Стена между нами
Шрифт:
Несколько минут Дорнан наблюдает за мной, словно пребывая в сомнениях, что же делать дальше. Меня снова начинает трясти, разогретая кровь бежит по телу, мышцы сводит болезненной судорогой, в кожу впиваются сотни раскаленных игл. С губ срывается тихий стон, дракон тут же подходит вплотную, опускается на гальку. Огромная когтистая лапа аккуратно сгребает меня в охапку, прижимает к телу зверя, длинный хвост закрывает от ветра мои колени.
Дракон излучает тепло. Не такое сильное, как огонь, но довольно ощутимое. Мне страшно и изумительно спокойно одновременно. Чудовищные
Аккуратно высвобождаю руку, провожу ладонью по чешуйкам, говорю хрипло:
— Спасибо, что спас.
Ответом мне служит раздраженное фыркание. Дорнан сердит и даже не собирается этого скрывать, но продолжает прижимать меня к себе, делясь живительным теплом, закрывая собой от ветра и холода. Я незаметно проваливаюсь в сон, успокоенная треском огня и гулким биением огромного сердца, спрятанного под непробиваемой броней.
Главa 25. И что дальше?
Сон сморил Лиан практически мгновенно, оставив владыку наедине с собственными противоречивыми мыслями. Ему хотелось ругаться и плеваться огнем, рвать и крушить или хотя бы высказать всё, что он думает о её безрассудном поступке. Крыло ныло и болезненно пульсировало, дым щипал глаза, но ардере упорно жался к огню, понимая, что для крохотной продрогшей женщины в его объятиях тепло и отдых совершенно необходимы.
Дорнан никогда особо не интересовался тем, кто должен стать его парой. Приучал себя к мысли, что не важна её внешность, происхождение, характер. Знал наверняка: это не будет иметь значения, всё равно ему предстоит строить мосты, искать взаимопонимание и учиться смотреть на мир чужими глазами.
Он даже мысленно усмехался про себя: кому, если не долгоживущему ардере, подавать будущей супруге пример терпения и мудрости? Быть спутницей правителя — это привилегия, но и долг, не всякая женщина хочет такой жизни, не каждая выдержит груза ответственности. А любовь… Хорошо, если она будет, но даже простой симпатии или временной страсти будет довольно, чтобы избежать обиды и разочарования. В конце концов, путь к женскому сердцу — не такая уж и тайна, а превращать чью-то жизнь в мучение только чтобы потешить свое самолюбие, владыка не собирался.
Потому в день прибытия избранных Дорнан смотрел на перепуганную стайку людей почти без интереса: слишком много других забот лежало на его плечах. Окажись в момент перехода за Стену на месте Лиан любая другая девушка, владыка остался бы также любезен и спокоен, как и был.
Но стоило им миновать портал, как смутное предчувствие заставило Дорнана присмотреться с незнакомке внимательнее. Как и от всех прочих, от неё ощутимо веяло страхом, но в её глазах, смотрящих на Стену, в прикосновениях к гладкой поверхности, в неслышном шепоте, в скрытом волнении было что-то иное: надежда, страстное желание, совершенно иная цель. Девушка горела изнутри нестерпимо ярко, хотя это было почти незаметно под удушающе огромным слоем ненависти. Это интриговало гораздо сильнее, чем растерянный вид или настороженное любопытство других участниц.
В дни, предшествующие первому испытанию, Дорнан тщательно изучил всё, что лхасси знали о будущих невестах. С особенной старательностью прочел записи о двух девушках, которые по мнению богов, более всего годились для зачатия наследников алти-ардере.
Такие разные внешне и совсем несхожие характерами. Одна — нежная и тихая, как горное озеро, немного испуганная, но полная веры в чудо. Вторая — та самая огненноволосая — дерзкая, упрямая, несгибаемая, ухитрившаяся проявить твердость воли даже оказавшись в новом, пугающем мире.
Разум советовал пойти по более простому пути, выбрав смирение и кротость, но сердце… О, коварное сердце неожиданно дрогнуло и потянулось к странному пламени внутри незнакомки. Самому себе Дорнан пояснил это банальным любопытством, возможно, стремлением помочь стиснутой догмами душе вырваться на поверхность и глотнуть свободы.
Первое же испытание расставило всё по местам. Лиан поднялась на вершину, и ослепительное сияние её чистой, незамутненной радости поразило алти-ардере. Казалось бы ничего не значащая победа преобразила девушку, на мгновение приоткрыв миру её настоящую суть. Прекрасную и неповторимую, как истинный облик самих ардере.
Дорнана укололо неожиданной завистью: хотелось, чтобы этот взрыв эмоций был подарен не наполовину затянутой туманами долине, а ему самому, существу из плоти и крови. Мужчине и, возможно, её будущему мужу перед богами и смертными.
Владыка мог бы поклясться, что расслышал в волнах тумана затихающий смех духов долины: нельзя ненавидеть? Вот и учи, мудрый и всесильный алти-ардере, пониманию и доверию ту, кто видит в тебе чудовище. Справишься — получишь в награду её любовь. Отступишь — будешь всю жизнь сожалеть об упущенной возможности.
Владыка не стал спорить, приняв вызов. Безропотно выслушал отказ второй своей избранной, позволив ей выбыть из состязаний. Не возразил, когда Кеган взял её в свой дом, дал разрешение на заключение брака. Их единственный с Микой разговор наедине отпечатался в памяти дуновением летнего ветра. “Духи говорили со мной, я знаю, что не нужна вам, — просто сказала она. — Как и вы — мне. Меня не надо спасать, мне нечему научить вас. У нас совершенно разные судьбы, но, если мне позволено высказать просьбу, то умоляю, будьте терпеливы со своей избранницей”.
Дорнан кивнул: о да, терпение и выдержка ему точно понадобятся. Одна только ночь после испытания в горах, полная лихорадочного бреда, стоила ему нескольких седых волосков. Лиан смотрела на него широко распахнутыми глазами, но видела перед собой лишь видения и пугающие образы, а шепот её с каждой минутой становился все тише и бессвязнее.
— Она уходит, — хмуро констатировал лекарь. — Еще несколько часов — и лихорадка убьет её, увы, я ничем не могу помочь.
— А магия? — хмуро уточнил Дорнан.