Стихотворения и поэмы

Сосюра Владимир Николаевич

92. НА МОГИЛЕ ШЕВЧЕНКО

Над широким Днепром — вся в лучах синева, и курган, и простая могила. В той могиле певец, чьи не меркнут слова, тот, чья песня народу служила, кто народу навек отдал щедрой рукой свои думы про ясные зори… А луга за рекой вдаль плывут чередой, словно птицы в небесном просторе. На могилу приходят, в охапках несут всё богатство цветов Украины; кареглазые девушки, парни идут, — и светлеют холмы и долины. И раздолье Днепра шлет веселый привет стройным женам, бойцам седовласым, и гремит «Заповіт», как бессмертный завет, на высокой могиле Тараса. Спи спокойно, поэт! Украина твоя развернула

орлиные крылья, — всё, о чем ты мечтал в ссылке, в дальних краях, нынче стало незыблемой былью… Спи спокойно, поэт! Мы, потомки твои, пронесем твою славу сквозь годы, сквозь крутые ветра, сквозь огонь, сквозь бои, мы — сыны трудового народа. Спи спокойно, поэт! Вечной славе твоей не нужны никакие прикрасы. В дружной, вольной, живой большевистской семье не забыли мы батьку Тараса! 9 сентября 1938

93. СИЯНИЕ

Лето. Вечер. В роще сонной задремало всё вокруг. Слышен топот отдаленный… Ну, а где же ты, мой друг? За горою, за крутою, где, в какой ты стороне? Светят ли тебе порою те же звезды, что и мне? Их бесчисленно мерцанье — ни начала, ни конца,— и связует их сиянье наши взоры и сердца. 9 сентября 1938

94. «Вечер — в окне, а в груди расцветает…»

Вечер — в окне, а в груди расцветает солнечный свет и весна. Веселы улицы, люди с цветами, в море огней — вышина. Город гудит и бушует прибоем. В Завтра — лежит его путь. Выйдем, голубка, под звезды с тобою, в шумной толпе потонуть. Будем бродить до зари над рекою, песню тебе я спою. Тверже шагай! Не расстанусь с тобою, дай только руку твою! Тенью ресниц не скрывай, не таи ты снов золотую игру. Я приколю ароматом налитый ландыш на милую грудь. Пальчиков тонких и чутких касанья, вы мне — как счастья печать. Будет кукушки лесной кукованье долгую жизнь нам вещать. Что ж ты понурилась, будто страдая? Тень на лице молодом?.. Вечер зовет нас. Скорей же, родная, звездам навстречу пойдем! 6 декабря 1938, 1958

95. «Бабочка травы целует…»

Бабочка травы целует, землю — сияние дня, ветер — березку немую, — ты не целуешь меня. Волны, как небо, синеют, к розам слетает звезда. Всюду любовь. Но моею ты не была никогда. Слышатся счастья аккорды, в синь загляделся камыш. Ты ж, недоступная, гордо, молча в глаза мне глядишь. К травам туманы прильнули, вздохи слились с синевой. Сердце твое растоплю ли жаркой моею тоской? 6 декабря 1938, 1958

96. В ПОЛЕ

Журавли прилетели, журавли прилетели, ветер щеки целует, голубой, полевой. Тебя за руки взял я. Вот лучи заалели, на лице твоем словно поцелуй огневой. Ясный луч, тихий ветер. Как в огне мои губы, и с лучами и ветром я целую твой лик. В твои ясные очи мне глядеться так любо. Так светло и так тихо в этот радостный миг. Журавлей разговоры, за рекою просторы, волны берег целуют. Дай же губы твои! Там далеко-далеко, бросив ясные взоры, зорька крылья простерла золотые свои. А за рощами теми распростерлась столица, и смешались с огнями звезд вечерних огни. Красота эта может только в детстве присниться. В голубеющем поле мы с тобою одни. Только даль, только всходы, только вешние воды, и в лазури над нами журавли, журавли. Гей, крылатая юность, гей, кудрявые годы, небеса для созвездий и земля для любви! 6

декабря 1938, 1958

97. ДОЖДЬ

Бьют часы. И дождь, и поздно. Плачут окна в темноте. У меня же в сердце — звезды, блещут звезды при дожде. Прокричит порой сирена средь осенней тишины, для меня же неизменно ночи музыки полны. Сквозь дождя слепые слезы проплывает рой огней. У меня же в сердце — розы и смеется соловей… И не давит тьма ночная, и легко мне потому, что головка золотая освещает эту тьму. 7 декабря 1938

98. ПРОСЬБА

Не шуми, зеленый тополь, пусть сынка не будит гул. Долго ножками он топал и умаялся — уснул. Месяц, не свети в окошке чародейной красотой, не клади на веки крошке тонкий лучик голубой. Спит дитя, моя отрада. Сердце, громко не стучи, не буди сынка, не надо, не тревожь его в ночи. 8 декабря 1938, 1958

99. КРИНИЦА

Пылает день, щебечут птицы. Где тополей шумят ряды, услышу тихий плеск криницы, напьюсь живительной воды. Полдневный луч огнем искрится в ее хрустальной глубине… Так и душа твоя — криница, любовь дарующая мне. 9 декабря 1938

100. ВАЛЬС

В блеске зала — пар круженье, льется музыка волной. Смотрит в окна, как виденье, подступивший мрак ночной. Блеск очей, сплетенье пальцев, папиросный тает дым. Улыбаясь, в вихре вальса промелькнула ты с другим. Под твоим сверкнувшим взором сердцем падаю во тьму… Ты, внимая разговорам, улыбаешься чему? Что он шепчет? Я тоскую, и печали нету дна. Если ж я с другой танцую, то с тоской глядит она. Вальс окончен, только муки не исчерпаны до дна. Вот что могут сделать звуки, вальса дивная волна. 9 декабря 1938

101. УКРАИНА

Шепчется ветер с листвой, песня звенит вдалеке, месяца серп золотой плещется в тихой реке. Громче и громче кругом дробная трель соловья. Горы молчат над Днепром. О Украина моя! В небе гудит самолет, кони стальные в полях. Жизнь, расцветая, идет цветом весенним в садах. Станции, даль, города, синяя дымка полей, мчатся, гремят поезда по Украине моей. Мирное счастье и труд, партии сердце отдав, наши бойцы берегут у пограничных застав. Ясные дали и высь светят в глазах матерей. Солнце и песни слились над Украиной моей. 9 декабря 1938, 1958

102. «Знавала ль ты рассветы в поле…»

Знавала ль ты рассветы в поле, зарю в задумчивых садах, когда от счастья поневоле вскипают слезы на глазах? Щебечут птицы, веет ветер — как в раннем детстве хороши. И каждый стебель на рассвете касается твоей души. А ты идешь. Заря сияет блаженным светом бытия! С природой вместе запевает душа влюбленная твоя. И сердце бьется, не смолкая. Вот так идти бы вновь и вновь… О друг мой милый, — это зная, ты знаешь — такова любовь! 11 декабря 1938, 1958