Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
Айвис шевельнул головой, приказывая сержанту Яладу идти вперед.
– Готовьте лагерь среди деревьев. Позаботьтесь о нуждах заложницы и слуг - похоже, нам предстоит провести под холодом звезд еще одну ночь.
– Слушаюсь. Капитан?
– Что?
– Домовые клинки, сир. Они готовы к бою.
"Видит Бездна, я тоже". – Умерь их рвение, Ялад. Мы служим желаниям лорда Драконуса.
– Да. Сир. Но... если он не покажется...
– Разберемся, когда настанет время. Вперед, страж ворот.
Когда Айвис снова поглядел
– ... в день, когда я понадоблюсь, Аномандер Рейк.
– А до того дня?
Бруд указал на лес.
– Так близко к городу... в земле множество ран. Буду исцелять, что смогу.
– Зачем?
Вопрос, кажется, поразил Азатеная. Он пожал плечами: - Аномандер, наша дружба остается натянутой. Мы много путешествовали вместе, но мало знаем один другого. Строй мыслей, пути решений. Ты продолжаешь интриговать меня. Знаю, вопрос не должен был показать твое равнодушие к ранам. Скорее, в нем звучало нарастающее отчаяние.
– Ты предлагал мне мир.
– Да. Мир, но не мирный путь.
– Если я встану в стороне, не вытащив клинка, ты постараешься убедить, будто пролитая кровь не запятнала мои руки? Надеюсь, нет. Если я выберу мир, Каладан, и буду упрям, как валун в реке - разве не разойдется надвое течение? Малое ли это возмущение - моя слабая воля? Или река разделится, расколется, ища другого моря?
Каладан Бруд склонил голову к плечу.
– Это так важно? Твой выбор многое изменит?
– Я тебя спрашиваю, Азатенай.
– Аномандер махнул рукой в сторону опушки.
– А твое исцеление?
Бруд чуть поразмыслил.
– Я успокаиваю свое эго. Блаженство сходит на душу, а исцеление умирающего леса и жестоких ран земли - побочный эффект. Но я не получу ничего взамен. Никаких возгласов благодарности. Впрочем, имеет смысл ощутить себя...
– Добрым?
– Полезным.
Казалось, различие взволновало Аномандера, ибо он вздрогнул.
– Так иди, пока не случится... нужды.
Чуть поклонившись, Каладан Бруд развернулся и пошел к зубчатой опушке, где разбивали лагерь дом-клинки.
В тот же миг из города выехали двое, подгоняя скакунов. Прищурившись, Айвис узнал Сильхаса Руина - на белом коне - и офицера дом-клинков Аномандера.
Что ж, сейчас будет объяснение. Мысль поразила его очевидностью и многозначительностью. "Что за безумие завладело нами. Обыденные разговоры, смутные намеки и сомнительные советы. Самое важное остается недосказанным. Если собрать и сшить воедино все слова, мы поразились бы: их вдесятеро меньше, чем мыслей. Но каждый верит, что его понимают... да, слышат и сказанное и несказанное.
Безумный самообман!" - Милорд.
– Айвис?
– Прошу вас высвободить слова, вывалить, и пусть ни одно не останется не высказанным.
Глаза Аномандера сузились.
– Брат близко, с ним мой капитан Келларас.
– Вот, вот, - кивнул Айвис. Он видел, что Грип Галас тоже всматривается в него. И Пелк. Интересно, что они увидели, и что домыслили. Не сам ли он жует слова во рту, не давая
"Тут меня подводит смелость. А его я прошу говорить всё. Владыка Аномандер, вы Первый Сын Тьмы. Пришло время это показать. Умоляю, сир, сделайте нас смелее, чем мы есть".
Вренек слез с кареты, чуть не шлепнувшись на заледенелой ступеньке. Быстро развернулся и вынул ножик, чтобы сколоть лед.
– Осторожнее миледи, - крикнул он Сендалат, когда та приготовилась сойти, едва держа дочь на сгибе локтя.
– Вижу, дитя, - бросила та со все чаще повторявшейся надменностью.
Вренек колол, желая поскорее закончить и убежать - желая наконец собственными глазами узреть Премудрый Харкенас. Но славное мгновение могло подождать еще немного... Последний плоский кусок льда отвалился.
– Вот, миледи, - сказал он, вешая нож на пояс и подавая руку.
Она вежливо приняла ее - и оперлась всем весом, заставив Вренека пошатнуться. Сендалат сошла и встала рядом, сверкающими глазами смотря на город за спиной паренька.
– Ах, вижу свою башню. Цитадель манит. Интересно, не стоит ли Орфанталь у окна? Не увидел ли он мать после разлуки? Уверена, он мог меня разглядеть - да, чувствую его взгляд и удивление моей ноше. Моему подарку.
Корлат было на вид три года, хотя она еще не могла говорить, отделываясь лишь загадочным детским щебетанием. Глаза ее всегда двигались; и сейчас она пялилась из складок одеяла, словно питалась всем увиденным.
Лекарь Прок стоял рядом, следя за матерью и дочерью. Он снова запил, накачиваясь все больше по мере приближения Харкенаса и конца путешествия. Кувшин чуть не вываливался из руки, его пошатывало.
– Миледи, ребенок должен ходить.
Нахмурившись, Сендалат поглядела на мужчину так, словно едва узнала.
– Она уже ходит. В мирах, вам неведомых. В королевствах, которые вы даже не можете вообразить. Дух ее изучает ночь, место всех концов, место, из коего происходит рождение. Ходит по миру, существующему до первого вздоха, по миру, куда мы возвращаемся после последнего выдоха. Это одно и то же. Вы знали? Один мир.
– Сендалат выпрямилась, поправив девочку, и улыбнулась Проку.
– Она будет готова.
Вренек смотрел на город. Видел низкие стены и толпы за ними. Видел ожидавшую их широкую улицу, большие ворота с распахнутыми, привязанными дверями из черного дерева. Видел народа больше, чем мог представить, и все смотрели на него. "Нет, они видят Лорда Аномандера. Удивляются его нерешительности.
А вот подходит белокожий брат с глазами цвета крови - это должен быть он. Вид его... ужасен".
Вынув из повозки копье и невеликий мешок с пожитками, Вренек двинулся вперед. Ему хотелось быть так близко, чтобы расслышать разговор братьев. Узнать, когда же начнется битва, чтобы успеть и приготовиться к ней с копьем. Подошел капитан Айвис.
– Сир? Когда мы въедем в город?! Я должен посетить Цитадель и поговорить с Орфанталем. Это важно.