Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
То есть не моя".
Дракон явно оторвался от сломленной бури - как, подозревал он, и остальные - и кружит, желая вернуться, сбежать во врата. Но что его держит?
"Не я. Не моя госпожа. Не наш гость, он еще не оправился от голода, он совсем потерялся. Нет, дракон явно решил заменить меня. Но помощь в охране врат мне не нужна.
Жаль, что он не хочет разговаривать".
Он потер рукой лицо, вновь ужасаясь глубине бороздящих его морщин. Чуть подвинулся - даже Тел Акай, рожденный ползать, может испытывать боль в заднице,
Глупая баба. Твоя любовница утонула, тебе не возлечь с королевой. Как и я не возлягу с королем, ибо двум мужчинам не создать наследника. Таково положение дел, Ардата. Воспользуемся же душой гостя, раздувшейся от жалости к себе, и заткнем дыру. И уйдем, ища иного достойного подвига".
Он не видел ее. Где-то во Втором Храме, должно быть, бродит из одной пустой комнаты в другую, пальцы чертят узоры в воздухе и они остаются позади, как летучие паутинки.
Ночью она схватит его за петушок (малое удовольствие, но единственно возможное), и он захлюпает в ее дыре, доставляя те же чувства. Если вдуматься, всё так комично.
"Типичная сказка Тел Акаев, внезапная кульминация длинной шутки. Вижу, как толпа заходится хохотом, и мне почти не обидно. Пусть глаза короля смотрят из-за занавеса вечной улыбки. Старикам не следует жить слишком долго".
Зато гость виден, сидит на поваленной колонне у разбитых ступеней, точило замерло в руке, клинок спит на коленях. Пялится на Витр, рот то ли открыт, то ли просто отвис. Прибрел некоторое время назад. Потерял коня - дурак притащил с собой седло в доказательство - на юге. Умирающий бродяга, или беженец, или даже преступник. "Выбирайте титул по вкусу, не забудьте добавить слово "умирающий", и все будет как должно".
Канину и в голову не пришло предложить помощь. Дни благородства остались далеко позади. Но Госпожа настояла, и лишь много времени спустя воин разгадал ее скрытые мотивы.
Он смотрел на вздувшуюся, вращающуюся рану - врата в Старвальд Демелайн. Удивительно, что одна-единственная душа может заткнуть ее наглухо. "Но не моя. И не ее".
Дракон пялился на него, как делал это с самого смущающего разум утреннего появления. Занимаясь игрой в гляделки, даже Тел Акай не сможет выстоять под зловещим, немигающим взором дракона. Нет, Канин лишь иногда смотрит в глаза рептилии, посылая кривую гримасу, то закрывая один глаз и медленно вращая вторым, то просто высовывая длинный язык, то щупая кончиком языка кончик носа. Палец дико чешет в ухе, второй палец ковыряется в пещерах носа. Внезапное перденье, или кашель с плевком пыли и грязи. Иногда он тянется к собственным гениталиям, словно намереваясь поиграться.
Но не доходя до дела. Не говоря уже о стыде, глаза дракона даже не сужаются. Никогда.
Он раздумывал, не подойти ли, не помочиться ли ему на рыло. - Что скажешь?
– вдруг крикнул он.
– Пузырь уже переполнен. Дай желающему поссать мишень, и мужчина будет доволен. Сделаем меня довольным?
Гость поднял
– Тел Акай, что ты так злишься?
Канин прищурился.
– Притворяешься, что крылатый пришлец тебе не любопытен? Долго не продержишься. Как думаешь: это дар низкого интеллекта делает их столь отлично защищенными от восторгов? Мелкий рассудок циника? Я почти восхищен тобой. Нет, честно. Какое счастье испытал бы я, лишившись половины мозгов! Скажи, ты хотя бы съел коня?
Гость застыл на месте.
– Он служил мне слишком верно, сир, для такого неуважения!
– И ты опустошил желудок. Дурак, лошади служат хозяевам не только в жизни. Сплошная слепая услужливость.
– Есть иного рода служение, Тел Акай.
– Например?
Мужчина приободрился, а Канин неслышно застонал, браня себя за очередной приступ болтовни.
– Оставив бравого коня там, где он пал, я сослужил ему последнюю службу.
– Сослужил, бросив? А, вижу. Естественно. Не сядешь ли на колонну, будь так любезен. Теплый воздух отгоняешь.
– Не понимаю, почему ты так меня невзлюбил.
– Верно, - отозвался Канин, оглянувшись на дракона.
– Не понимаешь.
– Счесть ли это обидой?
– Почему нет? Я навалил целую кучу в яму за храмом. Можешь сходить, полюбоваться.
Гость сразу отвернулся, Канин наконец услышал тихий лязг закрытого рта. "А, видите? Он учится". Тел Акай снова сосредоточился на драконе. Не к таким бестиям он привык. Впервые видит. Свалился с неба легенд, яростный и тяжелый, непостижимый и - для всех, кроме Тел Акаев - устрашающий.
Однако Старая Богиня изрыгнула довольно презрения к драконам, вздымая громадные кулаки, рассказывая своим детям о разбитых черепах, крови, хлещущей из узких ноздрей и так далее. Сказания лишили детей всякого ощущения чуда, пропитав недоверием.
И все же это чудесный зверь.
"Наконец-то!"
Голос оглушительно зашипел в голове Канина Трелля, удивив так, что он прикусил язык. Выругался, плюнул алым и вскочил, поднимая секиру обеими руками.
– Что наконец, ящерица?
"Старая Богиня, вот как? Наверняка Килмандарос. Некоторые Азатенаи слишком тупы, чтобы стать богами, разве что породят детей еще тупее. Да, тогда им открывается рай!"
– Ты говоришь в голове женским голосом. Как твое имя?
Дракон поднял рыло и распахнул челюсти на манер зевающего кота. Между двух клыков застряла куча жеваных доспехов. Челюсти захлопнулись с тихим скрипом. "Ты достоин узнать мое имя? Паучья сучка зовет тебя Канином Треллем. Итак, тебе нечем расплатиться. Лишь сделки, Тел Акай, дары - для глупцов".
– Я дам тебе кое-что взамен, драконица. Топор промежду глаз. Имя, прошу, дабы я записал его на твердом железе среди многих других, мною сраженных.
"Других? Других драконов? Не думаю. Давай начистоту, Канин Трелль. Твои жертвы были не славнее раздавленных сапогом крыс. Я же обедаю смертными героями и плююсь по вечерам жеваным железом. Делаю фарш из поборников Тисте, рагу из охотников Тел Акаев, на закуску же идут Джеларканы, Бегущие, Теломены и Жекки".
Канин склонил голову, смеясь.
– Ты подслушивала так долго, что уловила имена обитателей нашего мира! Но мы отлично знаем твой маршрут, от врат на юге Витра и сюда. Если ты перекусила пару раз, не удивлен. Но герои и поборники? Тел Акаи, Теломены? Драконица, ты полна дерьма.