Стихотворения (1970–1980)

Друнина Юлия Владимировна

1976

ПРИНЦЕССА

Лицо заострила усталость, Глаза подчернила война, Но всем в эскадроне казалась Прекрасной принцессой она. Пускай у «принцессы» в косички Не банты — бинта вплетены, И ножки похожи на спички, И полы шинельки длинны! В палатке медпункта, у «трона», Толпились всегда усачи. «Принцессу» ту сам эскадронный Взбираться на лошадь учил. Да, сам легендарный комэска Почтительно стремя держал! Со всеми суровый и резкий, Лишь с нею шутил генерал. …А после поход долгожданный, Отчаянный рейд по тылам, И ветер — клубящийся, рваный, С железным дождем пополам. Тепло

лошадиного крупа, Пожар в пролетевшем селе… Принцесса, она ж санинструктор, Как надо, держалась в седле. Она и не помнила время, Когда (много жизней назад!) Ей кто-то придерживал стремя, Пытался поймать ее взгляд. Давно уже все ухажеры Принцессу считали сестрой. …Шел полк через реки и горы — Стремительно тающий строй. Припомнят потом ветераны Свой рейд по глубоким тылам, И ветер — клубящийся, рваный, С железным дождем пополам. Тепло лошадиного крупа, Пожар в пролетевшем селе… Принцесса, она ж санинструктор, Вдруг резко качнулась в седле. Уже не увидела пламя, Уже не услышала взрыв. Лишь скрипнул комэска зубами, Коня на скаку осадив… В глуши безымянного леса Осталась она на века — Девчушка, дурнушка, принцесса, Сестра боевого полка.

1976

ВСТРЕЧА

Со своим батальонным Повстречалась сестра — Только возле прилавка, А не возле костра. Уронил он покупки, Смяла чеки она, — Громыхая, за ними Снова встала Война. Снова тащит девчонка Командира в кювет, По слепящему снегу Алый тянется след. Оглянулась — фашисты В полный двинулись рост… — Что ж ты спишь, продавщица? — Возмущается хвост. Но не может услышать Этот ропот она, Потому что все громче Громыхает Война, Потому что столкнулись, Как звезда со звездой, Молодой батальонный С медсестрой молодой.

1976

«Всю жизнь от зависти томиться мне…»

Всю жизнь От зависти томиться мне К той девочке, Худющей и неловкой — К той юной санитарке, Что с винтовкой Шла в кирзачах пудовых По войне. Неужто вправду ею я была?.. Как временами Мне увидеть странно Солдатский орден В глубине стола, А на плече Рубец солдатской раны!

1976

«Встречая мирную зарю…»

Встречая мирную зарю В ночной пустыне Ленинграда, Я отрешенно говорю: — Горят Бадаевские склады… И спутник мой не удивлен, Всё понимая с полуслова, Пожары те же видит он В дыму рассвета городского. Вновь на него багровый свет Бросает зарево блокады. Пятнадцать, тридцать, сотню лет Горят Бадаевские склады…

1976

«ПИОНЕР-БОЛЬШЕВИК»

Этот холм невысок, Этот холм невелик, Похоронен на нем «Пионер-большевик». Да, на камне начертано Именно так… Здесь всегда Замедляют прохожие шаг, Чтобы вдуматься в смысл Неожиданных слов, Чтобы вслушаться в эхо Двадцатых годов. Хоронили горниста Полвека назад, Молчаливо шагал Пионерский отряд. Барабанная дробь, Взлет прощальный руки. Эпитафию вместе Сложили дружки: «Пионер-большевик, Мы гордимся тобой — Это есть наш последний И решительный бой!» Отгремели года, Отгорели года. Человек на протезе Приходит сюда — Партизанил в войну Комсомольский отряд, Лишь один партизан Возвратился назад. Возвратился один, И его ли вина, Что порой без могил Хоронила Война?.. Потому и приходит, Как перст, одинок, Он на холм, где лежит Школьный старый дружок — Тот, кого подстерег Злой кулацкий обрез… Гаснет день. Заливаются горны окрест. Искры первых костров Светлячками летят — Как полвека назад, Как полвека назад. И о холм ударяется Песни прибой: «Это есть наш последний И решительный бой!»

1976

«Брожу, как в юности, одна…»

Брожу, как в юности, одна В глухих лесах, по диким склонам, Где обнимает тишина Меня объятием влюбленным, Где отступает суета И где за мною вместо друга, Посвистывая, по пятам Смешная прыгает пичуга. Где два орла, как петухи, Сцепившись, падают на тропку, Где изменившие стихи Опять стучатся в сердце робко.

1976

ПРЕДВЕСЕННЕЕ

Так было тихо, что казались, Вдруг оглушившие меня, Прыжки испуганного зайца Тяжелым топотом коня. Так было тихо, было тихо, Что в предвесенней тишине Смятенье и неразбериха, Как волны, улеглись во мне. Я знаю — скоро растворится В душе последний тонкий лед, Поскольку тенькают синицы: — Зима прошла, весна идет!

1976

В ЛЕСУ

Там, где полынью пахнет горячо, Там, где прохладой тонко пахнет мята, Пульсировал безвестный родничок, От глаз туристов зарослями спрятан. И что ему судьба великих рек? — Пусть лакомится еж водою сладкой! …Давным-давно хороший человек Обнес источник каменною кладкой. Как маленький колодезь он стоял. Порой листок в нем, словно лодка, плавал. Он был так чист, так беззащитно мал, Вокруг него так буйствовали травы!.. Однажды, бросив важные дела И вырвавшись из городского плена, Я на родник случайно набрела И, чтоб напиться, стала на колено. Мне родничок доверчивый был рад, И я была такому другу рада, Но чей-то вдруг почувствовала взгляд И вздрогнула от пристального взгляда. Сквозь воду, из прозрачной глубины. Как будто из галактики далекой, Огромны, выпуклы, удивлены, В меня уставились два странных ока. И тишина — натянутой струной. Я даже испугалась на мгновенье. То… лягушонок — худенький, смешной Увидел в первый раз венец творенья! И вряд ли я забуду этот миг, Хоть ничего и не случилось вроде… Пульсирует ли нынче мой родник И жив ли мой растерянный уродик? Как жаль, что никогда я не пойму, С улыбкой встречу вспоминая эту, Какой же показалась я ему? — Должно быть, чудищем с другой планеты!

1976

СЕВЕР

Скромный зяблик, как соловей, Заливается на осине. Из-под выгоревших бровей Лето взор поднимает синий. Им обласканная, стою, А кузнечики — как цикады. Север, Север! Красу твою Разве сравнивать с южной надо? Пусть все чаще мне снится юг — Блеск Кавказа, сиянье Крыма! Только Север, как старый друг — Незаметный, незаменимый…

1976

«ПОТОМ…»

Как стремителен жизни поток! — И куда нам от Времени деться? Никогда не бывает «Потом» — Только в это не верится сердцу. Жизнь начать собираясь вот-вот, Не заметишь, что песенка спета: Снег растает, весна промелькнет, И закатится красное лето… Все стремительней жизни поток. Но единожды — экое дело! — Вдруг поверишь: — настало «Потом» — Оказалось, что жизнь пролетела…