Стервятники
Шрифт:
11 января 1926 года З.И. Гордеев признается виновным в преступлениях, направленных к свержению, подрыву и ослаблению рабоче-крестьянских Советов. Приговор - расстрел. Его привели в исполнение в Чите 30 января 1926 года.
.РОКОССОВСКИЙ открыл глаза и принялся накручивать ручку телефонного аппарата:
– Барышня, милая, соедини с Читой. Номер? А номер такой, красавица.
– Слушаю.
Голос жены прозвучал глухо, как из бочки, но его колокольчик Константин узнал бы из тысячи. Юлечка. Немногим больше года прошло, как связали их брачные узы, а если собрать в кучу все служебные командировки молодого
– Потерпи, любовь моя, еще тройку дней. Все закончилось, скоро буду в Чите.
Потянуло легкой прохладой с величаво текущей Шилки, в темной глади отражались редкие огоньки с противоположного берега. Константин подошел к распахнутому окну и вдохнул полной грудью. Мирная жизнь продолжалась.
Глава 17. МАКСЮТА, 23 февраля 1995 года
«ЗАТЯНУТЫЙ» Вовчик мерно тащился по Амурской. От фонаря к фонарю. В левом кармане расстегнутой дубленки в такт его нетвердым шагам побрякивала в пластмассовой коробочке пара авторучек: девки подарили поутру, когда нарисовался в редакции областного «органа». А с мужиками дернули по стакашку. И появилось праздничное настроение. Но в течение дня оно потихоньку испарилось. Как и спиртное. Физика-с, - мать ее!
– с химией: чем больше киряешь, тем меньше радости. Обратно пропорциональная какая-то загадка распития спиртных напитков!
К первым сумеркам, с учетом символического закусона, основным блюдом которого была «курятина» - привычные сигареты «Бонд» - Вовчик был «затянут» основательно и бесповоротно. Он смутно помнил, что какой-то компанией они ввалились в привокзальное кафе, чего там заказывали, ели и пили. С полной определенностью мог засвидетельствовать только одно: все происходило под флагом «бондианы», потому как в кафе сигареты у него закончились, и официантка принесла две пачки.
Вовчик остановился и тщательно исследовал карманы. Нашлась только одна пачка, полупустая и измятая. «Надо бросать курить», - с трудом подумалось Вовчику.
Он вытащил после долгих манипуляций надломленную сигарету и снова отправился в путешествие по собственным карманам в поисках зажигалки. В руки постоянно лезла коробочка с авторучками.
Блин, такое ощущение, словно эти коробочки лежат в каждом кармане - дубленки, криво застегнутого пиджака, в нагрудных карманах рубашки и даже в заднем брючном. А вот зажигалки не было. Вовчик растерянно оглядел пустынную полуночную улицу, пожевал сигаретный фильтр.
«ЛЮДИ ДОБРЫЕ, и в том числе господа-бизнесмены! Если вы успели полюбить «Набат» и не хотите, чтобы газета прекратила свое существование, помогите деньгами. Наш расчетный счет 100700676 в комбанке «Забайкальский», МФО 282011».
С таким аншлагом в октябре 1992 года вышел очередной номер еженедельника криминальной хроники, который двумя годами ранее, в январе девяностого, учредили Читинская областная организация Союза журналистов СССР и временный комитет по борьбе с преступностью при облисполкоме. Но рухнул Союз нерушимый, и эффект домино сработал в городах и весях. В разных направлениях и вариациях.
Дотационная печать в массе своей приказала долго жить, рухнув вслед за страной. Некоторым газетам, из тех, что носили в подзаголовке спасительное слово «орган», удалось
«Набат» тоже еще два года выживал. Вначале с помощью областной крестьянской газеты, потом за счет спасительного решения начальника областного УВД. Генералу очень хотелось иметь собственную милицейскую газету, поэтому были изысканы кое- какие резервы и возможности.
Как бы там не было, но Вовчик Николаев в эти смутные времена не бедствовал. Он плодотворно сотрудничал и в «органе», и в криминальном еженедельнике (до его окончательной кончины), и еще в десятке областны изданий, официально числясь собкором одной из центральных газет. Озолотиться, конечно, ему не грозило, но жизнь складывалась вполне безбедная.
А вот на личном фронте у Вовчика был полный крах. После того, как его самым беспардонным образом кинули любящая - в чем он был уверен!
– женщина и надежный - в чем он не сомневался!
– друг. Причем, как заключил Вовчик, путем откровенного и наглого сговора на почве прямо-таки животного секса.
Так с мая девяносто третьего он и маялся. Стресс снимал традиционным русским способом. Постепенно «лечебные» процедуры зачастили, становясь продолжительнее. Дело успешно двигалось к идеалу, именуемому «белочкой». Но и изрядно подшофе репортер В. Николаев мог выдать добротный материал, как часто и происходило. Талант не пропьешь!
Постепенно, с помощью алконавтики, Вовчик избавился от болезненной проблемы личной жизни, связанной с прекрасным полом, сосредоточившись на репортерской работе и собутыльниках.
Последнее принципиально - в одиночку Вовчик и наперстка не поднимал. Проблема собутыльника не существовала: чего-чего, а знакомых была тьма.
Такова особенность журналистской жизни. Пишешь о людях и - вот они, люди! Понятно, что люди разные, но Вовчик всегда делил их на две категории: одни представляли для него журналистский интерес, другие нет.
Но вот что обращало на себя внимание: из круга тех, с кем Вовчик выпивал, заметно убывали герои его репортажей и очерков, зато прибавлялись совершенно незнакомые и неинтересные личности.
НО ЧТО была маята Вовчика Николаева по сравнению с дискомфортом, пропитавшим, как губку, Юрия Николаевича Максюту! И на то были увесистые причины.
Именно увесистые, потому что они представлялись Максюте либо гирями на ногах, либо тазиком с бетоном, куда, опять же, забетонированы его ноги! В любом случае, лично он в этих представлениях всегда выглядел одинаково - трупом, медленно опускающимся на дно какого-то заброшенного водоема.
Это снилось с завидной регулярностью. Спиртное и секс не помогали. Спиртным Юрий сильно не злоупотреблял, а на секс нужен был настрой. С чего бы такому настрою присутствовать, если постоянно сверлило одно: что будет с ним, Максютой, когда он надоест хозяину - Евгению Михайловичу Рунге?
Уже четвертый месяц тянулась тихая агония ВЭФ «Контракт». Внешне, конечно, еще где-то и как-то пыжились: формально закрывали обязательства по контрактам, но сведущие в местной экономике люди уже сообразили: фирма сдохла. Привычную легальную крышу жалко, но что делать: так называемая внешнеэкономическая деятельность разожгла аппетиты таможни, налоговики стали проявлять пристальный интерес.