Стихотворения и поэмы

Китс Джон

[ПЕСНЯ ИНДИЙСКОЙ ДЕВУШКИ]

О Печаль, Печаль! И тебе не жаль Отнимать у губ нежность краски алой, Чтоб покрыть багрянцем Розу, словно румянцем? И не твоя ли рука маргаритки срывала? О Печаль, Печаль! И тебе не жаль Угасить сверкающий взор соколиный, Чтоб зажечь огни светлячков — Иль чтоб ночью безлунной у берегов Серебрился солью вал морской пучины? О Печаль, Печаль! И тебе не жаль Похищать напев у девы несчастной, Чтобы по вечерам Внимать соловьям Над росистою рощей в дымке неясной? О Печаль, Печаль! И тебе не жаль Гнать беспечность с веселого празднества мая? Не примнут башмачки Ноготков лепестки (Пусть не будет их счастью ни меры, ни края), Не потопчут цветы, Что вспоила ты, Даже если плясать будут, не уставая. Прощай

же, Печаль! Устремляюсь я вдаль — Навсегда разлучаюсь с тобою. Но Печаль — она Мне навеки верна И любит меня всей душою. Как буду одна я Без нее — я не знаю: Она любит меня всей душою. О странник милый! Нет больше силы За счастьем скитаться по свету. Мне оно не даровано: Волшбой околдована, Утрачу я юность и свежесть расцвета. О приди, Печаль! Услада Печаль! Как младенца, тебя на груди я взлелею. Я хотела слукавить И тебя оставить, Но люблю все сильнее, сильнее. О, некому, некому, Больше некому Мне, одинокой, дать утешенье. Ты нежна и добра, Ты мне — мать и сестра, Ты мне брат и любимый под лиственной сенью!

18 апреля —

28 ноября 1817

В ЗИМНЮЮ НОЧЬ

I

Зимой, в ночи кромешной, Блаженный нищий сад, Ты позабыл, конечно, Как ветви шелестят. Пускай ветрам неймется, И дождь холодный льется, Придет весна — вернется Зеленый твой наряд.

II

Зимой, в ночи кромешной, Блаженный ручеек, Ты позабыл, конечно, Как летний свод высок. Тебя лучи не греют — В плену хрустальном тлеют, Но сон тебя лелеет, Морозы не томят.

III

Ах, если б мы умели Не помнить о былом! Но как о днях веселий Не тосковать потом? И где найти забвенье, Печали утоленье, Хотя бы на мгновенье,— Стихи не говорят.

1817

АПОЛЛОН К ГРАЦИЯМ

Аполлон:

Кто со мной из сестер Устремится в простор? Бьют копытами кони на пороге рассвета. Кто со мной из сестер Устремится в простор По полям золотым изобильного Лета?

Грации

(все вместе):

Я с тобой, я с тобой! О позволь, Апполон, мне с тобой улететь — И с тобою, с тобой Мир чудесный узреть. Будем вместе с тобой — Дивной лиры тугая струна зазвенит. Будем вместе с тобой — И наполнится пением чистый зенит.

<Январь 1818>

КОТУ ГОСПОЖИ РЕЙНОЛДС

Что, котик? Знать, клонится на закат Звезда твоя? А сколько душ мышиных Сгубил ты? Сколько совершил бесчинных Из кухни краж? Зрачков зеленых взгляд Не потупляй, но расскажи мне, брат, О юных днях своих, грехах и винах: О драках, о расколотых кувшинах, Как ты рыбачил, как таскал цыплят. Гляди бодрей! Чего там не бывало! Пускай дышать от астмы тяжело, Пусть колотушек много перепало, Но шерсть твоя мягка, всему назло, Как прежде на ограде, где мерцало Под лунным светом битое стекло.

16 января 1818

ПРИ ВИДЕ ЛОКОНА ВОЛОС

МИЛЬТОНА

Властитель числ органа, Певец надмирных сфер! Нам дух твой невозбранно Являет меру мер И всех начал начало. Но лишь глупцу пристало Твой славить прах И, тщась почтить возвышенный твой гений, Пытаться гимн для скорбных песнопений Сложить в стихах. Ты пел для духов рая, Мелодий храм живой. Разлада не скрывая, Восторг дарил нам свой И крылья вдохновенья. О, где твои владенья? Внемли моей Делийской клятве, — я клянусь тобою, Твореньями твоими и судьбою, Твоей любовью в облике земном, Той красотой, что всюду и во всем! Когда мой стих от власти Незрелых форм уйдет,— Я, верный прежней страсти, Уже седой, из од, Из гимнов сплавлю Слово Во славу и трудов твоих и дел. Но как бы я желаньем ни горел, Напрасно все, пока я не созрел Для древней мудрости суровой, Не испытал восторг перед лучами новой. На годы воздержусь от приношений, Но запою — и вспомню все сполна. Я лишь простой вассал твоих свершений, Мой лоб горяч, и кровь возбуждена. О, этот локон твой! Я онемел сначала, Когда вдруг имя «Мильтон» прозвучало Так близко предо мной. Но кровь моя тогда не волновалась, И все ж виденье в памяти осталось.

