Стирающие грани
Шрифт:
После их смерти принц стал королем, а магия стала запрещенным ремеслом, да и особого толку в ней не было – после смерти тварей и человеческая магия стала иссякать. А Новый король так поверил в справедливость Судьбы, что стал почитать ее, как бога, и научил этому свой народ. Правда, после ухода тварей огромная страна тоже распалась, и осталось от нее только наше королевство – но зато Король стал править здесь безраздельно.
Оборотень же долго скитался по земле, в то время как на него охотились шпионы короля – но он все еще оставался самым сильным колдуном, который один владел знаниями тех, кто был истреблен. Изловить его удалось только через почти два столетия – уже праправнуку того короля, который объявил на зверей охоту.
– Он прижил так долго? – удивилась Ая.
– Он стал бессмертным… Но не это главное. Главное – он жив и сейчас, и заключен в подземельях Рау-Реста – то есть в тюрьме на окраине Керна.
– Его так и не смогли убить?
– Говорят, что под пытками у него пытались выведать его секреты… и тогда уже он не был рад своему бессмертию. Но колдовская сила помогла ему вытерпеть все, не сломавшись. Тогда церковники… Кстати – о них: сама можешь догадаться, что хоть магия и стала запретным искусством, но сами колдуны никуда не делись – в мире все равно будут рождаться люди, которые способны на большее, чем остальные. Так вот – куда им деваться, когда сила просит выхода, а применения ей нет? Единственная дверь, за которой может такая душа укрыться – это дверь церкви. Церковь Судьбы признает чудеса – ведь священники их творят не волею своей, но милостью Судьбы… Смекаешь?
Ая кивнула – в этих смелых предположениях не было ничего нового. Но из уст Элона они звучали немного вызывающе.
– Теперь все колдуны переметнулись к церкви и стали ее верными слугами. Именно они гнобят остальных себе подобных – уничтожая грех, на который, как они считают, имеют высшее право лишь они… Особенно преуспел в этом Иона – Первый Жрец, и о нем тоже много чего говорят. Например – что он открыл секрет молодости, и теперь гоняется за бессмертием… Им, церковникам, разрешено свыше пользоваться капелькой магии – словно беря в долг силу у Судьбы - и они с радостью ухватились за это, не понимая, что могут делать это и сами… А может – и понимая… Ну да ладно! – махнул рукой Элон, - блажь все это.
– Я хотел сказать, что там, в Церкви, знают, что с колдуном нужно делать. Оборотня оставили в подземелье, где он почти лишен своей власти. Какой-то особый камень день за днем выпивает его силы – колдовские и человеческие, и когда их не останется вовсе, Оборотень станет легкой добычей церковников – они добьются от него, чего хотят. И – конечно же - трупом, потому что живым его в любом случае не выпустят.
– Ну и поделом ему! – махнула рукой Ая. – И что такого в этой истории, что ты так хотел ее рассказать?
– А то, что это наш шанс! – вскрикнул Элон и вскочил с кровати. – Мы должны вытянуть оттуда этого подлеца. И потребовать с него выкуп за спасение.
– К..как? – от неожиданности Ая потеряла дар речи.
– Я не понимаю….
– Да нечего тут понимать! Он ослаблен и полужив – пока еще полужив – это я знаю точно – и за эту тайну я заплатил недешево… Его охраняют так же, как и остальных заключенных - чтобы даже стража не знала, кто сидит в этой тюрьме, а камень спрятан в стену, и действует тот только на магию, поглощая ее. Когда камень закончит свою работу – а это может случиться скоро - тогда явятся церковники и тогда уже хода к нему не будет никому. Но пока он еще там – мы должны попытать счастья. Подумай, Ая – он единственный НАСТОЯЩИЙ колдун на этой земле, может даже - последний. Он сможет сделать для нас то, чего не сможет никто больше.
– Но Элон, - растеряно пробормотала Ая, – он же – чудовище! Как мы можем ему помогать?
– Да какая разница! – Элон вдруг сорвался на крик. Будь он даже сыном мрака – какая разница, Ая! Нам он не сможет причинить вреда – мы станем его единственным шансом к спасению. А дав слово, не сможет его нарушить – ему придется выполнить обещания – таков их закон. А мы с его помощью сможем воплотить свои самые сокровенные мечты, Ая! Только подумай, дорогая – весь мир будет у наших ног с такой поддержкой! О чем ты мечтаешь, о чем? Скажи мне, о чем ты мечтаешь?
Ая, потрясенная таким неожиданным напором, только пожала плечами.
– Я хочу понять, что твориться в этом мире. И какое мое в нем место… А потом – освободиться от всего этого, чтобы самой решать свою судьбу… Наверное, этого.
– А я мечтаю жить в роскошном доме, носить дорогую одежду, принимать почести и никогда – слышишь, никогда не думать о том, что мы будем есть завтра!
Глиняная кружка, случайно попавшая под руку Элону, мелкими кусочками разлетелась о каменную кладку стены.
Элон остановился и посмотрел на Аю внимательным взглядом, словно видел перед собою нового человека.
Девушка судорожно вздохнула.
– Хорошо. Если для тебя это все так важно – я попробую тебе помочь – хотя и не знаю пока, что тут можно сделать. Если ты хочешь освободить из тюрьмы урода, которые убивал детей сотни лет назад – я тебе помогу…. Чем смогу.
Элон осторожно обнял девушку за плечи и проникновенно посмотрел ей в глаза.
– Я всегда знал, Ая, что ты необыкновенная. И что на тебя всегда можно рассчитывать. Будь уверенна – и ты тоже всегда можешь рассчитывать на мою помощь.
– Я хочу в это верить, - невесело улыбнулась Ая.
– Очень хочу….
* * * *
Ая еще раз судорожно вздохнула, неловко высвободилась из пьяных объятий и стала судорожно искать ключ в потайном кармашке в складках платья. Волосатая лапища Сида снова взвалилась ей на плечо.
– Ух, красавица, какая ты горячая… Ты точно знаешь, что никто не придет?
– Никто не придет, милый, - Ая нацепила на лицо полупьяную слащавую улыбку и повернулась к Сиду. – Мы будем одни…
– Ну тогда хорошо, - кивнул головой мужчина.
К ее счастью, он был уже слишком пьян, чтобы заметить, как она напряжена.
– Ну что ты там копаешься?
Неуклюжие от волнения пальцы Аи наконец сделали необходимое – провернули небольшой ключ в тугом замке. Через минуту она уже торопливо зажигала свечи по всей комнате.
– Зачем нам свет, милочка? – от пьяного гогота Сида у Аи мурашки пошли по коже а сегодняшний обед начал кувыркаться в животе.
– А мы никуда и не спешим, - снова изобразила улыбку Ая, но на этот раз она далась ей еще тяжелее.