Стихи-Я Пушкина
Шрифт:
– Это Пьеса!
– Она пришла следить по Книге, что ей скажет Бурмин, совпадет ли его речь с правдой.
С какой, спрашивается, правдой? А в пьесе только одна правда:
– Ее Текст.
– Ибо:
– Исполнители Роли могут быть разные, а:
– Ромео только один.
И вот он потрафился:
– Я!
– Дак, щас поглядим-посмотрим-м.
– И смотрит не на него, как можно было предположить по элементарной логике жизни, а по Пушкину и Шекспиру:
– В книгу! Читай, мил херц, если знаешь свою роль.
И он читает письмо Владимира, ибо любовники, как сообщил Пушкин переписывались письмами из этого романа Жан-Жака Руссо Новая Элоиза.
Следовательно, он!
– а:
– А это я!
– и так сказать, здравствуй и больше никогда не прощаемся.
Вот смысл того, что написано в Евангелии, что в Эммаус идут ДВОЕ:
– Человек уже не просто профилирован, как египетская наклейка на стене, а идет в роли Гамлета.
– В данном случае, в роли прапорщика Владимира выступает гусарский полковник Бурмин, - или наоборот.
Внутри все Повести Белкина разбиты на спектакли. Как и у Шекспира, иначе зачем ему заниматься тавтологией и объявлять в каждом спектакле:
– Весь мир театр, - мы это знаем, узнали уже, когда покупали сюда, в:
– Царство Божие, - билет.
И угадать зритель этот спектакль может только по:
– Своему впечатлению, - сам должен одну строку разбить на диалог Ромео и Джульетты, на Марью Гавриловну и Владимира с Бурминым напополам.
О чем и был Воображаемый Разговор с Александром 1 Пушкина, как краеугольный камень литературы художественной.
Сам подход к книге в литературе обыкновенной неверен, ибо хочет узнать всегда одно и тоже, как либерализировал себя Лев Толстой:
– Ну-ка, ну-ка, что там есмь?
Но вот именно, что есмь, что значит, книга рассказывает не о том, что в ней есть, а что есть в Читателе! Он же про себя думает по-советски:
– У нас никто не бывает.
– В том смысле, что и я, грешный, вчерась после работы зашел в чапок, а о библиотике забыл и думать.
Читатель - главный герой любого художественного произведения. Как говорится:
– Вот в чем ответ на вопрос всех загадок Пушкина, Шекспира и Евангелия.
Он главный участник соревнований, про него написал и муж Ольги Берггольц Борис Корнилов, что ходит в лес за ёлками не один, а подумали:
– Организация-я.
– Думали пишет на Кремле по утрам заклинания, как его, возможный сторож, а это было только его:
– Утро красит нежным светом стены древнего Кремля.
Сложность в том, что второй спектакль идет не так же - логически - как первый:
– Был Владимир, умер, а свято место пусто не бывает, появился похожий на него Бурмин, только уж в виде полковника.
Или в Дубровском, не одновременно Дубровский в роли князя Верейского стреляет в самого себя в конце книги, а его слуга, как Дубровский хватается за плечо раненый - тоже, можно сказать:
– Самим собой, - сначала все, как есть, и только потом, с милой, авось, и на сеновале уже, вспоминается, что жаль Дубровского, практически, как самого себя, и вообще:
– Абидно, паслушай, - за мрачность и бессмысленность жизни, - ясно:
– Герои Сами начинают показывать свои фокусы а ля Фигаро - то он здесь, а то и сам:
– Граф, - пожалуйста.
– И:
– Если не разыгрывают, то может и авось потом разыграются.
– Но вот так получается, что только в:
– Подсознании.
– Что значит:
– Человек, Читатель, Зритель сам становится Театром, Сценой для оживших созданий Пушкина.
– Как это и случилось с Адрияном Прохоровым в Гробовщике.
Поэтому ошибка говорить, что народ против Пушкина, ибо он уже самостоятельно живет и даже может устраивать сам спектакли в его пьесах:
– До сих пор, - и даже навсегда.
Настаивают, что Пушкин дикарь, негатив, тогда, как негатив и дикость есть противостояние ему, как и Иисусу Христу, вставшему с раскрытыми на кресте руками именно, как:
– Преобразователю Стихии, - но не так это показано в фильме про Бориса Пастернака Доктор Живаго 1965 года, когда люди стали деталями машин гидроэлектростанции, где если и живет мечта, то далеко не человеческая, а уж тем более, не народная, это даже не рабы - хуже:
– Это тени в загробном царстве.
Удивительным здесь является то, что Народ и Пушкин - едины, а вот остальные местные поэты, поэтессы и другие прозаики, почему-то нет.
Скорее всего, остальные не прошли отбор, отбор, однако, устроенный искусственно, как и написал Борис Пастернак - считавшийся здесь не поэтом, а свиньей, даже хуже свиньи - давайте, давайте, рвите и мечите икру, а в результате:
– Не только ничего нельзя, но и даже меньше, - как изобразил Владимир Сорокин:
– На уже готовый макет - не помню, чего уж там было, дом культуры, может, с давно прущейся к нему с печи на полати добродушной надписью:
– Физическая Культ-Ура, - это вам не кот наплакал, а тоже, нате вам:
– Искусство для народа, - и то лень сходить в соседний огород, где есть всеобщий туалет, а надо прямо здесь насрать персонально на все мечты народа:
– Жить вместе с Пушкиным.
– Более того, не только, а вообще:
– На право жить, хотя бы более-менее, без сознательно направленных против него подножек, как в Покровских Воротах претендент на развод Хоботов падает на катке, так его же и обвиняют в душевной педантичности только к своему собственному здоровью, а о жене, которой: