Стихи

Маркиш Перец Давидович

1929

Спелые ночи

(1929)

Спелые ночи

(Фрагменты)

Пер. А. Ахматова (4) и Д. Маркиш (2–3, 5-12)

2

Есть время такое, есть час такой — Я шорох могу уловить любой. Пришел ли кто иль крадется вдали, Но к каждому руки простерты мои. Пускаюсь, как зверь, напрягая слух: — Откуда здесь овцы, откуда пастух? Кто здесь, пастух, нарушил покой?.. Есть время такое, есть час такой. Все вижу я, вижу издалека: — Откуда ручей здесь, откуда река? Зверя сюда привела вода: — Ну, что ему делать? Пойти куда? Перед питьем, в прибрежных кустах Зверя сковал, исковеркал страх. Не хочешь ты, зверь, от реки уйти: Яма есть на твоем пути… Солнечный путь золотой на реке!.. Я восхожу, я ищу вдалеке. Я

не покоя ищу, не питья. Ласкаю капкан, глажу сети я… Птицы летят в свои гнезда, в лес, И на реке — серебристый плеск. Солнечный диск над рекою одет — Золото с оловом на воде.

3

За мною идет ветерок по пятам, Одежд твоих плеск никому не отдам! Тело взывает к земле и к воде: Кто плеск этот смел не услышать и где? Как влажен сегодня степной ковыль… Земля дорогая, любимая пыль! Скажи мне, ответь, горизонта нить: Как долго нам радость с тобою делить? В сумерках ветер сладок, как мед. Кому же сегодня до дум, до забот? Навстречу мне — синий закатный дым… — Как долго я буду таким молодым? Крылья ветрянок поют в вышине — Как ветер сегодня ласков ко мне… Жадные руки мои протяну. Закат опоясал, зажег вышину. Шелестом, плеском, дыханьем огня Пышет одежда простая твоя. Руки с моими руками сплети, Чтоб телу из тонких одежд не уйти! Иду я с охапкой ветров тугих. Судьбу свою вижу на чреслах твоих… Сок моей плоти, крепость костей, Где же скрещенье моих путей?..

4

Две мертвые птицы на землю легли. Удар был удачен… Что лучше земли? Здесь, в солнечной этой блаженной стране, Упасть так упасть! Так мерещится мне. Две вольные птицы пустились в полет, Куда же им падать, куда их влечет? Лететь так лететь! Как слепителен свет! Широки просторы, и края им нет. Довольство и мир, довольство и мир, Земля зазывает нас будто на пир. Но воля и солнце безмерно влекут, Ведь там одиночества верный приют… Птиц этих на свете не жаль никому; Лишь мне захотелось уйти одному, Но я позабыл и зачем и куда. Иду, предо мною заката гряда. Лететь так лететь, а упасть так упасть. Я землю забыл и небесную власть. Вот солнце заходит, как пышный павлин. Где путь мой, где путь мой? Я в мире один. Шагнул я, пойдем же, ты слышал, пойдем! Упал так упал. Не жалей ни о чем. Лететь так лететь. Как слепителен свет! Широки просторы, и края им нет.

5

В сиянии ночи бурлит моя кровь. Земля, обогрей меня! Высь, укрой! В сиянии ночи всхожу в тишине… Но кровь моей родины дышит во мне. В сиянии ночи, над шелестом трав, Лечу я, всю землю руками обняв. Дорога! Ты — песнь… Не расстаться с тобой… — Где здесь земля, где простор голубой? Вспыхнула ночь в оперенье златом… — Прильну к тебе грудью и жаждущим ртом! Тобой я зажжен на средине пути, — Роди меня! Снова потом поглоти! Горит моя плоть, и летуч я, как дым, Один я в дороге, совсем один… Светло от жары, брызжет светом она… Где же ты? Где твоих рук белизна? Тропа ли ночная, дневной ли путь… — Ты ли здесь? Может, другой кто-нибудь?.. — Ты — тайна жизни, само бытие. Весь хочу влиться я в тело твое. ……………

7

— Возлюбленный! — тихо сказала она. — Прислушайся — темень тревогой полна. Сегодня никак не могла — отчего? — Я запах тела узнать твоего. Мне чудятся стоны, мне чудится вой! Мне душно, темно мне, как перед грозой. Ты слышишь — вдали, ты слышишь — в ночи… Я долго ждала… Почему? Не молчи! И ночь тишину за собою влечет. И боль изо рта ее тихо течет. — Опять этот вой… Расслышал ли ты? Как будто зверь воет: «Мяса! Еды!» Когда тигру мясо дадут — почему Он мясо целует, никнет к нему? В глазах его — радость, в глазах его — боль, Он тянется вширь, он тянется вдоль. И мяса не рвет сверкающий рот: Тигр слушает, смотрит, чего-то он ждет. Но темная тяжесть придавит потом Тяжелую голову с жаждущим ртом. И голод горяч, и глаза горячи… От воя вдали… От плача в ночи… Спросила она: — Не могу — отчего — Я запах тела узнать твоего?..

