Стирающие грани
Шрифт:
Вздохнув, Ая приняла решение постараться выбросить из головы дурные мысли и не думать ни о чем – пока….
Но когда в мутных городских сумерках они остановились перед воротами ратуши, руки Аи вдруг принялись предательски дрожать – и ей пришлось изо всех сил вцепиться пальцами в ручку корзины, нагруженной для ужина – мясом, хлебом и крепким вином.
А когда им навстречу из темноты выплыла бородатая физиономия Сида, на лице Аи появилась игривая улыбка.
– О, привет, дорогой! А то я уже успела соскучиться…
* * *
– Сейчас!- шепнул Элон.
От возбуждения глаза его горели, а на щеках выступили красные пятна. Ая еще раз оглянулась – одурманенная сонным зельем охрана вонючими тряпками валялась в окрестностях стола. Их замысел удался – празднуя помолвку Аи и Сида все его друзья –охранники нажрались и напились до отвала. И свалились – как и было задумано – на часок-другой…
Дрожащей рукой она взяла со стола фонарь со свечой внутри. Элон достал кинжал.
Стараясь на всякий случай шуметь как можно меньше, двое проскользнули в тюремный коридор.
– Ты готова? – неровное дыхание Элона коснулось ее щеки.
– Да, - выдавила из себя девушка.
Это было, наверное, самое неприятное действие, которое ей приходилось делать за всю ее жизнь – найти источник магии в этих стенах. Но зная, что это за источник и кого он охраняет, ей приходилось напрямую заставлять себя настроиться на его волну.
Девушка закрыла глаза. Через какое-то время бледный лучик словно мелькнул перед ее внутренним взором, указывая направление – вниз.
– Туда…
Пройдя несколько витков коридора – заключенные в это время уже спали в своих камерах – они уткнулись в глухую стену с еле заметной дверью.
– Закрыто, - шепнула Ая, потянув на себя кольцо двери.
Элон кивнул – он был готов к этому. Тут же в ход пошли отмычки – и не безуспешно – вскорости дверь поддалась.
За ней оказались ступени, ведущие вниз, в глухой подвал. Чем ниже они опускались, тем больше тянуло затхлой сыростью и …. безнадежностью – так можно было назвать этот запах.
Внизу их встретила непроницаемая тьма – и тишина – казалось, даже слабый свет от фонаря не в состоянии с ней справиться.
– Ты уверена, что нам – сюда? – спросил Элон, и тьма будто приглушила его голос.
Но их сомнения развеял слабый шорох – и вздох, как сдавленный стон.
Направив свет в сторону каменного мешка с узкой решеткой вместо двери, они не увидели ничего в осевшей темноте, которая словно вьелась в эти стены.
– Уверена, - подтвердила Ая.
Элон снова достал свои отмычки и начал работать над дверью. Едва слышный шорох раздался с той стороны решетки. Но когда и этот замок поддался его ловким пальцам, Ая указала рукою вверх:
– Камень там. Надо его уничтожить или хотя бы достать.
С каждым мгновением в этом жутком месте она чувствовала себя все хуже; все тело словно прокалывали бесчисленные маленькие иголки. И каким бы зверем не был тот, кто заключен в этой камере, ей вдруг стало его немного жалко – ведь он был вынужден терпеть это много лет…
Пока Элон послушно карабкался по прутьях вверх, Ая осторожно отворила клетку и вошла внутрь, держа перед собой в трясущейся руке тяжелый фонарь.
Запах затхлости, сырости и почему-то крови тяжелой волной ударил в нос, от этого почти потемнело в глазах, но когда она совладала с собой, то увидела под стеною человеческое лицо. Она ожидала увидеть зверя, получеловеческое существо, что угодно – но то, что открылось ее глазам, ударило в самое сердце, заставив удержать в горле беззвучный крик – глаза, угольками горящие на бледно-сером, с отпечатком близкой смерти лице, были знакомы, как и само это лицо –оно навсегда отпечаталось в памяти одинокой замкнутой девчушки. Эти глаза она вспоминала в тяжелые или радостные моменты своей жизни, это ему она рассказывала о своих горестях, укрывшись в укромном уголке – человеку, которого давно считала мертвым.
– Руфус…. – пролепетала Ая, едва держась на ногах. В ее готовом помрачиться сознании все перемешалось.
Услышав свое имя, человек еле заметно вздрогнул.
Только теперь Ая заметила тяжелое кольцо ошейника и короткие цепи кандалов на его руках и ногах.
– Элон!
Но молодой вор уже сам вошел в клетку.
Сидящий на цепи человек попытался привстать.
– Камень достать невозможно – он вмурован в стену - развел руками он.
– Это и есть Оборотень?
– Нам надо скорее освободить его, - вместо ответа скомандовала вдруг Ая.
– А я думал, проведали – и ладно будет, - усмехнулся вор, уже работая отмычкой.
Самым несговорчивым оказался ошейник – кажется, они провозились с ним целую вечность. И все это время Ая не сводила встревоженных глаз с пленника, который находился на грани потери сознания.
Но когда тяжелый ошейник наконец упал на пол, из груди его вырвался судорожный стон.
– Идем! Бери его под руку!
Ая послушно подставила свое плечо; с другой стороны неуклюжее тело узника подхватил Элон. Тот изо всех вил старался помочь им, но у него не особо получалось – тяжелые ноги двигались с трудом.
С неимоверными усилиями теперь уже трое взобрались по ступеням наверх и, затворив за собой дверь, направились к сторожке.
Прислонив полуживого пленника вместе с Аей к стене, Элон, ничего не объясняя, нырнул в дверь – и через несколько минут возни вернулся с плащом и шлемом охранника.
Кое-как напялив одежду на заключенного, они двинулись к двери.
Все происходящее стало казаться для Аи каким-то нелепым сном, затянувшимся кошмаром, и сознание освещало все происходящее лишь частями. С той самой минуты, как ей навстречу распахнулись нереальные, полные усталости и муки глаза, страх, напряжение, и все ее мысли вдруг утихли, и громче всех звуков стал звук еле бьющего сердца пленника - его пульс она чувствовала сильнее, чем все остальное вместе.
Тук… Засов на входной двери со скрипом подался… тук-тук… перешагнув порог, навстречу им дохнул сырой вечерний ветер… тук-тук… еще немного – и они уже на улице, теперь самое главное – пройти несколько кварталов – подальше от центральных улиц. Тук-тук, тук-тук … изображая пьяного, Элон начал орать какую-то похабную песенку… тук-тук, тук-тук… влажные камни мостовой скользят под ногами… переплетению темных улочек нет конца – но они уводят их все дальше от этого страшного места… тук, тук-тук, тут – кажется, чем дальше от тюремных стен, даже сердце пленника бьется чаще, словно обретая надежду…