Стервятники
Шрифт:
Максюту, устремляясь за его спину, на входящих и выходящих из здания.
– Всего четверть часа, максимум.
– А что вас интересует?
– Если коротко - перспективы внешнеэкономического сотрудничества возглавляемой вами фирмы с Китаем.
– В январе в областной газете уже было обширное интервью на эту тему.
– Да, да, конечно! Но.
– Вовчик цыкнул зубом, выудил из кармана сигарету и сунул ее в угол рта.
– Извините, уважаемый Юрий Николаевич, но циркулируют упорные слухи, что «Контракт» уходит с рынка.
–
– решительно отрезал Максюта.
– Так давайте мы их и развеем в центральной и местной прессе, - вкрадчиво сказал Вовчик Николаев и преданно посмотрел Юрию Николаевичу в глаза, на миг приостановив свой скачущий туда-сюда взгляд.
– Ну, хорошо. Пойдемте, - сдался Максюта и зашагал за угол, к своей машине.
Они уселись в салон, и из репортера полезли вопросы, свидетельствующие о его довольно хорошей осведомленности в делах «Контракта». Четверть часа затянулась. Но деваться Максюте было некуда.
Буквально пару дней назад он получил от Рунге однозначные инструкции: вслух ликвидацию фирмы не светить до последнего. Крупная китайская корпорация, специализирующаяся на поставках тяжелой техники, со дня на день должна была разродиться решением о продаже «Востокзолототехснабу» крупной партии японских бульдозеров по льготной оптовой цене. Партнеры из Поднебесной не были филантропами: попутно они планировали всучить ВЭФ «Контракт» Херопсову пирамиду барахла, больше схожего с неликвидом.
Китайцы пронюхали, что «Контракт» ходит под фирмой Рунге, потому и возникла такая «биметаллика». Благо, еще не ведали ни о истинном предназначении «Контракта», ни о том, что на фирме поставлен крест.
А Рунге в данном случае планировал незатейливо: бульдозеры получить с максимальной скидкой, а уж потом развести руками, мол, почил в бозе «Контракт», ничем помочь не могу. Он тоже навел справки о партнерах и знал, что японская техника у этой китайской корпорации - последняя. А дальше торговать они будут родной, самопальной, скопированной у японцев по традиционной методе: внешне - не отличишь, а внутренности. Как говорится, та же столица, только дома пониже и асфальт пожиже. В общем, есть возможность урвать у китайцев десяток-другой могучих «Камацу» по смешной цене - и спасибо им за это!
Максюта довольно умело объехал все рогатки, расставленные Вовчиком, удовлетворенно чувствуя нарастающий азарт. За словом в карман не лез, к месту вкручивал незатертые анекдоты, угощал журналюгу дорогими сигаретами «Собрайн», а потом и вовсе предложил прокатиться в пригород - село Угдан, где недавно появились и стали размножаться маленькие кафе, угощающие вкусными бурятским позами - буузами. На незамысловатое мясное лакомство в Угдан стало наезжать все больше и больше читинцев и гостей областного центра.
Вовчика уговаривать не пришлось. На халяву и уксус сладкий. Тем паче, Николаева в очередной раз осенило: корреспонденция на местную экономическую тему, заказанная московскими работодателями, уже фактуркой набита предостаточно, колорит восточного соседа он туда подмешает в необходимой «Столичному вестнику» пропорции, а заодно.
Почему бы не сварганить попутно очеркушку про талантливого предпринимателя, остроумного собеседника и вообще приятного человека? Добротно так слепить образ, как мэтру пера и положено. Чтобы не только «трудовой облик» со строки пер, но и личные изюминки проглядывали, всякие там хобби.
Полчаса спустя Максюта и Николаев уже расположились в крошечном домике-кабинке угданских «Близнецов», за маленькими окнами которого продолжал посвистывать серый хиус. А здесь было тихо и уютно, небольшое помещение хорошо прогревалось бытовым масляным калорифером. Кафе потому и носило необычное для бурятского села название, что состояло из нескольких маленьких домиков-кабинок, отличимых друг от друга только номерами, аккуратно выписанными на наружной стене каждого домика.
Юрий заказал буузы, салаты, минеральную воду и бутылку «Гжелки».
Вовчик с комфортом вписался в роль гостя. Из него поперло красноречие, с помощью которого он умел разговорить собеседника: незаметно вызывал на откровенность, выуживая что-то личное, интимное - те самые изюминки. Старый журналистский прием в беседе: ты заливаешь про свои увлечения, а собеседник откликается, мол, а вот я.
В числе прочего, помимо чисто мужских забав - авто-мото-вело- фото, гребля, разная и охота, - Вовчик похвалился, что-де большой он энтузиаст краеведения, водит дружбу со всякими местными исследователями, любит порыться в тишине архивов и т.д.
Словно что-то щелкнуло в мозгу Максюты. Так, так, так, интересно. Разглагольствования быстро закосевшего журналюги на краеведческую тему продолжили застолье с добавлением водки и закуски, собеседники перестали «выкать» друг другу, превратившись в Юрана и Вована, корешей по жизни. Угощающая сторона щедро наливала стопку гостя до краев, а следить за количеством выпитого угощающей стороной было не в правилах Вовчика.
– История Забайкалья, Юран, это неисчерпаемая тема!
– размахивал руками Вовчик, не забывая периодически опрокидывать в рот стопку и смачно вгрызаться в горячую буузу, с громким шумом высасывая жирный сок.
– Да, дружище, ты безусловно прав. Тема неисчерпаемая, - поддакивал Максюта.
– Тут, видимо, нужна узкая специализация. Один, например, изучает историю Читы, а другой - как золото мыли в горах.
– Точно! Без своей темы утонешь!
– утвердительно мотнул головой Вовчик.
– Вот меня всю дорогу интересует криминальное краеведение.
– История забайкальской каторги?
– Не-а. Ну, так, постольку поскольку. Эту тему, старик, уже изъездили вдоль и поперек! А вот история бандитизма в Забайкалье. О, старик, это тема! К примеру, Юран, смотри. Была в двадцатые годы Чита столицей ДВР. Ты знаешь об этом?