Стихотворения и поэмы

Чиковани Симон Иванович

Осыпались цветы под ветром бытия, Растаяла мечта, как ястреб в вышине… Мтацминда снится мне — тоска и боль моя! С коджорским ветерком беседую во сне…

Гонча-бегум

Здесь… одно новое стихотворение, о восемнадцатилетней девушке… Эту девушку зовут Гонча-бегум. Она дочь хана, очень красивая и обаятельная. Бедная, замучена своим мужем… Замуж ее выдали силою. Если бы Вы знали их историю. Это целый роман…

Из письма Н. Бараташвили Спой

мне песню, Гонча-бегум, Как с ладони звезды сдуло, Как лозу под черным небом Вихрем бешеным согнуло. Замуж выданная силой, Ты была другим любима. Оскорбляет муж немилый, Жизнь твоя невыносима — Сколько горя в нежном взоре, Слез в душе многострадальной! С высью неба, с далью моря Сходен голос твой печальный. В тишине творишь моленья — В них забвенье и отрада, Ты поешь в уединенье, В уголке укромном сада: «Сад тенистый, сад зеленый! В прошлой жизни это было — Юной девушке влюбленной Здесь чинара тень дарила! Скрипни, буковая дверца,— Ждет пчелу цветок медовый, Но тревожно бьется сердце: Покарает муж суровый». Слыша песню Гончи-бегум, Ворон каркнуть не решится: Под осенним черным небом Ртвели твой не повторится, Сад не станет прежним садом, Обескрылевшая птица! Роза, сломленная градом, Знай: любовь не повторится! ____ Спой, татарка, спой, моя отрада, На закате солнечного дня! Ты столу накрытому не рада,— Может быть, в обиде на меня? Рвешь силки… Какая гибкость в теле! Скушай персик, юная лоза, Пусть в глазах запрыгают форели, Заискрятся радостью глаза! Муж придет — безделица, пустое, Не в новинку мне кулачный бой: Я бывал за смертною чертою, Омывал лицо живой водой, — Пусть придет, кедровая дубина, Грубияна живо проучу, Ханского заносчивого сына Отучу топтать мою бахчу… …Но поет татарка молодая Мне о горном срезанном цветке, Что лежит на камне, увядая, Пропадая в грусти и тоске. Значит, поздно? Счастья быть не может? Я, отшельник, беден и

смешон, Но твои глаза меня тревожат, Как щемящий колокола звон… Я с тобою жребий твои оплачу И тоску по воле разделю, За своей спиной от горя спрячу И стихом тебя развеселю. Я цветок от жадных глаз укрою, Огражу бахчу от грубых ног… Оба мы несчастливы с тобою: Твой защитник тоже одинок.

Он вздохнул глубоко — и запел

Гончу-бегум всем сердцем жалея, Катину он не вспомнить не мог. Мрак, ингурской волны ледянее, Горькой тяжестью на душу лег. Показалось — дарбази дымится. Хлынул в голову жаркий туман: Он увидел — в неволе томится Катина, как царица Нестан. Он курил, он вставал и ложился, Он пытался волненье унять — То к Ингури в мечтах уносился, То в Ганджу возвращался опять. Боль внезапно ударила душу — Словно бросили камень в окно, Взял перо — а рука непослушна, Расплылось по бумаге пятно. Он сквозь слезы прочесть не пытался Кровью сердца написанных строк, Два листа исписал — и поднялся, Скомкал письма и спичку зажег… Горстку пепла держа на ладони, Он вздохнул глубоко — и запел, И ответила роща на склоне, И рассвет над горой заалел.

Первое послание любимой

Писал он, что, когда твои глаза Его души коснулись нежно-нежно, Они внезапно стали цвета неба И этот цвет переменить нельзя, Что помнит он все муки, забытье И за роялем пение твое. И он писал: «Зачем тот синий цвет, Песнь под сурдинку, бесконечность мигов, Когда тобой в Ганджу отпущен с миром, Но мира в мире мне отныне нет! Так шелестеть деревьям удалось, Как шепчешь ты, — бросаюсь я на шелест, Как сокол с полувывернутой шеей, Запутавшись в сетях твоих волос. Да, твой манок меня зачаровал И синевой глаза мои подернул! И бьются соловьи в ночных потемках, Друг друга убивая наповал. Вокруг трава от крови их сыра, Ты их бросаешь в бой движеньем перстня. Со мной играет шальная твоя песня, Как будто с тенью собственной серьга.