Стихи-Я Пушкина

Буров Владимир Борисович

В лице этого Нарко-мат-а.

Получается, что Читателя здесь потому нет даже в теории, что он не успевает родиться - ему сразу, где-то - возможно, правда, не сразу уже в роддоме вкалывают сразу все содержание всей классической и остальной литературы в виде пресловутого уточнения материализма и его эмпириокритицизма:

– Физкультура - это не просто так, кот наплакал, - а:

– Самое настоящее письмо на деревню дедушке:

– Милый дедушка! Напиши, в конце концов, на клубе - хоть ночью сходи тайком - что Физкультура сама по себе существует в данной нам

на веки вечные прививке, что это занятие настолько чинное и благородное, что его делают с 17-го года заодно с прививкой от коклюша, в виде именно этой расшифровки:

– Можно чинно и благородно больше ничего и не читать.
– Ибо:

– И так очень культурно, - только послушайте:

– Фи-зи-че-с-ка-я Культ-Ура!

Но такое вездесущее знание мира, что:

– Всё и так известно, поэтому можно ничего не читать, именно потому, что принято решение:

– Да, мир замерз навеки, что может и не оттаивать, как звуки на морозе господина - я думал Рабле, но это был Распэ - так как раз было:

– Зачем еще проверять.
– Но!

Они потому только и оттаивают, что Дубровский остался жив!

Как и Сильвио. Как и армейский прапорщик Владимир. Как Германн в Пиковой Даме, а не наоборот, сошел с ума, т.к. ему не разрешили довести до сведения всех крепостных свою расшифровку Этой Обоюдоострой Дамы.

Или, как говорил, иногда, Пушкин, просто лошадь:

– Звуки эти нашел Человек.
– И его тепло их согрело.

Можно предположить, что и Адам, и Ева сюда - до Земли - в живых не долетели, а так как Чацкий со своей дурой Софьей были разлучены еще в полете Молчалиным, и замерзли - авось и на самом подлете к ее поверхности - и вот какая-то пара Обезьян их нашла и согрела вплоть до разумного состояния.

Так сказать, поймали-таки искру Божью в свои, еще не натруженные тяжким трудом вдыхания во всё жизни, волосатые лапки, и - как сказано:

– Протрубили трубачи тревогу.
– Собрались в дальнюю дорогу Сократы, Архимеды и остальные Леонардо да Винчи напополам вот со вчерашним Владимиром Высоцким, которого - вчера же - причислили к сонму - нет, пока еще не святых, а просто:

– Таких же гениев, как Моцарт и Пушкин.

Сальери? Нет, пока не трогали. В отрицательном смысле, Сальери - это и есть звуки, но не те, которые нес Чацкий на долгожданную встречу к своей Алигьери в лице Софьи, а звуки Молчалина, которые он придумал здесь, на Земле, никогда не видя в глаза Книги Бога, где эти звуки были живыми, но вот - авось немного - подзамерзли в пути.

Поэтому.

Поэтому, утверждение, что Книги можно и не читать - заведомо ложное, как сладкие да гладкие речи Молчалина, вдуваемые - чем только - в уши Софье, ибо:

– Содержание любой книги, да, известно, но только, как:

– Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме, - ибо это действительно правильно по той простой причине, что уже и:

–

Живет, - к счастью, еще не до конца понимая это.

Следовательно:

– ЧИТАТЕЛЬ - это настолько необходимая Часть Мира, - что и является:

– Второй Скрижалью Завета Бога, - которую принес Моисей с горы Синай.

Без Него - нет Книги Жизни.

Все звуки будут мертвы, как звуки Сальери. Но потому и смерть Моцарта неокончательна, что звуки, им созданные, можно:

– Разморозить.
– И волшебник этот, который их найдет и осуществит Завет:

– Чи-та-те-ль-ь.

Почему Шекспир и Пушкин и поставили именно его, Читателя - или Зрителя в Театре - главным героем своих произведений. Без него, без читателя и зрителя:

– Нельзя смотреть эту пьесу, Два Веронца, или читать Дубровского.
– Это очевидно, но здесь именно Очевидное Материализм и Эмпириокритицизм сделал:

– Невероятным.

И всего, что надо было сделать - это убрать из Завета Бога Вторую Скрижаль, унизив Её до человеческой грубости Молчалина и Сальери, который, скорее всего, понимал, что убить совсем Моцарта он не сможет, но - как за него продолжил Ле:

– Заморозить минимум на 70 лет - если считать по Нострадамусу:

– Постараемся.

Но, видимо, Молчалин и Сальери в своей каменности? не так прост - что и сказано в Библии:

– Еще один раз оживет на небольшое время.

Еще раз, следовательно, рассматривая Пушкина и Шекспира надо всегда иметь в виду:

– Содержание их произведений разложено на ДВЕ части, а не находится только в одном Тексте - часть информации в Читателе, в Зрителе театра заложена априори.

Именно Читатель расшифровывает, показавшиеся недоступными Виссариону Белинскому Повести Покойного Ивана Петровича Белкина, - недоступными, имеется в виду, как имеющие хоть какой-то интересный смысл.

Именно Читатель Правит все Ошибки Вильяма Шекспира в Двух Веронцах, он, Зритель пьесы в театре именно себя видит в роли того дуба зеленого - или что у них еще там в Англии и Италии - который играет роль Итальянского леса, неочевидного в Англии.

Читатель, следовательно, это и есть Тот Черный Человек, которого боялся Моцарт и который Чернил в глазах народа Царя и Пушкина в Воображаемом Разговоре Пушкина с Александром 1.

Первый смысл здесь в том, что ЧЕРНИТЬ здесь означает:

– Делать неотличимым, - Царя от Пушкина, Моцарта от Сальери во время их перехода один в другого.

Второй смысл - почему Моцарт его испугался, этого черного человека - Читателя, Слушателя - что понял или почувствовал:

– Если его знания, его произведение уходят к Черному Человеку, заказавшему ему реквием - то это Предвидение, что сам он:

– Умирает.
– Умирает, как тот замерзший Звук в книге про Мюнхгаузена, который потом сможет пройти по Шекспиру - Тоннелю, соединяющего Две Скрижали Завета - и вновь ожить в тепле Человеческих Струн.
– И: