Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
– Хорошо, - сказал Ифайле, проходя мимо нее в Дом Азата.
Как раньше, узкий альков был освещен нездешним светом, воздух холоден и сух. Каменная стена напротив блестела инеем. Через миг призрак давно умершего гадающего по костям выступил из грубо вытесанного угла.
Ифайле склонился перед ним.
– О древний, я Ифайле из...
Его прервал шелестящий, усталый голос: - Из какого-то племени, да, с какой-то равнины, или из леса, из скал или с побережья. Из пещеры над бурными волнами. Где один год незаметно перетекает в другой, где солнце поднимается каждое утро, словно вдох, а ночь налетает слабым подобием смерти.
– Дух Кадига Аваля
– Отсюда туда. Будет ли конец? Еды полно, охоты опасны, но плодотворны и, конечно, волнительны. Чужаки проходят в отдалении, показывая иные пути жизни, но кому интересно? Хотя... зимы все холоднее, ветра севера все суровее. Наступают времена голода, когда звери не приходят, море отступает, лишая вас щедрости приливных прудов. А чужаки - да, их все больше и больше. Похоже, плодятся как личинки. А дальняя родня замолкает, ты ощущаешь ее пропажу. Многие оставили землю живых, чтобы никогда не вернуться. Немногие выжившие уходят к чужакам, проявившим невиданное гостеприимство. Кровь истончается. Все забывают пути земли и нити Спящей Богини. Лишаются силы видеть магию в языках пламени. Все сжимается. Однажды ты просыпаешься, озираешь пещеру и видишь только нищету, убожество. Бледные и грязные лица немногочисленных детей разбивают тебе сердце, ибо конец близок. И тогда ты...
– Плачешь во весь голос!
– бросила Кория.
– Почему бы сразу не дать ему нож, пусть перережет горло!
Кадиг Аваль замолк.
Кория обернулась к Ифайле.
– Я старалась предупредить. Ему нечего сказать живым.
– Не совсем верно, - ответил хранитель.
– Своим смертным сородичам я скажу слова великого значения. Ифайле, чей бы ты ни был сын, того племени или этого, житель пещер, лесов, равнин - описанная мною участь не коснется тебя. Бегущие-за-Псами не исчезнут из мира. Когда к вам придут тираны, Скрытые Чужаки, вглядитесь в грезы Спящей. Там скрыта тайна.
Он замолк. Ифайле склонил голову набок.
– Древний?
Кория скрестила руки на груди.
– Отыгрывает момент до конца. Ему ведь выпадает мало выступлений.
Кадиг Аваль отозвался: - Печально, но твои слова правдивы. Дочь Тисте, ты вонзаешь нож в мою душу. Впрочем, я уже устал от дискуссий и жажду бесконечной тишины вечного моего одиночества. Итак, тайна. Ифайле, в сердце сна есть нечто нерушимое. Да, бессмертное. Тянись в ядро, Бегущий, дабы свершить ритуал. Призовите Олар Этиль, пусть искра Теласа - вечного пламени - оживит оставшееся от вас.
– На этот раз молчание призрака было кратким.
– Но осторожно. Бессмертный дар Спящей Богини окончит ваши сны. Будущее лишится смысла и станет бессильно. Дабы избежать смерти, вы должны умереть, поддерживаемые лишь искрой Теласа.
Кория отчего-то вздрогнула, похолодев.
– Ифайле, - шепнула она тихо, - в его словах больное безумие.
– Да, - согласился Кадиг, - ты права, Тисте. Ужасая судьба ожидает Ифайле и его народ.
– К тому же, - продолжала она, - я не верю в пророчества.
– Ты мудра, - сказал дух.
– Вини Худа. Время окончилось. Прошлое, настоящее, будущее слились и смерзлись в одно мгновение. Наделенные достаточной силой могут этим воспользоваться, далеко протянув нить видений. О, и положение мертвеца помогает.
