Стекляный лабиринт
Шрифт:
– Тогда принимай клиентов, а мы займемся своими делами.
Колодников с Мазуровым отошли в сторону.
– Ну, что дальше делать будем? Здесь тоже голяк.
– Сначала отпустим участковых, чего они с нами мучаются.
– Я могу и остаться, - предложил подошедший Мысин.
– Меня дома никто не ждет.
– Ты не женат, что ли?
– Нет, с матерью живу.
– Ну вот, а говоришь, никто не ждет! Как раз матери больше всего нас и ждут, - сказал Мазуров и кивнул Колодникову.
– Тогда всех отпускаем, а Андрюха с нами поедет.
– Ну, теперь как в лимузине, - пошутил Колодиников. Никто уже не жаловался на отдавленные коленки. Невольно продолжили разговор про своего неуловимого Свинореза.
– Так что, у нас тупик?
– спросил Мазуров.
– Почему тупик, есть одна зацепка. Синяя "десятка", - отозвался Колодников.
– Ну-у! Нашел тоже мне зацепку. Сколько их у нас по городу мотается. И каждая вторая синяя.
– А если подумать?
– обернулся к нему Колодников.
– В такое дело люди со стороны вряд ли ввяжутся. Скорее всего, это кто-то из антоновской братвы. У них сейчас мода на синие "десятки".
– Ну не скажи!
– парировал Мазуров.
– Многие из наших барыг ездят на "десятках". Тот же Ахмедов, Мирзоян.
– Ты все пытаешься связать их с Орловой?
– Ну да.
– А мне кажется, что из этого дела торчат уши братвы. Кто из них раскатывает на "десятках"?
– Корей, триста тридцать три, АО. Сопрыкин, пятьсот пятьдесят пять, Самоха, шестьсот шестьдесят шесть, тоже АО. Да еще не то трое, не то четверо недавно купили. У самого Антоши "десятка" была, правда, зеленая.
– У него же джип "Чероки"?
– возразил Колодников
– И "десятка" тоже, но он на ней почти не ездил. Все больше жена его, Татьяна, раскатывала.
– Продал он ее тому же Ахмедову, - подал голос Мысин.
– А ты откуда знаешь?
– удивился Мазуров.
– Знаю, - коротко отрезал парень, но потом все-таки пояснил: - Сам видел, как он ее отгонял от дома Антонова. Зато Антоша своей жене купил "Опель", цвет серебристый металлик.
Аркадий Антонов был крупнейшим в городе предпринимателем, но одновременно и "бригадиром" самой первой в Кривове группировки. Сначала Антоша был простым рэкетиром, а потом потихоньку прибрал к рукам несколько магазинов, бензоколонку, станцию автосервиса. Самое забавное, что с Колодников они были погодками, и оба учились в одной школе и даже некоторое время в одном классе. Майор давно точил зуб на бывшего одноклассника, но подобраться вплотную не мог. Ему удалось лишь слегка пощипать первого мафиози Кривова, посадив пару его братков по разным мелочам.
Когда подъехали к зданию ГОВД и посмотрели на часы, выяснилось, что уже второй час ночи и разыскивать синюю "десятку" без помощи ГАИ нет смысла. Да и головы у всех троих соображали с трудом, поэтому решили разъехаться по домам.
Утром Колодникова, как говориться, совесть загрызла. Едва он зашел в свой кабинет, как зазвонил телефон.
– Да, Колодников.
– Я тебя убью!
Несмотря на свирепую ярость, изменившую голос, майор мгновенно узнал звонившего. Он хлопнул себя по лбу и взмолился:
– Юр, Юра, прости, прости меня ради бога! Совсем вчера замотался, забыл про тебя!
– Пристрелю как собаку!
– в том же тоне продолжал лейтенант.
– Юр, Юр, не спеши, я еще замолю свои грехи. Выдай мне индульгенцию. Кстати, ты, где сейчас?
– А ты не догадываешься?!
– Голос Астафьева был предельно язвителен.
– Все там же, в той же гребаной больнице.
– Юр, я сейчас вызову двух своих орлов, и они сменят тебя. Слушай, пока ты там, найди, пожалуйста, в хирургии врача по фамилии, сейчас, - он порылся в своей пухлой записной книжке.
– Сударушкин. Как раз в его смену привезли Орлову, может, он что-нибудь новое расскажет. Юр, я тебе с получки литр поставлю, ей-богу!
– Нужен мне твой литр, - Астафьев покосился на сидевшую в метре от него медсестру и сказал, не вдаваясь в подробности: - Ты мне вчера такой кайф обломал.
Вчера вечером Юриного прихода тщетно ждала суперкрасивая женщина, которую Астафьев добивался более полугода. И когда она наконец-то решилась изменить своему мужу-бизнесмену, отбывшему в командировку, неожиданно со своей просьбой вмешался Колодников.
Минут через двадцать прибыла смена, два веселых милиционера, почти неразлучных по работе. Лешка Шаврин и участковый Виктор Демин. Два этих толстячки-весельчаки зубоскалить начали еще с порога.
– Герою патрульно-постовой службы наш пламенный пионерский привет! Плывут пароходы: привет Юрашу!
– Награждаешься орденом Сутулого первой степени с непременным и экстренным вручением пинком под задницу.
Обменявшись рукопожатиями, Алексей опять подколол Астафьева:
– А нам сказали, что ты уходить не хочешь.
– Я думаю, мы зря, может, приехали, - поддержал его Виктор.
– Что, остаешься?
– Идите вы на фиг, - отмахнулся от них усталый, злой и голодный лейтенант.
– А точнее - в палату номер пять, прямо по коридору.
Глядя вслед коллеге, Лешка сказал:
– Нет, ну совсем парень, чувство юмора утерял.
– Это верно. Но главное, чтобы нас с тобой здесь так же не замариновали на сутки.
– Не, ты что! Я Фомина с кровати подниму, что Фомина, министра. "Алле, это министр? Мать твою, когда смена будет..."
Астафьев же пошел не домой, а отправился разыскивать хирурга Сударушкина. В прежние времена он с легкой душой послал бы Колодникова с этой просьбой на три буквы и пошел домой спать, но сейчас какая-то неведомая сила толкала его вперед. Позевывая на ходу, он сначала поднялся наверх, в хирургию, потом спустился вниз, в приемное отделение, и только в травматологическом отделении нашел молодого круглолицего врача Сударушкина, рассматривающего рентгеновский снимок чьей-то головы.