Столетняя война
Шрифт:
Город не выглядел грозным. По правде говоря, центр довольно хорошо был защищен башнями и каменными стенами, но бург, где находилась большая часть городских богатств, лежал в низине, окаймленный лишь неглубоким рвом и деревянной стеной, во многих местах сломанной.
Войска принца, закаленные войной, могли бы и во сне пересечь эту преграду, если бы только Луара не вышла из берегов, а сейчас Тур защищали залитые водой поля, превратившиеся в болота и покрытые толстым слоем грязи.
– Проклятый дождь, - повторил принц, и Бог ответил раскатом грома, таким внезапным и громким, что все мужчины в шатре вздрогнули.
Небо разрезала вспышка молнии, скользнувшей в сторону невысокого холма, на котором стоял шатер, на мгновение окрасив все вокруг в черно-белые тона, а потом донеслось эхо второго раската грома, и хотя казалось, что дождь уже не может усилиться, его мощь удвоилась.
Капли отскакивали от превратившейся в грязь поверхности земли, выливались с шатра, образуя потоки, льющиеся с холма.
– Иисусе!
– сказал принц, - Боже, Боже, Боже!
– Делишки Святого Мартина, сир, - отметил один из его товарищей.
– Святого Мартина?
– Покровителя Тура, сир.
– Он утонул?
– Полагаю, он умер в своей постели, сир, но не уверен.
– Проклятый святой заслуживает, чтобы его утопили к черту, раз послал этот чертов дождь.
У подножья холма появился всадник. Его лошадь была в попоне с эмблемой, но ткань настолько промокла, что рисунок невозможно было различить.
Грива лошади прилипла к ее шее и сочилась водой. Копыта подскользнулись в грязи, а седок с капюшоном от кольчуги под бацинетом покачнулся в седле.
Он подтолкнул упрямое животное вверх по пологому склону и скосил взгляд в сторону шатра.
– Его высочество там?
– Это я!
– крикнул Эдуард.
– Нет, нет, не слезай с седла!
– человек уже был готов спешиться и преклонить колени перед принцем, но вместо этого просто поклонился. Капли дождя отскакивали от его шлема.
– Меня послали, чтобы сказать вашему высочеству, что мы попытаемся снова, - прокричал гонец. Он был всего в пяти шагах, но дождь стучал слишком громко, чтобы говорить нормальным тоном.
– Вы собираетесь плыть к этому проклятому месту?
– ответил принц и махнул в знак того, что не ждет ответа.
– Скажи ему, что я иду!
– крикнул он, потом вернулся обратно в шатер и щелкнул пальцами слуге, ожидающему в тени.
– Плащ! Шляпу! Коня!
Мир оглушил очередной раскат грома. Молния вонзилась в руины церкви Святого Лидуара, камни которой были растащены для ремонта стен сите.
– Сир, - произнес один из мужчин за игральным столом, - вам не нужно ехать!
– Если они атакуют, то должны меня увидеть!
– На вас нет доспехов, сир!
Принц проигнорировал это замечание, поднимая свое оружие, чтобы слуга мог прикрепить ножны к серебряной цепи, свисающей с перевязи. Еще один слуга накинул на Эдуарда плотный темный плащ.
– Не этот, - сказал принц, отбрасывая плащ, - красный! Тот, что с золотой бахромой!
– Краска полиняет, сир.
– К черту краску, они должны меня видеть. Красный! Они должны узнать мое милое личико. Дай мне вон ту шляпу, маленькую. Лошадь готова?
– Как всегда, сир, - отозвался слуга.
– Которая?
– Фудр, сир.
Принц рассмеялся.
– Вот ведь чертово совпадение, а? Фудр!
– Фудр по-французски означало молнию, а принц, как и его окружение, предпочитал говорить по-французски.
Лишь когда ему нужно было объясниться с простыми солдатами, он использовал английский. Он выбежал под дождь, выругавшись, когда подскользнулся на мокрой траве. Ухватившись за конюха, держащего Фудр, он восстановил равновесие.
– Подсади меня!
– он уже насквозь промок.
– Мне понадобится сухая одежда, когда я вернусь!
– крикнул он слуге внутри шатра, а потом дернул поводья.
– Подождите!
– закричал кто-то, но принц уже пришпорил коня, прищуриваясь, потому что дождь лил ему в глаза.
Поднялся ветер, хлеставший мокрыми ветвями, и Фудр осторожно пробирался подальше от низко нависшего, отяжелевшего под мокрой листвой дубового сука, раскачивающего в буре.
Небо прорезала молния, высветив известковый обрыв за рекой в своем неожиданно ярком белом свете, а через несколько секунд за ней последовал раскат грома, прозвучавший, как будто обрушились башни с небес.
– Вы просто идиот, сир!
– еще один всадник поравнялся со смеющимся принцем.
– Я мокрый идиот!
– Мы не можем атаковать в таких условиях!
– Может, именно так и думают проклятые враги?
Лошадь принца тяжело ступала по пропитавшемуся водой лугу в сторону ряда ив, неподалеку от которого в сумраке дня темнела группа воинов в кольчугах.
Река была прямо позади них, широкая поверхность бурлила под непрекращающимся дождем. С левой стороны от принца, ближе всех к жалким защитным сооружениям бурга, но отделенные от них широкой полосой наполовину затопленных болот, находились лучники.
Они пробирались на север, в сторону города, но принц заметил, что никто не натягивал тетиву и не выпускал стрел.
– Сир Бартоломью!
– позвал он, пригнувшись под веткой ивы.
– Чертовы тетивы намокли!
– сказал сир Бартоломью Бургхерш, не глядя на него. Он был коренастым смуглым человеком чуть старше принца, известным своей жесточайшей ненавистью ко всему французскому, разве что кроме их вин, золота и женщин.
– Проклятые тетивы полностью промокли. Мы можем с тем же успехом плеваться в ублюдков, а не выпускать стрелы. Пошли!