Ифайле поклонился хранителю.
– Запомню твои слова, о древний.
– Хватит. Я не такой уж древний. Вовсе нет в великой схеме вещей. Сколь древен мир? Долга ли жизненная линия звезды? Пойми: мы существуем ради одной цели - быть свидетелями сущего. Это
– Значит, поистине мы имеем предназначение.
Кадиг Аваль пожал плечами. - Это если сущее имеет цель, в чем я далеко не уверен.
– Чем же тебя убедить?
– спросила Кория.
– Упорством.
– Чьим?
– Гм, в том-то и вся сложность.
Чуть слышно зарычав, Кория схватила Ифайле за руку, таща к двери.
– Мы уходим. Сейчас.
– Что же, - сказал Кадиг сзади, - было весело, пока было. Наверное, - добавил призрак, - в том и все предназначение.
Оказавшись на тропе, Ифайле спросил: - Куда теперь?
– Забрать Аратана, разумеется.
– Она тащила его дальше.
– Нужно убираться отсюда - подальше от врат смерти. Неужели не чувствуешь, что остановка времени захватывает нас? Ползет под кожей, пытается проникнуть глубже. Если останемся надолго, Ифайле, это нас убьет.
– Где мы найдем Аратана?
– Полагаю, у Готоса.
– Думаю, - промолвил он через некоторое время, - чтобы существовать, нам нужна цель получше.
Она обдумала эти слова, ища возражений, но не нашла ничего.
Четырнадцать Джагутов собрались вокруг Худа, выжидая. От был среди них. Наконец Худ со вздохом вынул ладони из бледного пламени - тонкие языки не дрогнули, повиснув над углями. Поднял глаза. И кивнул, чуть помедлив.
– Началось.
– Звучит весьма зловеще, - бросил Варандас, поправляя набедренную повязку.
– Словно призванный торжественной серьезностью, авангард смыкается вокруг бесстрашного и устрашенного вождя. Худ, окутанный горем, пустоглазый выходец из царства печалей. Восстанет ли он на ноги, когда скорбная армия сходится со всех сторон? От волнения никто не дышит...
– Нет, - прервал Буррагаст.
– Просто не дышит. Твои слова Варандас, скорее скучны, нежели скорбны. Не нужно шутить над могилами...
– Хотя замогильных лиц здесь легион, - вмешался Гатрас.
– Начнется ли заупокойная служба, о Худ в саване пустоты? Мы очи замерзшего мира и, поглядите, мир не моргает. Запомним сей миг...
– Вряд ли кто забудет и без напоминаний, - сказал От.
Гатрас метнул ему ледяной взгляд.
– Как скажешь, капитан. Но как получилось, что ты носишь чин никогда не существовавшей армии?
– Во всем всего ценнее потенциал, - заметил Буррагаст.
– К моей печали, - бросила Сенад.
– Много было любовников, но превосходство Ота над ними дало ему этот чин. Ибо, понимаете ли, это моя армия, много отличных солдат, но капитан был - и останется - один.
Горько хмыкнув, Гатрас заметил: - Я спросил и получил ответ. Чувство удивления уходит так же быстро, как сохнет моча на камнях. Очередной яркий цветок погублен знанием. Кто-то укажет нам путь к забвению? Я склоняюсь над порогом, рьяный, как все отчаявшиеся.
– Отчаявшиеся найти искренность, - сказал Буррагаст.
– Я с тобой, хотя ноги заплетаются.
От оглянулся через плечо.
– Пусть заплетутся ноги у смерти, Буррагаст. Гляди, последняя группа печальных странников. Тоблакаи, Тел Акаи, Теломены? Честно говоря, я их не отличаю.
– Тонкость наблюдений всегда была твоим слабым местом, - сказала Сенад.
– Иначе дослужился бы до чина гораздо выше.
– До чина владыки войны, Сенад, или владыки любви?
– Варандас, тебя высекли в начале разговора, высекут и в конце.