Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
Эндест уже различал впереди стены Харкенаса: угрюмую черную линию на горизонте. Медленно ступавшая по ледяной дороге лошадь будто выбивала торжественную дробь.
– Ведовство, магизм, волшебство, алхимия, тавматургия. Мириады искусств, каждое чудесно в своих возможностях и совершенно деструктивно в целях.
– Объяснись.
Эндест улыбнулся.
– Ты похож на Сильхаса Руина. Упрощай, низводи, дели и решай. Отлично. Сила, коей ты овладел, по сути - путь обхода. Она скользит мимо обыденной реальности. Тянет незримые энергии, чтобы исказить природу. Налагает порочную волю на каркас мира, на его законы, правила и склонности. Короче говоря, это мошенничество.
Кедорпул
– Я готов признать. Дальше.
– Обманывают ради нарушения законов, каковы бы ни были законы. Ветер зимы вгоняет холод в кости? Простое заклинание согреет тебя изнутри. Но можно просто одолжить шубу. Ты выберешь первое, ибо это потребует меньших усилий. Все дело в удобстве.
– Он чуть запнулся.
– Тысячи врагов идут на тебя маршем. Вытаскивай меч, готовься к целому дню тяжкой сечи. Или, махнув рукой, испепели всех. Как видишь, каждый раз ты следуешь удобству. Но сколь холодна, сколь жестока эта мера? Подумай о строе солдат. Подумай о каждой жизни, брошенной в игру на поле, подумай о долгой битве, раненых и убитых, о согнутой и сломленной воле. Среди них будут выжившие. Каждый благословит свою удачу. Каждый вернется домой, бросит тюк с доспехами и перевязь у двери, и с плачем обнимет любимых. Возможно, соберутся детишки, глаза горят радостью, как бывает лишь у детей.
– Он сощурился, различив громадины башен Цитадели.
– Но махнешь рукой... Все гораздо проще, быстрее, и ты назовешь это милосердием, предупреждением страданий и боли. Неси смерть внезапную и абсолютную, иди по полям пепла. Ты быстро успокоишься - то ли дело брести по полю трупов, в сопровождении стонущего хора?
– Взмах руки, - зарычал Кедорпул.
– Хунн Раал был бы в восторге, освоив такой жест.
– А ты готов сравниться с ним в силе разрушения? Так почему бы не выставить вас в одиночном поединке. Наши чемпионы магии, дуэль до смерти?
– Если так, наша роль не будет отличаться от роли армий, верно?
Эндест кивнул.
– Но в армиях выше счет тел, больше тревожная цена потерь. Для сражающихся и для тех, что не сражались. Все мы ранены войной. Даже командиры. Те, что настаивали на необходимости, сидя в безопасных крепостях и дворцах. Даже они платят цену, хотя немногие наберутся смелости это признать.
– Ты снова пустился в абстракции, Силанн. Дурная привычка. Сейчас время прагматиков. Даже ты можешь понять. Впрочем, мы зашли не туда. Ты говорил о подсмотренных мистериях.
– Разве что... У меня свои обманы, Кедорпул. Но в них нет коварства. Их сила, насколько могу судить я сам, лежит в поддержании. Защите. Обороне.
– Так ты будешь на битве?
– Да.
– Сможешь защитить нас от Хунна Раала?
– Полагаю, что смогу.
– Тогда в Бездну их! Мы сможем выиграть войну!
– Помни, Кедорпул: если можно подавить магию Раала, то и твою можно.
– Если так, дело снова решат мечи и щиты.
Эндест Силанн кивнул.
– Да. Весьма... неудобно. Но вижу на обеих сторонах - независимо от исхода - множество благодарных мужей и жен, массу радостных детишек. Вижу слезы радости и облегчения, такой поток любви, что треснут небеса над нами.
Кедорпул замер, бросив поводья. Закрыл лицо руками и ударился в рыдания.
Эндест Силанн остановил коня и неуклюже спешился. Подошел к старому другу и обнял его.
– Пойми, - шепнул он мужчине, оросившему слезами ладони, - я смею верить. Но не вполне уверен. Возможно, я сумею оглушить его один раз, спасти некоторых, но не всех. Умоляю тебя, брат: удали коварство из своей силы. Выжми ее,
Прижавшись лицом к плечу Силанна, Кедорпул порывисто кивнул.
Так они стояли в тусклом свете полудня, а лошади щипали жалкую траву на краю дороги.
Келларас стоял, облаченный для битвы. Вокруг домовые клинки лорда Аномандера готовили снаряжение. Молчаливые мужчины и женщины заполнили арсенал, металл и кожа бормотали в естественном несогласии - к счастью, без слов, но грозно.
Пришла весть. Легион Урусандера всего в полудне пути.
Дом-клинки других знатных фамилий прибывали в Харкенас, занимая временные лагеря на площадях и рынках или внутри высоких стен городских имений.
В юности Келларас повелевал своим страхом - и готовясь на битву, и в самой битве. Он даже находил некий вид радости в простоте сражений. Похоже, иные споры можно разрешить, лишь когда улетают последние слова, когда неуверенность гибнет под ударами клинков. Но говорили, что в битве будет участвовать колдовство, от коего не спасут ни доспехи, ни щиты. Окружавшие его дом-клинки собирались в безмолвии, и тишина была густой от ужаса. "Потому что любой из нас сделался ненужным, бесполезным, как палка против железных мечей. Мы встанем, только чтобы быть сраженными издали? Хунн Раал покончит с честью, хотя начал всю драку во имя добродетели? Может ли один убить всех?"
Домоправитель вошел в помещение.
– Сир, лорд Сильхас Руин вернулся в Цитадель.
– Один?
– Кажется, сир.
Келларас поправил перевязь, вспоминая, как в прошлый раз встретил Сильхаса в холле Цитадели. Тогда он надел полный доспех. Ярость военачальника была обжигающей. "Твой наряд шепчет о панике", бросил он. На этот раз, увы, капитан не ожидал укоров. Кажется, прошло так много времени. Тысяча извинений за каждый шаг... все лежит за спиной бесполезными грудами. "Время жует будущее и выплевывает в прошлое. И каждый миг, пойманный вечным и неизменным настоящим, полон бессилия и страха.
Сильхас прибыл один. Историк, ты не решился возвращаться, чтобы видеть всё? Так стой в стороне. Мы будем игроками твоей повести, безымянными, как игральные фишки. О, хотя бы упомяни наши отряды. Раздай вспомогательные роли, позволь прятаться в тенях.
Пелк, как я скучаю по тебе".
Вслед за домоправителем он вошел в главную палату, где лежал на полу чернильный Терондай и мошки пыли танцевали в воздухе. Он слышал, как открылись внутренние двери, хотя лязг и скрип заглушали деревянные двери зала. Сильхас Руин сейчас появится. "Готовый взорваться приказами, ты придешь, словно горящий факел, рассеивая тени каждым биением языков пламени.
Райз Херат, к чему стеснение? Ты выехал с ним. Ты уже не в силах свидетельствовать творящееся? Вождь одиноко возвращается в Цитадель, дабы встать, как остров среди опасного шторма. Мы попали в водоворот истории, о историк, и в конце - когда погаснут все яркие факелы - мы шагнем в тень, мы, отряды безымянных, ненужные и необходимые жертвы.
Слушай же, историк. Брось в поток достаточно много трупов, и любая река выйдет из берегов. Против наводнения не устоит никто".