Минфин завтра, я задаром буду позориться?

— Так снимите сережку.

— Нет. Тут дело принципа.

— Тем более. И, вообще, мне кажется, что в Минфине у вас все свои и вашей репутации ничего не угрожает.

— Это ты меня сейчас обвинила в связях со злостными коррупционерами?

— Как я могу? Я всего лишь хотела сказать: вам точно наплевать, что о вас подумают в Минфине, потому что дверь вы туда, по всей видимости, ногой открываете.