Стирающие грани
Шрифт:
– Ая, чего хочешь ты?
Девушка, не поднимая глаз, только медленно покачала головой.
– Мне ничего не нужно.
– Но так быть не может. Я должен расплатиться с вами обоими, иначе не смогу быть свободным в полной мере.
Все, что ей сейчас хотелось – это встать и уйти, закрыть за собою двери и забыть, как долгий сон, все, что случилось с нею до сего дня. И она уже почти покорилась этому внезапному горькому порыву, но встретившись наконец глазами с Руфусом, поняла – если она вот так просто уйдет сейчас, то не дальше реки за городом – зияющая пустота одиноких дней впереди ничем не лучше холодных вод. Но пока у нее есть шанс хотя бы просто погреться у большого огня…
– Я хочу… Я хочу научиться у вас магии – настоящей.
– Выполнить твою просьбу будет не так просто, как твоего друга. На это потребуется больше времени, и как моя ученица, ты должна будешь следовать за мной, если мне придется куда-нибудь уехать…
– Если это единственное препятствие, то оно несущественно – в этом городе меня ничто больше не держит. Как и в любом другом.
Только сейчас их с Элоном взгляды встретились – двое уже совсем почти чужих людей смотрели друг на друга с вызовом.
И никто их них не заметил, как на лице украдкой наблюдающего за ними Руфуса, что до сих пор казалось безмятежным, отразилось тревожное беспокойство, сменяющееся облегчением.
– Думаю, я смогу помочь вам обоим.
– Клянись, - с вызовом бросил Элон.
Руфус сделал в воздухе непонятный взмах рукой, вскользь коснувшись правого плеча, и поднял ладонь вверх:
– Клянусь, - негромко, но твердо молвил он и перевел взгляд на Аю.
Девушка отвернулась.
– Мне не нужны клятвы.
– Хорошо. Думаю, достаточно будет и моего слова – я буду учить тебя магии, Ая из Розовки. Тому, что умею сам.
– Думаю, нам лучше будет обговорить детали в другом месте, - заявил Элон, вставая с места и по прежнему не глядя на свою сообщницу.
– Я готов идти с тобой, - спокойно ответил Руфус, поднимаясь вслед за Элоном.
Они оба молча вышли из дома, оставив ошеломленную Аю в одиночестве.
Она слышала, когда он пришел ранним утром – и со вздохом опустившись на убогую кровать, остался сидеть неподвижно.
Не видя причин притворяться спящей, Ая повернулась к нему лицом. Некоторое время они просто смотрели друг на друга – изучающе, испытывающе, словно виделись впервые.
Усталый взгляд Руфуса наконец оторвался от напряженного лица девушки.
– О чем таком ты собираешься меня спросить, но не осмеливаешься?
Ая встрепенулась, но потом кивнула и отвела с лица рукой непокорную прядь.
– Я слышала о тебе.. разное…. – как можно осторожнее начала она.
– Могу себе представить, - фыркнул Руфус.
– Но я думаю, ты отдаешь себе отчет, что слухи о человеке и сам человек – это далеко не одно и то же.
– Да, но… О тебе рассказывают страшное.
– Если страшно, тогда бойся, - пожал плечами Руфус, все еще оставаясь равнодушным к неожиданной теме разговора.
– Что ты.. Оборотень. И умеешь обретать облик твари, даже название которой сейчас под запретом.
Руфус дернулся, словно его ударили. Он долго думал над ответом, подбирая слова – но, кажется, так и не нашел их.
– Допустим… И что? Это тебя тревожит?
Теперь уже с ответом замешкалась Ая.
Руфус вдруг подхватился, и глаза его сверкнули опасным блеском.
– Отойди.
Ничего не объясняя, он вдруг начал делать руками в воздухе какие-то пассы, вполголоса произнося заклинания на неизвестном языке, полном глухих и рыкающих звуков.
Ошеломленной девушке осталось только молча наблюдать, как тело стоящего в нескольких шагах человека вдруг начало трястись, словно от невиданной лихорадки, а затем менять очертания, приобретая массу и плавность линий. А через несколько минут рядом с нею стояло непонятное существо на четырех лапах с мощным упругим телом, превосходящим человеческое впятеро. Чешуя, что казалась железной, отливала всеми оттенками зеленого и синего – от изумрудного на боках до глубокого черно-синего цвета на лапах и змееподобном хвосте. Голова чудовища напоминала голову большой рептилии, если не считать ряда отливающих металлом черных и – без сомнения – острых шипов, украшающих его голову вычурной грядой. В тесной комнатке, где существо едва помещалось, не было возможности ему расправить свои - внушающего тихий страх размера - крылья, и они просто волочились по полу.
Ни в оскале клыкастой пасти, ни в текуче-плавных движениях существа не было ничего человеческого, - но в изумрудных бездонных глазах осталось знакомое выражение. Пред ней был по прежнему Руфус, хоть и в такой пугающей форме. Но и сам страх продлился недолго: несмотря на грозный вид, что-то было в этом существе притягивающее – какая-то завораживающая глаз красота, неуловимая грация. Скупой солнечный свет, проникающий в окошко, играл на его чешуе, меняя оттенки цвета, и Ае вдруг показалось, что она не видела ничего красивее существа, что наклонило сейчас над нею шипастую голову и рассматривает девушку взглядом, в котором светились искорки озорства.
– Уу кахх йа тебе? – спросило вдруг существо. – Этто нэ мойй рашшмерр, но боллшше – рражжвалю эту ххиббарру, – закончил Руфус, старательно выговаривая каждый звук.
– А.. у этих … существ есть свой язык? – неожиданно для себя самой спросила вдруг Ая.
Руфус-Оборотень кивнул головой.
– Скажи что-нибудь, пожалуйста…
– Некх, - ответило существо и стало снова стремительно менять форму.
Через еще несколько минут перед нею стоял прежний Руфус.
– Не стоит этого делать, - после некоторого молчания сказал он.
– Язык драконов особенный – он не предназначен для того, чтобы просто болтать. С его помощью можно менять мир… или творить музыку.
Когда-нибудь я спою тебе песню на драконьем. Но только на воле – не здесь, - закончил Руфус.
В его глазах застыла вдруг непроглядная тоска – такая, что Ае вдруг стало холодно.
– Ты… можешь рассказать мне о них? – тихо попросила она. – Об этих… драконах.
– Не сейчас… Мне больно вспоминать об этом.
Руфус присел за край стола в молчании, но вдруг подхватился: глаза его запылали бешеным огнем.