Стихотворения и поэмы

Сосюра Владимир Николаевич

148. ПОД НЕБОМ БАШКИРИИ

Башкирского неба прохлада, октябрьские росы в пути. Не надо, родная, не надо печальную песню вести. На Запад, сквозь изгородь хмури, дорога в туманах идет. Замолкнут над Родиной бури, и в песнях она расцветет… И станет малиновой снова косынка твоя на заре. И волны Славуты седого сверкнут куполам на горе… Раскинется город пред нами в певучих, душистых ночах. Заблещет Крещатик огнями в твоих неповторных очах. 8 октября 1941, 1958

149. ЕЩЕ ПРИДЕТ ВЕСНА

Зеленеет край, край, еще

будет май. Будет травами одето на земле родимой лето. Эй, труба, играй! Всё светлеет день, день, слышу марша звень… А вокруг всё дорогое, сердце чует всё родное, отгоняя тень. И в широкий свет, свет, где земли расцвет, всем, чье сердце отзовется, кто за край любимый бьется, я пошлю привет. Наше солнце, грей, грей, победим скорей. Штык разить врага умеет, нет, никто не одолеет нас, богатырей! Нас не сломит ночь, ночь, ворон, не пророчь. Станет мир еще чудесней, у меня на сердце песни, злая сила, — прочь! Счастье в новом дне, дне, в вольной стороне. Видишь, светит солнце юга, руку дай свою, подруга, улыбнись ты мне. 8 октября 1941, 1958

150. ДНИ ВОСКРЕСНЫЕ

Настанет час расплаты, — мы в буре мировой отбросим супостатов на Запад огневой. Возрадуется всякий в раскатах канонад, где наших танков траки победно прогремят. Я жду вас, дней воскресных, чтоб стяги расцвели, вам поклоняюсь в песнях, чудесные мои. Небес шелка синеют, как росы на стерне, и пушки всё слышнее в родимой стороне. 8 октября 1941, 1958

151. В ОКНА

В окна смотрят рыдающим строем дни осенние, хмурится лес. Океанским кровавым прибоем Украина шумит до небес. Там — враги, там — великое горе, хочет враг в этот дикий поход погасить наши ясные зори, загрязнить зеркала тихих вод. Там трава под копытами вянет, тяжко стонет Славута-река, черный танк землю ранит и ранит, птица черная рвет облака. Там орудий огонь над рекою, прямо в сердце огонь этот бьет, и Донетчина милая к бою для расправы с врагами встает. И от Черного моря до моря, где синеют извечные льды, мы встаем и, по-воински споря, бьем врага и смыкаем ряды. Не страшит нас пожарищ завеса, защищаем мы землю свою, и стоят Ленинград и Одесса, как твердыни, в кровавом бою. Час придет, и в степях Украины, как давно, в восемнадцатый год, враг узнает рубеж свой единый — он могилу свою здесь найдет. Будут вишни, акации снова звать в просторы, в счастливую даль… Неба ширь, не смотри же сурово сквозь заплаканных окон печаль! 10 октября 1941, 1958

152. ГНЕВ

Мой друг, не до песен сегодня! Заданье — пусть слово, как штык, заблестит! Горят под бомбежками светлые зданья, моя Украина горит. В ту степь мое сердце летит, где курганы, где счастье цвело предо мной, где в берег Славутич мой, скорбный, туманный, стучится кровавой волной. И гнев, как пожар, загорается в жилах, как сад под грозою, в ночи… В Неметчину братьев, сестер моих милых в оковах ведут палачи. По всей Украине отравою черной фашистов орда расползлась, и только, как прежде, сражаясь упорно, врагам не сдается Донбасс… Всё так же по рельсам летят эшелоны, а в них — молодежь, земляки. Под утренним солнцем, багряно-червонным, широкие блещут

штыки. Всё так же над плесом мечтает калина, где юность моя протекла; и мать всё грустит в ожидании сына в той мазанке с краю села. Всё слушает… громы рокочут глухие… И вдаль всё глядит поутру… А сын в том краю, где леса вековые под снегом шумят на ветру… Я слышу сквозь бурю: «Сыночек, сыночек!..» А зарево — меди красней. В огне Украина… Туда, что есть мочи, лети, мое сердце… скорей!.. 20 октября 1941, 1958

153. «Какой-то гул плывет над нами…»

Сыну Олегу

Какой-то гул плывет над нами и нарастает всё сильней… Перекликается с громами огонь зенитных батарей. По тучам саранчи, что плыли, движеньем опытной руки к зениту жерла устремили в защитных касках пареньки. Меж них и сын мой. Точно целит он свой удар по стае злой. Гудят кровавые метели и на земле, и над землей. Огонь и смерть с тобою рядом. Но ты, мой сын, будь тверд в бою, каким был я тогда, в двадцатом, под пулями врага, в строю. Тот самолет, что с неба падал, простор крылом подбитым бьет. И может, сбил его снарядом сын — продолжение мое… 8 ноября 1941

154. МЫ ПОБЕДИМ!

Мы победим, — зима звенит, снега твердят об этом. Об этом ветер говорит, летя над белым светом. Об этом звезды говорят, горя в ночном просторе, и брызжет их лучей каскад всем палачам на горе. Поет об этом солнце нам, сверкая с небосвода. Мы знаем, что победа там, где правда и свобода! 10 ноября 1941

155. «О, знаем мы, что так не будет…»

О, знаем мы, что так не будет. А нынче день тяжел и строг, и чувствуют и слышат люди удары кованых сапог. Уж не поют здесь соловьино, и вся в крови лежит она — моя родная Украина, цветов и солнца сторона. Но не померкла наша слава. Сражаются в дыму войны за честь, за волю и за право ее любимые сыны. Они пошли в часы невзгоды… Но день придет, и вновь туда, где ясны зори, тихи воды, они вернутся навсегда. И грянет песня соловьино, чтоб пленной никогда не быть, и встанет, встанет Украина, чтоб снова и творить и жить. 10 ноября 1941

156. «Песни боевые…»

Песни боевые и в беде поем. Мальвы ледяные на стекле моем. Дым от папиросы вьется голубой. Вьюги и морозы занялись Уфой. За Уфой равнины в снежной тишине, Мальвы Украины на моем окне. 14 ноября 1941

157. «Когда фиалка синим оком…»

Когда фиалка синим оком блеснет меж тоненьких стеблей и встанет месяц над потоком, как песня юности моей, — я сквозь туман, мутивший взоры, сквозь мглу, что путь пересекла, увижу киевские горы и древней Лавры купола. Увижу радостно, как встарь, я Владимирской горы уклон, и на Шевченковском бульваре шумящий явор, тихий клен, и улицу, где ночью синей бродил не раз… Моя весна дохнет на ранний легкий иней из незабытого окна… Там первой песней неумелой я пел любимой блеск очей. И черный кот в манишке белой меня там встретит у дверей. 20 ноября 1941, 1958