21 января 1818

ПЕРЕД ТЕМ КАК ПЕРЕЧИТАТЬ

«КОРОЛЯ ЛИРА»

О Лютня, что покой на сердце льет! Умолкни, скройся, дивная Сирена! Холодный Ветер вырвался из плена, Рванул листы, захлопнул переплет. Теперь — прощай! Опять меня зовет Боренье Рока с Перстью вдохновенной; Дай мне сгореть, дай мне вкусить смиренно Сей горько-сладостный Шекспиров плод. О Вождь поэтов! И гонцы небес, Вы, тучи вещие над Альбионом! Когда пройду я этот грозный Лес, Не дайте мне блуждать в мечтанье сонном; Пускай, когда душа моя сгорит, Воспряну Фениксом и улечу в зенит!

22 января 1818

* * *

Когда страшусь, что смерть прервет мой труд, И выроню перо я поневоле, И в житницы томов не соберут Зерно, жнецом рассыпанное в поле, Когда я вижу ночи звездный лик И оттого в отчаянье немею, Что символов огромных не постиг И никогда постигнуть не сумею, И чувствую, что, созданный на час, Расстанусь и с тобою, незабвенной, Что власть любви уже не свяжет нас,— Тогда один на берегу вселенной Стою, стою и думаю — и вновь В Ничто уходят Слава и Любовь.

Конец января 1818

* * *

О, не красней так, о, не красней! Иль тебя искушенной сочту я. Если ты улыбнешься — и румянцем зальешься, Не поверю в невинность святую. Есть краска стыда для «нет, никогда!» И есть для «скажите на милость», Есть для помышленья и есть для сомненья — И для «как же это случилось?» О, не вздыхай так, о, не вздыхай, Вспоминая о Еве румяной! Ты губами впивалась в нежную алость И кусала ее неустанно. Давай же опять станем яблоки рвать — И весне от нас не умчаться! Наступил как раз тот блаженный час, Чтобы вволю нацеловаться. Вздыхают «о да!», вздыхают «о нет!» — И вздыхают, роняя слезинки… Но не лучше ли нам райский плод пополам Разрезать до сердцевинки?

31 января 1818

РОБИН ГУД

Другу

Нет! Навек прошли те дни: Стары, в седине они. Много дней, часов, минут Обрело себе приют Под опавшею листвой. Часто, часто ветра вой Слал метелям зимний зов На пиры во тьме лесов. …Раньше не было невзгод, И аренд не знал народ. Нет, не слышен больше рог, Луком не звенит стрелок. Не трубит рожок впотьмах Ни в степи, ни на холмах, И в лесу не слышно смеха: Не повергнет больше эхо Нынче путника в испуг Шуткой, в чаще слышной вдруг. В дни июня даль ясна, В путь: хоть солнце и луна Или светлых семь Плеяд Свет в пути тебе струят, Робин Гуд, мне поверь, Не увидишь ты теперь, По пустой баклаге счет Уж никто не отобьет, Напевая песнь ловцов, Этим скоротать готов Путь к веселости своей Возле Трента, средь полей… Навсегда ушли отсель Песня, шутка, пряный эль… Нет веселых плясок ныне, Смолкла песнь о Гамелине. Где разбойник удалой, Скрытый в зелени пустой? Век былой прошел, пропал… Если б нынче Робин встал Из могилы средь полян, Если б дева Мариан Снова в этот лес пришла, Явь бы их с ума свела: Повалил дубы с тех пор Корабельщика топор, И в волнах гниют они. Пчелы смолкли в наши дни, Нынче — странно! — даже мед Всяк за деньги лишь возьмет! Будем петь мы все равно: Славься Линкольна сукно! Слава старой тетиве! Слава плещущей листве! Славься, старый громкий рог! Славься, сметливый стрелок! Славься, Дюжий Малый Джон, Конь твой также восхвален! Славься, храбрый Робин Гуд, Что в лесу нашел приют! Славься, дева Мариан! Славься, весь разбойный клан! Пусть прошли те дни — вдвоем Песню мы с тобой споем.

Не позднее 3 февраля 1818

СТРОКИ О ТРАКТИРЕ «ДЕВА МОРЯ»

Души бардов, ныне сущих В горних долах, в райских кущах! Разве этот лучший мир Лучше, чем у нас трактир «Дева Моря», где по-царски Угостят тебя Канарским, Где оленина всегда Слаще райского плода? Наслаждались этим чудом Марианна с Робин Гудом, Как, бывало, в оны дни Пировали здесь они! Слышал я, что было дело: С крыши вывеска слетела, Поднялась на небосвод, И под нею звездочет Вдруг увидел вас, веселых, За столом и в ореолах, Осушающих до дна Бочку доброго вина, Возносящих к небу чаши В честь Созвездья Девы Нашей! Души бардов, ныне сущих В горных долах, в райских кущах! Разве этот лучший мир Лучше, чем у нас трактир?