Сто дней до конца света

Mortarion40k

Мерфи в который раз подошел к двери и приложился к ней ухом, стараясь услышать чьи-нибудь шаги. Пару раз ему казалось, что он слышал какое-то шарканье, но это могло быть что угодно. Рэд к тому моменту разбил стекло над умывальником и теперь обматывал руку тряпкой, чтобы спокойно держать острый осколок. Его напарник оторвался от своего занятия и вопросительно посмотрел на Джона.

— Шамуэй, ты пес, и я твою мать ебал! — громко крикнул Мерфи, подождал, не полетят ли в дверь пули, а когда этого не произошло, перевел взгляд на напарника и пожал плечами.

Тот в ответ звучно заржал

и, поднявшись, направился к двери.

— Давай на счет три? — спросил Джон.

— Не, не парься, — отмахнулся Рэд и со всей силы ударил ногой по двери.

Послышался треск, но она осталась стоять на месте, в то время как посягнувший на замок заключенный не удержался на одной ноге и упал навзничь, тут же покрыв дверь, а также всю ее родословную вплоть до врат Камелота самой похабной бранью, которая только пришла ему в голову.

Мерфи улыбнулся и сам нанес удар ногой, под дверной ручкой, ближе к замку. Треск на этот раз стал громче и, со следующим ударом, дверь, наконец, отбросило назад. Джон поморщился, попрыгав на одной ноге, после чего подал руку Рэду. Тот вновь раздраженно отмахнулся.

— Ты ее расшатал, — попытался подбодрить напарника Мерфи.

— Вот именно, — буркнул Рэд.

Они вышли в коридор, быстро пробираясь вперед. Благо, солдаты не завязывали им глаза, когда выводили из камеры и вели их по зданию. Теперь Мерфи в точности знал по крайней мере один главный и два аварийных выхода. У ближайшей пожарной стойки, к его разочарованию, не оказалось топора, зато была лопата. Рэд предпочел остаться с зажатым стеклом в руках. В тюрьме он умел обращаться с заточкой, в то время как лопата больше ассоциировалась с его прошлой работой — утомительной и низкооплачиваемой.

Выбравшись из душевого блока и перейдя по длинной комнате в административный, они стали приближаться к парадным дверям. Когда они обсуждали возможный побег, то планировали двинуться в обход через двор в соседний корпус, где военных было меньше, а вероятность улизнуть без шума — несравнимо больше, но, не обнаружив в здании ни души, Мерфи решил просто двигать по кратчайшей дороге. Не обнаружив Шамуэя, Джон было приободрился, но надежды на легкий уход рухнули, стоило им выйти в холл Городского Совета.

— Ебать… — выдохнул Рэд.

У центрального входа толпилось десятка полтора перекошенных фигур. Одежда на многих была грязной, порванной, испачканной в крови. Кожа была в лучшем случае серой, если не бурой, приоткрытые рты издавали нечленораздельное шипение, как будто люди без конца выдыхали воздух из легких. Нет, мысленно поправил себя Мерфи, людьми эти существа определенно не были. Похоже, это было именно то, во что превратился парень в их камере. То, что военные называли ходячими.

Возможно, эти твари и выглядели вяло, но с чуткостью у них было все в порядке. Стоило Рэду ругнуться, как все головы тут же обратились их в сторону.

— Э, — Мерфи поднял раскрытую ладонь вверх, — привет.

Толпа уродцев зашипела громче и плотной массой двинулась в сторону беглецов. Не долго думая, Рэд и Джон развернулись и побежали обратно по коридору, постоянно оглядываясь за спину. Мерфи понял, что забыл подпереть дверь, но возвращаться было уже поздно,

тем более твари были не больно шустрые. Добежав до конца коридора он услышал звук взводимого курка.

— Стоять! — заорал Шамуэй и приложил холодное дуло револьвера к щеке Джона.

— Ну нееет, — обреченно протянул Мерфи, понурив голову.

— Бросьте оружие, живо! — не сбавляя тона крикнул шериф.

Рэд смачно сплюнул на землю, но, увидев сигнал от Джона, выпустил осколок стекла из рук. Ударившись о землю, тот разлетелся на еще более мелкие кусочки.

— Ты тоже, уголовничек, — сказал Шамуэей, сильнее надавив оружием на голову Мерфи.

— Это же просто лопата, шериф, — буркнул он и медленно опустил инструмент на землю, попутно заметив, что за Шамуэем находился лишь тупик.

— И что теперь, сука? — рыкнул Рэд, широко разведя руками, словно подставляя грудь под выстрел.

— Пошли вперед, — велел шериф.

— Слушай, шеф, я не понимаю, — простонал Мерфи, — Ты же видишь, всё… Всему конец. То, что вы тут строили вместе с солдатней — это не сработало. Больше ничего нет. Просто отпусти нас.

— Никогда, — сквозь зубы процедил Шамуэй, — не после того, что вы сделали.

Мерфи не двигался. Он понимал, что шериф помешался на них, и если на него не нападать, то и их убивать он не станет. Джон услышал, как начала хлопать двойная дверь, через которую они выбежали в холл, и краем глаза заметил, что толпа уродцев начала идти по коридору, но, что самое главное, Шамуэй пока их не видел — он стоял за углом.

— Это ведь ты запер нас с тем монстром, — посмотрев шерифу в глаза, сказал Мерфи,

— Это он убил твоего офицера, а не мы, — он выдохнул, — Да мы сами чуть не погибли. В чем же наша вина?

— В том, что вы живы, а они нет, — холодным голосом произнес Шамуэй, — И за это вы будете отвечать, — он постучал пальцем себе в грудь, — передо мной.

— Тогда просто пристрели нас, — бросил Мерфи, поглядывая в сторону приближавшихся мертвецов, — давай, потрать две пули и облегчи себе душу. Останется еще четыре. Не думаю, что этого хватит, чтобы уложить пятнадцать ходячих.

Глаза Шамуэя широко распахнулись. Он, наконец, услышал приближающийся топот и гомон мертвецов, и отступил на шаг.

— Можешь стрелять в нас, но тогда у тебя будет на два шанса меньше, чтобы выжить, — с задором произнес Джон, медленно отступая и готовясь бежать, — Черт, шеф, да у тебя и с ними шансов немного.

На лице шерифа проскользнула паника. Для Мерфи это стало сигналом. Он дернул обратно в душевой блок, Рэд бежал за ним. Через считанные мгновения пространство между ними и шерифом заполнили ходячие. Мерфи стал считать выстрелы, надеясь, что ненависть Шамуэя к ним не пересилит инстинкт самосохранения, и он не станет палить сквозь толпу мертвецов прямо по беглецам. Когда они дошли до прохода во двор, Джон насчитал уже пять выстрелов. Шестой прозвучал через небольшую паузу. Парень не оборачивался, он лишь надеялся, что последнюю пулю Шамуэй приберег для себя, но вскоре понял, что ошибся, услышав крики шерифа. То были не крики боли и отчаяния человека, которого рвут голыми руками на части, нет. То была ярость в чистом виде.