Ставка на выбывание
Шрифт:
— Некуда там дерево садить, посадки крупномеров уже давно закончены, осталось место только для мелкого кустарника. Все рассчитано и отмеряно.
— Значит, надо кустарники твои выкинуть, а дерево посадить.
— Вот только этого мне не хватало — вашей инициативы в вопросе посадок. Что-то раньше вы не хотели принимать в этом прямого участия.
— Раньше я не знал, что это так увлекательно.
— Я серьезно. Виталий Эдуардович, не портите ландшафт, там такая сложная стилистика.
— Да мне плевать
— Только не рябину. Тогда уж лиственницу.
— Рябину.
— Почему именно рябину?
— Фактурная она потому что. И какое ни какое, а плодоносящее дерево. Типа польза от него.
Маша вздохнула:
— Без комментариев. Выбирайте свою рябину.
Рябину посадили у опушки леса, подбитой цветниками из гортензий.
— Как ты думаешь, она приживется? — спросил Виталий, присыпая землю кедровой мульчей. — Я ее с чувством посадил и со всей ответственностью.
— Тогда приживется, раз с чувством.
— Ты поужинаешь со мной?
— Поужинаю, — спокойно согласилась Маша, даже не думая отказываться.
Они провели вместе столько времени, оба устали и проголодались. Совместный ужин казался логичным завершением немного напряженного, но приятного дня.
Воспользовавшись гостевой ванной, Мария привела себя в порядок и прошла на открытую веранду. Куда ее отправила домработница, сказав, что Виталий Эдуардович распорядился ужин накрыть там и сам скоро спустится.
Он пришел несколькими минутами позже, поставил на стол бутылку красного вина и два бокала. Захватил с отдаленно стоящего кресла тонкий плед и накинул его Марии на плечи. Это было очень кстати. Она поплотнее закуталась в мягкий кашемир, прячась от прохладного ветерка.
— Поделитесь своими впечатлениями, Виталий Эдуардович. Если они у вас есть.
— Конечно, есть. Я полон разнообразных впечатлений. По поводу и без, — серьезно ответил он, откупоривая бутылку.
— Вы только не обижайтесь на меня, — произнесла она, тоном отсылая к их субботнему разговору. — Вы ведь сами пошатнули границы наших отношений своим… эм-м-м… предложением. Согласны?
— Согласен, — улыбнулся он и подал ей вино.
Она приняла бокал, не сопротивляясь.
— Поэтому я посчитала нужным ответить.
— У тебя получилось. И на самом деле мне стоит поблагодарить тебя за такой выходной. Навряд ли я бы самостоятельно в такое вляпался.
— Да, я тоже сомневаюсь, — ответно улыбнулась она и глотнула. Терпкое, крепковатое— как раз, чтобы согреться и расслабиться.
— Это все было очень забавно. Точно — «Завет Ильича».
— Да, они там все вне времени, есть такое. Им ничего не скажут ваши дорогие часы и одежда. В «Пушкинском» бардак, конечно, и с доставкой
проблемы. Но приживаемость растений практически стопроцентная и декоративные качества великолепные. Ради этого я готова забыть про все неудобства.
— Почему ты не зовешь меня по имени?
— Вы не предлагали.
— Я предлагаю.
— Не стоит. Меня и так смущает ваша прямолинейность.
— Врешь. Тебя не смущает моя прямолинейность. Тебя смущает что-то другое, но точно не моя прямолинейность. Думаю, ты прекрасно знаешь, как на тебя реагируют мужчины.
Маша сдержала улыбку, лишь выразительно приподняв бровь:
— Ну да, мужчины… такие мужчины.
— Извини, Маняша, мне сложно из своих намерений в отношении девушки, которая мне очень нравится, сделать какую-то интригу. И, честно говоря, я не понимаю, зачем я должен это делать.
— Поэтому я и боюсь, что, если позволю себе обращаться к вам на «ты», мне станет совсем невозможно работать.
Она и сейчас понимала, что ей не стоило общаться с ним в таком формате. Это уже точно не рабочие отношения и рабочая обстановка. Но отказаться не смогла. Не сумела перед самой собой лицемерно врать, что Бажин ее совсем не интересует, не сумела отказаться от возможности кое-что для себя прояснить. Хотя для него, само собой, это будет лишь поводом к дальнейшим действиям.
— Мне немного непонятен ваш интерес ко мне.
— Что непонятного?
— В чем такой азарт? Взять недоступное? Вас заводит то, что я отказываю? В чем мотив?
Он улыбнулся и покачал головой:
— Нет. Все очень просто. Ощущения. — Протянул к ней руку и мягко обхватил пальцами шею. — Когда я тебя трогаю, у меня горит рука… и внутри все тоже горит. Это ни за какие деньги не купишь. Поверь мне на слово. Такие ощущения за деньги не купишь. Других оснований мне не нужно. Хотя есть и еще кое-что.
— Что?
— Мне нравится, как ты воспитана. Мне нравится твоя непримиримая вежливость в любых ситуациях. И даже то, как ты упорно стараешься держать дистанцию, мне тоже нравится. Твои родители могут тобой гордиться. Я не люблю, когда мне дерзят. Когда мне дерзят женщины, я не люблю особенно.
— Но я точно знаю, что если бы вы сильно захотели, то взяли бы меня силой.
— Угу, — согласился он и нехотя убрал руку.
— Тогда зачем ждать столько месяцев? Если не в этом азарт.
— Мне не двадцать лет, чтобы обойтись таким сомнительным удовольствием. После которого в ответ я, очевидно, получу лишь обиду, презрение и ненависть. Я умею чувствовать и различать, согласна ли девушка со мной на близость или тянет время для порядочности. Хочу, чтобы ты согласилась, и тогда я возьму все. Я буду знать, даже если ты не скажешь об этом вслух.
— Я не скажу.
— Я буду знать, что ты согласна, даже если ты мне этого не скажешь. Сегодня тебя отвезут домой, завтра привезут обратно.