Раскрылись почки у березок.И все как в юности опять…А может быть, еще не поздноОпять сначала все начать?Встать на заре, грозой омытой,С такою жаждой петь и жить,Чтоб этот мир, не раз открытый,Как будто заново открыть.И так, как будто все впервые,В тот мир, волнующий до слез,Войти сквозь брызги дождевые,В лицо летящие с берез.
1953
Тростник запел
Тростник шумел, шуршал и слушал,Как в речке плещется вода,И никому немую душуНе открывал он никогда.На
языке травы и лесаОн еле слышно шелестел.Но человек пришел и срезалЕго, и вот тростник запел.Всегда безмолвный, безголосый,Запел тростник. И первый звукЗатрепетал над тихим плесом.Как будто выпорхнув из рук.Сперва, казалось, голос птицыНапоминал он, а потомВсе, что в живой душе таится,Живой душой запело в нем.Как будто все, о чем от векаШептал тростник, и лес, и луг,В руках искусных человекаВсей глубиной открылось вдруг.
1953
Шиповник
Осенний день. Поблекли травы.Сырой, туманный холодок.И вдруг нежданно у канавыРасцвел шиповника цветок.Как будто друг, всегда желанный,Он в этот серый день вошелИ, озарив его, румяный,Неукротимый, цвел и цвел.Ему и горя было мало,Что лето за море ушло,Что все вокруг отпировало,Открасовалось, отцвело.В своем порыве одинокомОн жаждой жизни пламенел,И лес, притихший за дорогой,«Не отцветай!» — ему шумел.И лесу вторил шорох ветраИ голоса отлетных стай.И я шептал посланцу лета:«Не отцветай! Не отцветай!»
1953
«Глубокая полночь. И только одно…»
Глубокая полночь. И только одноПод самою крышей не гаснет окно —Знать, сердцу чьему-то покоя все нет. Не гасни, не гасни, мой свет!В степи неоглядной далекий костерМерцает, и меркнет, и радует взор.Теплом его путник продрогший согрет. Не гасни, не гасни, мой свет!Все море во мраке, уснула земля,И только чуть видный огонь корабляКак будто земле посылает привет. Не гасни, не гасни, мой свет!Высокая в небе пылает звезда —Что ей мимолетные наши года! —Горит миллионы беспамятных лет. Не гасни, не гасни, мой свет!Вот так же и ты мне и ночью и днемСияешь, горишь негасимым огнем,С тобой не страшусь я ни мрака, ни бед. Не гасни, не гасни, мой свет!
1953
«Опять до тебя перегоны…»
Опять до тебя перегоны,И ветер, над крышей гудя,Роняет на стекла вагонаХолодные слезы дождя.Опять я шепчу твое имя,Как в первый тот, памятный год.Нет, нет, мы не стали чужими,И сердце, как прежде, поет.А если тебя я обиделИ словом своим не согрел,Прости мне: я просто не видел.Каким я богатством владел.И пусть эта ночь и ненастье,И пусть я в разлуке с тобой —Ты стала мне светом и счастьем,Ты стала мне жизнью самой.
1953
Рождение весны
Люблю следить весны рожденьеНе в хвойных сумрачных лесах,Где только слабым отраженьемЗапечатлен ее размах,Где и студеною зимоюВсе тот же на ветвях наряд,Все так же ветры в звонкой хвоеНеумолкаемо шумят.Нет, я люблю апрельский, редкий,Еще не прибранный лесок,Еще безлиственные ветки,Где животворный бродит сок.Люблю следить, как на пригорке,Пробив сырую целину,Травинок первые иголкиВстают, приветствуя весну.А притаившийся подснежник,Едва почуяв солнцепек,Приоткрывает зябкий, нежный,Еще
несмелый лепесток.Люблю следить, когда, прорезавТугую почку, первый листВ глубокой ясной пройме лесаКачнется, зелен и лучист.А там пойдет за почкой почка,За веткой ветка зеленеть,Чтоб кружевною оторочкойЛесную просеку одеть.Уже, забыв зимы угрозы,В кругу ликующих подруг,В сережки убрались березы,На ивняке медовый пух.А в речке небо яркой синьюПереполняет берега.Вот-вот черемуха раскинетСвои пахучие снега,Засвищут птицы, не смолкая,Гром отзовется с вышины,И встанет радуга, сверкаяВ честь новорожденной весны.
1954
Баранчики
Нет зимы уже и в помине.Вот баранчики расцвели.Я не знаю, как по-латыниИх ученые нарекли.Так в народе их называли,А ребята, мои друзья,Те и книг еще не читали —Впрочем, их не читал и я.Снег сойдет, пообсохнет поле,Раскудрявится ближний лес.Мы весь день босиком на воле, —Столько разных вокруг чудес!Впрочем, может быть, это самиМы выдумывали чудеса —И казались нам чудесамиГром, и радуга, и роса.И какой-нибудь первый цветик,Что и красками небогат,Расцветет — и лужок осветит,И лужок — не лужок, а сад.Мы ромашки звали — пупавки,А щавель в лугах — столбецы.Кто в названья их внес поправки —Может, деды, может, отцы, —Мы не знали. А под кустами,По оврагам и у ручья —Там баранчики вырастали,Так ли я говорю, друзья?Длинноноги и неказисты,В желтых венчиках-бубенцах,Вырастали в сухих и чистыхНаших лиственных лесах.Был обычай у нас известный —Все на вкус проверять в лесу:Сыроежку и сок древесный,Мед шмелиный или росу.А баранчики расцветали —Все мы с первых весенних днейСтебли сочные поедали,Будто не было их вкусней.Так казалось, а вот, поди-ка,В чем тут дело — не объяснить:Ни малина, ни земляникаНе могли их потом затмить.Видно, в мире таком безбрежномГлубже в сердце хранишь своемСамый первый, робкий подснежник,Первый дождик и первый гром.
1954
Памятник Ленину
Ничто — ни музыка, ни слово,Ни кисть, ни бронза, ни гранит —Его, для всех времен живого,Так никогда не сохранит,Как с неподкупной, честной кровьюПростые смертные сердца,Что переполнены любовьюТакой, которой нет конца.
1954
Тучка
Обильными хлынув слезами,Как будто всей горечью, всласть,Проплакала тучка над намиИ в синюю даль унеслась.И снова взлетели стрекозы,И ярче цветы зацвели.Кто знает — о чем эти слезы?Чье горе коснулось земли?Но так мимолетно ненастье,Свод неба такой голубой!..Ведь так же когда-то от счастьяМы плакали вместе с тобой.
1955
Цикады
Кусты бегут, как водопады,Свергаясь с гор, со всех сторон.О чем всю ночь поют цикады?О чем их шелест, шепот, звон?В ущелье мрак. А над горами,Всю высоту заполонив,Синеет небо в темной раме,На горы звезды уронив.Звучанье, робкое вначале,Уже со всех плывет холмов,А в нем немолчный зов печали,Моей любви бессонный зов.Лишь где-то за горами, где-тоЗа этой цепью черных круч,Уже горящий луч рассвета,Как счастья трепетного луч.