Стеклянная Крепость
Шрифт:
Выжившие члены команды пустили стрелы вдогонку нападавшему блюдцу. Они не попали в наездника, но, по крайней мере, одна застряла в блестящем крыле летательного аппарата.
Птица поднималась в воздух. Ее очертания расплывались в облаках, затем совсем исчезли. Какое-то время Кэшел все еще слышал жужжание, но блюдца больше не появлялись в поле зрения. Наконец небо погрузилось в тишину.
— Теперь мы можем идти дальше, — сказал шлем. — И быстро — на этот раз нам повезло, что они оставались на высоте. Вы видели в долине, что происходит, когда они сражаются ближе к земле!
— Да, мы это видели, — ответил Кэшел. Теперь он понимал эти проклятые деревья.
— Вы имеете в виду, что мы могли бы случайно пострадать, если бы эти штуки воткнулись в лес вместо друг друга, Мастер Шлем? — спросил Протас.
Маршрут, по которому они следовали, был круче, чем раньше. Иногда спуск был просто крутым, и Кэшел использовал посох в качестве опоры. Шлем перетекал через все, что попадалось на пути, как сороконожка, карабкающаяся по стене, ни на йоту не замедляясь. Протас карабкался прямо за шлемом, опуская руку, чтобы ухватиться, когда ему было нужно.
— Нет, я не это имел в виду, парень! — ответил шлем. — Я имею в виду, что если бы они опустились ниже, они могли бы увидеть нас — и они бы убили нас, если бы увидели. Видишь ли, ты более легкая добыча, чем их обычные враги. Возможно, вы думаете, что талисман спасет вас — и, возможно, вы правы, так оно и было бы. Но мне бы он не помог!
— «И, похоже, мне тоже», — подумал Кэшел. Что ж, он не ожидал, что их проводник из тех, кто сильно беспокоится о том, что случится с другими людьми. То есть, если назвать ходячий шлем «другим человеком».
Вершина хребта была лысой, и только маленькие растения цеплялись за щели, заполненные опавшими листьями. Часть вершины была лишена даже этого: вспышка огня очистила не только поверхность, но и расплавила скалу до зеркального блеска. Там была не тронутая жаром, расплавившим плотный гранит, звезда с количеством вершин, равным количеству пальцев одной руки.
— Встаньте в пентаграмму, — приказал шлем. — И сделайте это побыстрее. Здесь нет укрытия, и если они увидят меня, то выследят, даже если я вернусь в лес.
Ветер, дувший с обратной стороны пустоши, был свирепым, настолько сильным, что даже Кэшелу пришлось наклониться, чтобы пройти к центру звезды. Кэшел обнял Протаса левой рукой; с ветром мальчик справлялся, но штанины и подол туники яростно развевались.
— Мастер Шлем? — сказал Кэшел. — Из-за чего они воюют? Лягушки и люди в «птице»?
— Из-за чего воюют? — переспросил шлем. — Не из-за чего. Они сражаются, чтобы сражаться, вот и все. Здесь то, что и в вашем мире.
— Нет, сэр! — сказал Кэшел, удивленный тем, как ему стало жарко от этого. — В нашем мире идет борьба, это так; но в основе ее лежит борьба добра и зла!
— Ты так думаешь? — спросил шлем. — Что ж, я тоже дурак, как я и сказал.
Мерзко и понимающе смеясь, он направил зазубренный мясницкий нож в сторону Кэшела и Протаса. Свет, красный, как сверкающий на солнце рубин, вырвался из лезвия. И снова твердый камень исчез из-под ног Кэшела, и у него возникла иллюзия падения в беззвездную пустоту.
Глава 11
Крепость Торага вырисовывалась серой глыбой на фоне зелено-серо-черного болота. Солнце взошло уже два часа назад, и дождя не было.
Гаррик ухмыльнулся. В этой стране это сошло за ясное утро. Однако он хотел прибыть как можно раньше, на рассвете, чтобы у них был целый день для ведения дел с Коэрли.
— Я надеюсь, у нас будет достаточно времени, чтобы закончить работу при дневном свете, — сказал он Мецу, когда они вышли из рощи деревьев, листва которых свисала с раскидистых ветвей, как пучки мха. — Если мы этого не сделаем, никто из нас не переживет предстоящую ночь. Тораг не такой уж хороший полководец, но даже он достаточно умен, чтобы понимать, что он должен убить всех Травяных Людей, которые научились сражаться, прежде чем опасность распространится дальше.
— Коэрли убивают, не проявляя сообразительности, — ответил Мец отстраненным тоном. — Им нужно думать только в том случае, если они не намерены убивать.
Он посмотрел на небо. — У нас достаточно времени, — сказал он. — Если мы вообще сможем это сделать.
Каждый взрослый из деревни был с ними. То есть все, как посчитал Гаррик, способные совершить семимильный марш-бросок. Всего их было около пятидесяти, столько же женщин, сколько и мужчин. Они были нагружены вязанками хвороста, всеми их рыболовными сетями и скатанной стеной дома. Развернутый плетеный ковер позволил бы им пересечь болото, окружающее крепость Торага, не проваливаясь при каждом шаге по колено.
Затем начнется самая трудная часть.
Корл на сторожевой башне, наконец, увидел их и протрубил в свою трубу сигнал тревоги. Через мгновение он дунул еще дважды, издавая нервные всплески, в которых было столько же испуга от неожиданности, сколько и попытки разбудить своих товарищей.
— С кошачьими зверями, — сказал король Карус, — сейчас лучше, чем прямо на рассвете.
Голос призрака был спокойным и аналитичным. Но за ним скрывался неподдельный восторг воина, готовящегося вступить в битву. Он продолжил: — Их собственный народ не будет нападать при дневном свете, и до сих пор у них нет никого, кто мог бы это сделать. Охранник не был настороже, а у остальных животных было время спать.
— Так, внимание всем! — сказал Гаррик. Он рефлекторно повысил голос, хотя и знал, что Птица все равно донесет его слова до жителей деревни на повышенной громкости. — Держитесь поближе друг к другу, но не так плотно, чтобы вы не могли пошевелиться. Будьте готовы поднять сети, когда я скажу. Просто продолжайте двигаться дальше. И помните — этот мир создан для людей!
Он надеялся на одобрительные восклицания в ответ, но, очевидно, это не было частью политического процесса среди Травяного Народа. Он криво усмехнулся. По крайней мере, они не застыли в панике на месте. Это могло бы произойти, если бы они были немного более искушенными и, следовательно, понимали, во что ввязываются.