Стеклянная Крепость
Шрифт:
— Я бы сказал, что нам пора идти, — сказал Кэшел. Он не сказал, как оценил это: просто решил, что каждая секунда в этом месте, была на одну дольше, чем он пробыл бы здесь, если бы у него был выбор. Небо было голубым и ясным, но густой туман окутывал его разум с тех пор, как они с Протасом прибыли сюда.
— Ты думаешь, что можешь отдавать мне приказы, потому что ты большой человек? — спросил их проводник с крысиным лицом, впадая в гнев с внезапностью сосульки, откалывающейся от черепицы зимой.
— Вы здесь для того, чтобы направлять нас, — сказал Кэшел, слегка разводя руками. — Если вы не хотите выполнять свою работу, то просто скажите об этом и укажите нам направление, в котором мы должны двигаться. Но вы не такой уж и мужчина, если так поступаете.
— Не мужчина? — воскликнул их проводник. Он издал визгливый звук. Кэшел распознал в нем смех, но только после того, как его руки крепче сжали посох.
— Ты думаешь, я не мужчина? Что ж, возможно, и так, но, тем не менее, я поведу вас.
Он прошел мимо них, шлепая по грязной воде. Сзади Кэшел увидел, что спина человечка рассечена, скорее всего, топором. Концы ребер торчали из раны. Внутри органы пульсировали в общем красном месиве, но петля разрезанного кишечника сочилась черной жидкостью, размазываясь по нижней части плаща.
Протас сразу же направился вслед за их проводником. Его глаза остекленели, когда Кэшел мельком увидел лицо мальчика, но он не колебался. Сделав два шага в болото, он потерял оба своих изящных шлепанца с загнутыми носками.
Кэшел наклонился и поднял их еще до того, как Протас понял, что их оторвало грязью. Он сполоснул их в более глубокой воде, которая доходила до тропинки, по которой они шли, глубиной по щиколотку, затем вернул их мальчику.
— О! — воскликнул Протас, когда понял, что Кэшел протягивает ему через плечо. Он взял тапочки и смущенно сказал: — Прости, Кэшел. Я забыл, что ты сказал.
— Оставь их на потом, — сказал Кэшел. — Я все равно не думаю, что от них будет много толку в этой грязи.
— Кэшел? — спросил мальчик, больше не оборачиваясь. — Неужели мы умерли? Это что, Подземный Мир, где нас наказывают за наши грехи?
— Я так не думаю, Протас, — ответил Кэшел. — Но я тоже буду рад оказаться в другом месте.
— Что ты так говоришь! — сказал их проводник, поворачивая свою узкую крысиную мордочку, чтобы посмотреть на них через плечо. — Ты так говоришь, будто уже знаешь, куда направляешься.
Он рассмеялся, но не очень приятно. — Но, возможно, в этом ты прав, — добавил он. — Неважно, в какое место ты направляешься!
Заросли рогоза слева от тропинки задрожали. Кэшел проводил их взглядом, проходя мимо. Что-то гладкое и округлое поднялось из черной воды. — «Пузырь», — подумал он; — «грязь, извергающая разложение».
Она продолжала подниматься, серая и поблескивающая над поверхностью: огромная рыба, одна только ее голова была размером с выводковую свиноматку. Выпученные глаза уставились на Кэшела со злобой, которая, как ему показалось, была чем-то большим, чем просто его воображение. Проходя мимо, он слегка пошевелил посохом, но рыба осталась там, где была: наполовину показавшаяся из воды, но только наполовину.
— Следуйте за мной, и вам не причинят вреда, — сказал проводник. — Если, конечно, я не допустил ошибки.
Кэшелу показалось, что этот парень насмехается над ними вместо того, чтобы обнадеживать. Это было неподходящее место для порядочного человека. Кем бы ни был их гид, долгое пребывание здесь сделало бы и доброго человека раздражительным.
— Выполняйте свои обязанности, Мастер Проводник, — сказал Протас надменным тоном, который Кэшел слышал от него раньше, когда тот был напуган. — Мы понимали, что в наших начинаниях будет риск.
Заросли рогоза остались у них за спиной. Поблизости во всех направлениях виднелись болота с темной водой и илистые отмели, испещренные скользкими зелеными водорослями. Единственными другими растениями были папоротники, чьи листья завивались до высоты колен, как перья. Многие из них были темно-бордового цвета. На горизонте виднелись горы, но в этом затуманенном паром воздухе Кэшел не мог угадать, как далеко они находятся.
Он оглянулся. На голой земле их следы наполнялись водой и размывались прямо у него на глазах. Когда они ступили в черную воду, под ними закружилась грязь, но она так, же быстро оседала.
Глаза продолжали следить за ними. Иногда Кэшел мог видеть также голову и спину рыбы, иногда — нет.
Он повернулся и прочистил горло. — Протас? — позвал он. — У меня в кошелке есть немного хлеба и сыра, а кроме того, бутылка эля. Не желаешь ли чего-нибудь перекусить?
Это было неподходящее место для этого, но, ни одно из тех мест, где они побывали, не было лучше. Прошло много времени с тех пор, как они с Червораном стояли в комнате, и Кэшел даже не знал, когда мальчик ел в последний раз.
— Я не голоден, Кэшел, — осторожно сказал Протас. — Но, ах, спасибо тебе.
— «Он напуган до смерти, но слишком мужчина, чтобы сказать это», — подумал Кэшел, внутренне, улыбаясь. Вслух он сказал: — Ну, тогда, может быть, позже, после того, как мы доберемся туда, куда направляемся.
Затем, поскольку это было в его характере, он добавил: — А, Мастер Проводник? Не хотели бы вы сами чего-нибудь? Это грубая еда, но, как я обнаружил, она помогает мне держаться в дороге.
— Есть вашу еду? — сказал человечек, с усмешкой поворачивая свое длинное лицо. — Нет, не ее. Но, может быть, вы хотели бы разделить мою трапезу? Могу я предложить вам ее? Это соответствовало бы моим обязательствам как вашего собрата, не так ли? Предложить вам поесть?