Стигма ворона 4
Шрифт:
Теперь в этой битве сражались не только люди, но и боги, ими созданные.
— Вот и настал конец света, — тихо сказал Эш.
В любом случае, он и правда настал. Потому что вне зависимости от того, кто победит, старый мир навсегда будет разрушен.
После этого дня никто и ничто не останется прежним.
Глава 19
После пролома стены и водружения стелы защита города агонизировала недолго.
Уже через час Эшу здесь нечего было делать.
Его
Во всем этом уже не было никакого смысла. Но вмешиваться Эш не собирался: мудрый хозяин не отнимает мясо из пасти голодной собаки.
Неспешной походкой к нему приблизился Ларс — усталый, с синяками под глазами и весь перепачканный кровью.
— Ну? — спросил его Эш. — Теперь хоть немного легче стало?..
— Если ты про тушу на моем теле, то да, — отозвался с усмешкой Ларс. — Если про что-то еще, то не особо...
Молодой ворон кивнул.
— А тебе самому? — спросил друга Ларс. — Тебе стало легче?
— А я и не ждал, — признался Эш. — Да мне и не должно было...
В самом деле, это для его воинов победа была предвестником новой жизни. А для него самого она еще на один шаг приблизила смерть.
Сейчас он невольно вспоминал свою прогулку с Аваррой. Юный телохранитель Эш следовал тогда за своим господином, а тот рассказывал ему о царском пути.
Теплый ветер трепал им обоим волосы, солнце золотило вершины деревьев и руины старого храма.
И Аварра спросил:
— Скажи мне, мальчик... Ты никогда не задумывался, отчего прежние зиккураты строили ступенчатыми, а не прямоугольными или квадратными, как сейчас?..
— Ну-у-у... — протянул Эш, который к тому времени вообще мало о чем задумывался, кроме простых насущных дел.
— Потому что они — старые?..
Старик рассмеялся. В самом деле, это был самый глупый ответ из всех, что только можно было придумать.
— «Старые»... — насмешливо повторил Аварра. — Святые духи, до чего же незамутнен твой разум... Нет, они не просто «старые». Они единственно правильные. Храмы ведь не нужны духам. Они могут жить где угодно — в камне, в дереве, под открытым небом. Храмы нужны людям. И в прежние времена зиккураты учили людей главному закону жизни... К священной акаде можно подняться двумя способами. Или войти в ворота высотой не больше половины человеческого роста, склонившись в низком поклоне, или по царской лестнице... — старик повторил пальцем в воздухе очертания ступенчатых стен зиккурата.
— Но ведь по ней невозможно пройти — ступени слишком высокие, — заметил Эш.
Аварра усмехнулся. Наверное, ему тогда было довольно забавно слушать наивные умозаключения тринадцатого дингира, которого он собирался в этот самый вечер подтолкнуть на первую ступень непростого и кровавого пути.
— Верно, мой мальчик, — похвалил тогда Единый ничего не подозревающего дингира. — Поэтому царская лестница не для всех. Восходящий по ней человек
Эш вздохнул.
Да, в тот вечер старик умолчал о главном. О том, что добравшись до вершины и очутившись между землей и солнцем, ты оказываешься прямо перед алтарем, жаждущем крови.
И должен принести воистину царскую жертву.
Молодой ворон окинул взглядом устланную мертвецами площадь: простые горожане на ней смешались с растерзанными и опустошенными носителями стигм в красных доспехах с золоченым тиснением. Кое-где виднелись огромные звериные туши — это были гиганты, израненные при проходе через защитное поле акад. Смерть уравняла их всех. И каждый из них был той самой спиной, наступив на которую Эш поднимался еще на одну ступень выше. И где-то там, за пеленой сияния безжалостного солнца, он уже мог разглядеть очертания жертвенника, на который ему предстояло взойти.
А вокруг Эша постепенно собирались гиганты. Сбиваясь в плотные живые островки, они устало опускались на брюхо и щурили глаза, мучаясь непреодолимой дремой. Следом за гигантами потянулись и воронопоклонники. С невозмутимыми лицами они принялись складывать прямо на городской площади костры.
Воины готовились к отдыху. А ему, Эшу, предстояло еще одно важное дело.
Вовремя вспомнив о Полудурке, он несколько раз протяжно свистнул. Мерин явился не сразу, но в конце концов все-таки пришел на зов хозяина. Ужасающе прозрачный, с ярко пылающей стигмой и окровавленной мордой он выглядел как лошадь смерти из кошмарных баек, которые так любили рассказывать друг другу воспитанники Вороньего мыса.
Усевшись на Полудурка, молодой ворон двинулся в сторону небольшого храма, видневшегося вдали среди обломков разрушенных статуй и обвалившихся лепных балконов.
Довольно изящное прямоугольное строение было выполнено уже в современных традициях — с колоннами, огромными воротами и ровным рядом одинаковых узких окошек-бойниц.
Спешившись у разбитых ворот, Эш переступил через припорошенного снегом седого мертвого жреца и вошел внутрь. Под подошвами заскрипели осколки разбитых лампад.
Внутри все еще пахло дорогими благовониями и свечным воском. Со стен с укором смотрели лица легендарных героев, которых модные художники изобразили с гладкими, как у женщин, подбородками, ясными голубыми глазами и россыпью аккуратных глянцевых кудрей. Разглядывая их нежные лица, тонкие талии, распахнутые для объятий руки и развевающиеся золотые плащи за плечами Эш невольно усмехнулся.
Кое в чем Аварра действительно был прав. Новые храмы — это чушь собачья. Философия кастратов для кастратов, которым нужна была история без шрамов, трупного запаха и заплаканных вдов. Но теперь-то Эш знал, — это на самом деле тяжелые решения, боль и кровь на руках.