Стихийное бедствие
Шрифт:
— Входи скорее, — произнес он с облегчением.
Анюта выглядела утомленной и встревоженной: под глазами образовались темные круги, волосы растрепались.
— Эта мадам скоро меня совсем доконает, — сказала сердито Анюта. — Сейчас она, слава богу, спит.
А с вечера придумала себе какую-то ерундовую болезнь и окончательно меня затуркала. То подай, это принеси! А посреди ночи на нее напало плаксивое настроение, и она опять чуть не свела меня с ума.
Пришлось дать ей снотворное.
— Это хорошо, — глубокомысленно заметил Юрий Иванович, прислушиваясь к раскатам орудийных
— Я почти не спала. Все время думала о Максиме и о писателе. Только-только задремала, как снова началась канонада, и так близко, что задрожали стекла. Я вскочила как полоумная, но Галину Ивановну даже это не разбудило. — Она вздрогнула от близкого взрыва. — Честно сказать, мне очень страшно.
— По правде, мне тоже не по себе. — Костин успокаивающе погладил ее по руке. И в этот миг пол под ними качнулся и словно поехал в одну сторону, затем в другую. Тонко-тонко задребезжали оконные стекла, а двери платяного шкафа со скрипом открылись и закрылись.
— Господи! Что это? — вскрикнула с ужасом Анюта и ухватилась за Костина. — Землетрясение?
— Кажется, Максим был прав! — Костин подтолкнул ее к двери. — Живо под косяк! — И обернулся к Джузеппе:
— Давайте вниз, а я захвачу документы.
В этот момент опять качнуло, затем еще, и Анюта с криком «Там же Галина Ивановна!» выскочила из комнаты.
Костин с яростью посмотрел на замешкавшегося Джузеппе:
— Быстро выводи баб, пока до истерики не дошло! А я все-таки попробую дозвониться до базы. — Он кивнул на телефон, выглядывающий из-под кровати. И быстро сквозь зубы произнес:
— Как ты думаешь, стоит попытаться вызволить Богуша и писателя из тюрьмы?
Итальянец выразительно передернул плечами и недвусмысленно покрутил пальцем у виска, но при этом посмотрел на Костина крайне серьезно:
— Боюсь, не получится. Стены у гэбистов крепкие, а черепа тех, кто их охраняет, еще крепче. Может, Рахимов их освободит. Если успеет, конечно!
Пол под ними вновь заходил ходуном, и даже сквозь раскаты залпов стали слышны крики людей и глухой, басовитый звук, словно кто-то дернул за струну гигантского контрабаса. Костин нахмурился:
— Ладно, двигай отсюда. Найдите более-менее безопасное место, чтобы отсидеться. — И взорвался:
— Этот чертов придурок Ташковский! Если б не он, мы бы давно ускользнули из города! Как ты думаешь, в каком направлении нам лучше выходить?
Я имею в виду, где это будет безопаснее?
— Лучше всего выходить на север, но для этого нам придется миновать две армии, которые изо всех сил колошматят друг друга, — заметил итальянец, — поэтому, я думаю, лучше двигаться сначала на юг.
Можно, конечно, и на запад, но там расположен гражданский аэропорт, и Рахимов прежде всего попытается захватить его. На юге — военный аэродром, и русские вряд ли выпустят его из своих рук.
Наверняка они уже выставили вокруг заградительные кордоны. А там уж дело техники, как попасть в их руки.
— Или везения, — вздохнул Костин, — надо еще суметь выбраться из города. Эти толчки всего лишь
— Миссия — это реквизит, — неожиданно улыбнулся Джузеппе.
— Что значит «реквизит»? — удивился Костин.
— В свое время я свободно бродил по коридорам Уайтхолла [6] , потому что у меня в руках была пачка бумаг, которые я прямо на ходу правил шикарной ручкой с золотым пером. Так же и в миссии. Я спокойно чувствовал себя в белом халате и с фонендоскопом на шее. Вы ведь знаете, чтобы не показаться чужаком, в любом окружении надо вести себя естественно.
6
Уайтхолл — улица в Лондоне, где находятся некоторые важнейшие министерства и правительственные учреждения Великобритании.
Костин улыбнулся:
— Прекрасная идея. — Он подошел к окну. Новый подземный толчок, правда несколько слабее предыдущих, заставил его судорожно ухватиться за подоконник. Уже через несколько мгновений они с Джузеппе очутились на первом этаже. И как выяснилось, даже не заметили, как это проделали, миновав четыре лестничных пролета на почти запредельной скорости.
Женщин в вестибюле не оказалось, и Костин встревоженно посмотрел на итальянца:
— Я все-таки отправлюсь на разведку. Надо посмотреть, насколько реально пробраться к военному аэродрому. Одному это гораздо безопаснее, чем ринуться в город всей толпой. — Он подошел к дверям и выглянул наружу. — Сейчас на улицах полно гражданских. Думаю, мне удастся пройти незамеченным.
— С вашей светлой кожей и в европейском костюме?
— Нет, я кое-что придумал. — Костин вытащил из кармана тюбик коричневого сапожного крема, а потом подошел к окну и сорвал штору. — Вы правы, реквизит в нашем деле играет немаловажную роль.
Через несколько минут они соорудили нечто, отдаленно напоминающее халат, в которых ходило местное население. На голову Костин натянул черную трикотажную шапочку, а крем нанес на лицо и шею.
Совсем немного, только чтобы не выделяться более светлой кожей. Затем натер им руки и подмигнул Джузеппе:
— Главное — не переборщить. — Он подошел к большому зеркалу, висевшему рядом с лифтом, и критически оглядел себя. — В суматохе на меня должны бросить взгляд и тут же забыть. — Он повернулся к итальянцу. — Фонендоскоп позволял вам выдавать себя за врача. Что позволит мне не казаться чужим на гражданской войне?
— Оружие, — быстро сказал Джузеппе, — точнее, пистолет, который я оставил в баре.
— Хорошо, я пошел, — махнул ему рукой Юрий Иванович. Раздался близкий взрыв, за ним практически одновременно еще несколько. Оконные стекла задребезжали. — Ото, становится горячей! — воскликнул он. — Жаль все-таки, что здесь нет подвала, а может, и хорошо. Если все пять этажей обрушатся, вам оттуда вовек не выкарабкаться, да еще в сегодняшней ситуации, когда каждый спасает свою шкуру как может. Попробуйте спрятаться под лестницей.