8

Печально бело нынче ложе мое, Тоскующе-холодно

стен забытье. Кто нынче спокойным остаться бы смог? Проснувшись, дрожит в эту ночь потолок. Все ли я сделал? Да или нет? Считаю я строй холостых моих лет. Я их, как рубашки, считаю опять, Которые надо заштопать отдать. Вот уже скоро… сейчас… — Обожди! Есть еще день, еще ночь впереди! Очаг не сужден мне ни мой и ни чей. О, спелость моих холостяцких ночей! Созревшие ночи и сочные дни… Как груши с деревьев свисают они. Кто радостно рвать их сегодня придет? Их соком, как хлебом, насытится тот. Ну, так придет? Сок бродит в ночах… Когда бы имел я дом и очаг! Не пять прошло и не десять лет, — А все очага у бездомного нет! Печально бело нынче ложе мое, Тоскующе-холодно стен забытье.

9

Шагов твоих стежка ложится на снег. Бегу за тобой я — и легок мой бег. Просыпала вьюга миллион лепестков… Я слышу напев торопливых шагов. На стрелки ресниц снежинка легла — Как этот напев создать ты смогла? Долго не тает снежинка… И пусть! В напрасный я, верно, отправился путь. Шагов твоих стежка ложится на снег. Настигну тебя? Догоню или нет? Тебя догоню я. Настигну… Скажи, Зачем поколенье мое так спешит? Торопится век мой в боях и в пути, Не смеет дыханья он перевести. С рожденья взяв небывалый разбег, Не знает покоя стремительный век… Не тают снежинки, белей лепестков… Влечет меня песнь торопливых шагов. В бою никаком, ни в какой из стран, Ты не касалась бинтом моих ран. Ушли, отгремели эти бои… Но так же певучи колени твои… Шагов твоих стежка ложится на снег. Бегу за тобой я — и легок мой бег.

10

Я сердце свое наколол на крючок. О, спелых ночей моих приторный сок! Чтоб птицы смелей прилетали в наш сад, Я зерен тугих им насыпать был рад. Клюйте же, птицы, из чашки простой! На пользу послужит вам хлеб золотой. Чтоб птичьи птенцы набирается сил, Я в блюдце росы серебристой налил. Чтоб ты не исчезла в пучине дорог, Я сердце тебе выношу на порог. К порогу приблизишься ты моему. Молча… Но я ведь и так все пойму! Неси свое сердце за мной по пятам! И я понесу… Никому не отдам… Пойду за тобой и найду твой дом: — Вот оно, сердце! Что делать потом? Олень где-то чащу во мгле пересек, Радость дорог на рогах он несет, Радость дорог на ветвистых рогах, И вечера привкус на мягких губах. Деревья, земля… Милый мир голубой!.. Вечер… И я возвращаюсь домой.

11

Будит она меня вдруг: — Оглянись! Путь твой так долог был. Слышишь? Проснись! Руками угасшими я отвечал: Я видел и счастье, и гнев, и печаль… — Ну, оглянись же! — Велит мне она, — Что значат на лбу у тебя письмена? Я отвечаю ей из пустоты: — Тебе показалось. Ошиблась ты. Тихо и душно. И на весы Ночи прошедшей ложатся часы. Снова будит: — Проснись, живей! Иней лежит на твоей голове. Сонно я ей бормочу в ответ: — Это не иней, а жизни след. — Дай твою руку, — шепчет, — ну, дай! Чего-то боишься ты… Смерти, да? Я говорю, покачав головой: — Не знаю чего, сам не знаю чего. Свалены годы и ночи в углу, Как рваное, в дырах, белье на полу… День на дворе. И солнце и свет. А мой день ушел. Моего дня нет! Нет дня моего. Нет! Не найти! Но мне ведь идти по другому пути…

12

Вишни она принесла на заре. Молча. Без слов… Пустота на дворе. Вишни. К постели. Не раздави! Кровавое ложе, ложе в крови! Где эта ветвь родилась, где росла? Босая и тихая их принесла. По две и по три. И рядом листки. Вишни — как розовые соски. Провод и крыша в открытом окне. Песня грачей прилетает ко мне. Вишен горящих не раздави! — Кровавое ложе, ложе в крови! Грачи улетают в зеленый рассвет. — Где мы теперь? — Но ответа нет. День начинается. Птицы в полет! Песня вернется, песня придет! Синий свет ночи зачах, зачах! Горят, расцветают вишни в лучах. По две и — по три. И рядом — листок. День у твоих опускается ног! Где же ты? Где? Отвечай, не таи! Еще мне любимей руки твои!.. Вишни она принесла на заре. Молча. Без слов. Пустота на дворе…