Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
– Увидеть конец зимы, Верховная Жрица. Непорочный снег на дне. Пустые склоны, никому не нужные края. Тихое бормотание благого ветерка. Мир дарит нам свои подарки.
– Он воздел ладони, с которых капала кровь.
– Общий наш порок - делать чудесное привычным, а привычное оплетать колючей лозой презрения.
– Возможно, вы мучаете ее, - возмутилась Ланир.
Эндест медленно опустил руки.
– Ее?
– удивился он.
Они смотрели, как он наматывает бинты. Это оказалось трудно, ведь с ладоней лилась кровь. Херат был рад,
Ланир взглянула на тропу.
– Если Кедорпул догонит Сильхаса...
– Молюсь, - сказал Райз Херат, - чтобы тот зарубил его, вспылив.
Услышав, Эндест Силанн резко обернулся в седле. И кивнул.
– А, теперь вижу.
– Неужели?
– Да. Вы кладете ее на алтарь любви и превращаете в нож свой гнусный член.
– Он воздел руки - теперь замотанные, теперь слепые.
– Она никогда не простит его.
– Лучше его, чем целые тысячи, - отозвалась Ланир, но оникс ее кожи стала серым.
Эндест взглянул ей лицо и склонил голову.
– Увы, жрица, при всех ваших махинациях падет не он один. Волей богини нельзя пренебрегать.
Укор заставил Райза заледенеть, а Ланир лишь отвела глаза, явно выказывая несогласие.
– Эндест Силанн, - вздохнула она.
– Ваше имя проклинают на городских торжищах. Ваше бездумное благословение привело дракона. Народ вынужден был голодать. Сама вера в Мать Тьму претерпела урон в глазах горожан, и благословение ее снизилось в цене среди многих. Вы сделались незваным пророком и я не знаю, что с вами делать. Разве что понизить в жреческом ранге?
– Она твердо смотрела на него.
– Вы снова простой аколит, сир. Впереди тяжкий путь искупления. Да, возможно, смертному его не одолеть.
Если она надеялась уязвить мужчину, громкий смех оказался неожиданностью. Он снова поклонился.
– Как угодно, Верховная Жрица. С вашего позволения, я вернусь в Премудрый Град искать отблески, достойные этого названия.
– Не ожидайте приглашений на совет, - прошипела она.
Он улыбнулся.
– Никогда не ожидал, Верховная Жрица. Но я понял намеки и буду им следовать. Готов вернуться, быть забытым и никому не заметным.
– Неловко перебирая поводья, он заставил коня развернуться к дороге и медленно отъехал.
Историк и жрица долго не разговаривали, но и не выказывали желания вернуться назад. Наконец Ланир произнесла: - Если Кедорпул докажет свою силу, станет самым полезным воином в противостоянии.
– Тогда следует починить мост и первой его пересечь.
– Подкуплю его привилегиями.
Историк кивнул: - Тактически ничто не оказывается более выгодным. Раздувайте тщеславие, полностью используйте гнев.
– Такие уловки не удались бы с Эндестом.
– Верно.
– Он остается опасным.
– Да. Пока Мать Тьма использует его.
– Я подумаю, что можно сделать, - сказала она, вытаскивая глиняную
– Он держал ее внимание отвернутым от нас.
– И что?
– Значит, знал. Знал, что она может увидеть.
– Историк покачал головой.
– Поглядите на нас: таимся от своей богини, уповаем, что она останется не ведающей. Пророк Эндест Силанн ходит среди простого народа. Развязывает ладони, и она не может отвернуться, не может моргнуть. Вы думали, он этим осуждает неверующих, заблудших, полных себялюбия? А я думаю, он пытается обвинить ее саму.
Ответ она не нашла. Лишь принялась забивать чашу трубки травой. Достала уголек из серебряной эмалевой коробочки, как и всегда, привязанной к поясу на ремешке. "Мы существа привычки и обычая, повторяем то, что приятно. Увы, слишком часто мы повторяем и узоры несчастий. Любой историк не может не заметить... От мирских мелочей до великих событий мы перечерчиваем одни и те же карты - хватит для книги, хватит для целой жизни".
Она дымила на ветру.
"Облака внутри и снаружи. Закройте меня от себя самого, дабы я ощутил себя благородным героем, достойным статуй. Да, во мне что-то есть".
Эндест Силанн нагнал Кедорпула. Тот вел коня под уздцы и мрачно поглядел на замедлившегося всадника.
– Проклятая тварь потеряла подкову. Я-то надеялся настичь Сильхаса Руина.
– Ты на многое надеешься, - отозвался Эндест.
– От тебя было мало пользы. Некогда я считал тебя другом. А теперь не могу понять, кто ты.
– Очевидно, я снова простой служка. Наказанный за поход на рынок. И, похоже, выпавший из доверия. Хотя интересно: это меня верховная жрица желает не пустить на совет, или Мать Тьму?
Кедорпул пнул камень и смотрел, как тот катится в придорожную канаву.
– Элементная Ночь. Недолгими оказались поиски. Она не правит своими владениями, Эндест. Уверяю. Они обширны. Там есть реки, озера силы, но она не знает о них.
– Он поглядел на Эндеста пристальнее.
– Что же ты умозаключишь? Что наша богиня - самозванка?
– Если не она правит тем королевством, Кедорпул... то кто?
– Хотел бы знать. Возможно, - добавил он, - трон остается не занятым.
– Необузданные амбиции, Кедорпул, могут изуродовать самое мягкое и доброе лицо.
Собеседник скривился и плюнул.
– Теперь я ведун. Мир подчиняется моей воле.
– Но по мелочам, уверен я.
– Издеваешься?
Эндест Силанн потряс головой.
– Советую сдержанность, зная, что не буду услышан. Ты сказал, внутри королевства ночи есть источники силы, многие никем не захвачены. Ты прав.
Глазки Кедорпула сузились сильнее.
– Что ты знаешь? О чем она тебе рассказала?
– Она мне ничего не говорит.
– Ты всегда был слишком уклончивым, ты не нравился мне, Эндест Силанн.