Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность
Шрифт:
В редакционной статье в острых выражениях ежедневная газета Карачи «Заря» 24 июня 2002 года сделала следующий комментарий:
«Чтобы вернуть доверие упрямо сопротивляющихся и потерявших рассудок фермеров, силы полиции, вместо того чтобы не давать людям покоя и терроризировать их, должны быть немедленно выведены, а от любых непродуманных заявлений о «необходимости преподать урок» следует отказаться. Должно быть открыто дело против правительственных чиновников и управляющих фермами, которые приказали полиции действовать так, что, это привело к смертям… Как только эти направленные на восстановление доверия меры будут приняты, правительство должно при помощи Организации пенджабских арендаторов сесть за стол переговоров с арендаторами, чтобы обсудить, как предоставить им права собственности на землю».
Генералы проигнорировали совет газеты, которая обычно сочувствовала их нуждам. Вместо того чтобы внять совету, они арестовали лидеров Организации пенджабских арендаторов, а осада деревень и издевательства над их жителями продолжались. Борьба так борьба! Хотя основные партии страны проигнорировали конфликт, протестующих поддержали многие независимые организации, одна из которых, «Аср» («Импульс»), в середине декабря успешно провела конференцию по этому вопросу и организовала публичную демонстрацию в Лахоре.
Новый статус Мушаррафа как доверенного союзника Запада теперь использовали против арендаторов. Некоторые их лидеры были обвинены по новому «антитеррористическому» законодательству. Освобождая настоящих террористов, большинство которых в разное время числилось в платежных ведомостях военных разведывательных служб, люди в хаки объявили «террористами» арендаторов, не применявших насильственных методов в борьбе за свои права. Несмотря на тот факт, что в Пакистан регулярно наведывались ученые мужи из западных средств массовой информации, ни один из этих заезжих журналистов не посчитал эту борьбу стоящей внимания. Она была немодна и отвлекала от концентрации на бородах. Однако тогда люди видят, что бородатым мужам нет дела до реальных народных нужд, что и продемонстрировали пенджабские арендаторы с военных ферм. Кристофер Джон и Юнис Икбал хотят сделать свою борьбу интернациональной. Они хотят, чтобы мир ее заметил, и они готовы на все ради международной солидарности, которой пока что не наблюдается.
Недостаток синхронизации между недавними выборами и двухлетней борьбой, в которой принимает участие миллион крестьянских семей, позволяет предположить чрезвычайно хлипкую природу государственного устройства. Политическая ширма, созданная Мушаррафом, предназначена не для того, чтобы скрывать, а скорее для того, чтобы подчеркнуть, какие силы правят страной. Если бы какой-либо режим их тех, от которых Пакистан страдает с 1977 года, действительно улучшил условия жизни большинства своих граждан, нашлось бы и место для какого-либо утилитарного аргумента, чтобы определить, какое правительство — военное или гражданское — работает лучше. Однако даже подправленные и приукрашенные официальные данные показывают, что страна переживает долгий и глубокий социальный кризис, независимо от того, кто находится у власти.
В прошлом было по крайней мере несколько попыток посмотреть в лицо реальности. В частности, в официальном правительственном «Отчете о не имеющих убежища лицах в Карачи», опубликованном в 1959 году, когда формой социально-демократической идеологии был здравый смысл глобального капитализма. Это мучительное чтение, если вспомнить о той бессердечной индифферентности, которую демонстрируют сегодняшние правители:
«Фермер держит свою единственную пару волов в соответственно укрытом пространстве, площадь которого больше, чем 4X5 ярдов (3,7X4,6 метров)… те же, кто живет в джугги или в подобных им арендуемых импровизированных помещениях, не может наслаждаться даже таким пространством и комфортом. Хотя площадь джугги тоже составляет 4X5 ярдов, средняя плотность населения на этой площади составляет 4,2 человека… даже самое древнее человеческое жилье, открытое археологами, было больше по размерам и удобнее, чем то, которое мы имеем печальную обязанность описывать».
Если учесть, что с тех пор плотность населения резко возросла, едва ли удивительно, что обеспечение жильем перестало быть первостепенной обязанностью власти со времени переворота генерала уль-Хака в марте 1977 года. Мальтузианская политика [125] успешных правительств: отсутствие реального здравоохранения для более чем половины населения, ужасающие условия жизни в городе и деревне, невозможность получить образование в деревне (70 % женщин и 41 % мужчин официально признаны неграмотными, хотя реальные цифры, скорее всего, гораздо выше) — разрушили страну, однако им не удалось реально снизить размеры среднестатистической семьи. В соответствии с последней переписью, страна имеет население в 148,7 млн человек. Ассоциация по планированию семьи при Организации Объединенных Наций считает, что к 2050 году оно возрастет до 344,2 млн человек, что поставит Пакистан на четвертое место в мире по численности населения, после Китая, Индии и США.
125
Мальтузианская политика — политика истребления «лишнего населения», понятие социал-дарвинизма, одним из основоположников которого считается Томас Мальтус, издавший в 1798 году книгу «Опыт о законах народонаселения». В этом труде Мальтус утверждал, что в будущем человечество неизбежно столкнется с проблемой нехватки продовольствия, вызванной перенаселением, в результате чего бедняки вымрут, а богатые выживут, т. е. случится «Мальтузианская катастрофа».
Иерархическое разделение пакистанского общества в последние десятилетия стало идти еще быстрее. Единственной серьезной брешью в стене, отделяющей всю гражданскую и военную элиту, получающую английское образование и имеющую доступ в западные университеты, медицинские училища и военные академии, от остального населения, полуграмотного (в основном это выпускники медресе или религиозных школ) или совсем неграмотного, стала «теневая экономика». В 1980—1990-е годы на маковых полях Афганистана и Северо-Западной пограничной провинции вырос урожай героиновых миллионеров, которые добрались до этой вершины своим путем. Многие из них происходят из крестьян или из среды мелкой городской буржуазии, но они настолько богаты, что финансируют почти каждую политическую партию и оказывают влияние на вооруженные силы [126] . Деньги, автоматы Калашникова и автомобили «Паджеро» (японский вариант «Рендж-Ровера») так и сыпались на них. Вследствие этого героиновые бароны преисполнились гонора и стали публично демонстрировать свои дурные манеры. Пусть их время уже прошло, однако они убедились, что их дети получили надлежащее образование и стали частью элиты. Стремление этого социального слоя войти в «высшее общество» внесло некоторое разнообразие в состав обладающей собственностью элиты, однако больше почти ничего не изменилось. Деньги остались великим уравнителем в высших кругах общества, однако цены на землю в городе достигли астрономических величин. Купить квартиру в Дефенс Колони в Карачи или в фешенебельном районе Пэрэйд-Граунд в Лахоре — это почти все равно что купить ее в Нью-Йорке или в Берлине.
126
Массовое производство героина стало побочным продуктом Первой афганской войны. Деньги, которые оно давало, использовались для финансирования моджахедов, сражавшихся против солдат-безбожников из бывшего СССР. Учреждение и быстрый рост Международного банка кредитов и коммерции (МБКК) было продиктовано нуждами «холодной войны» и наркобаронов. Деньги отмывались в больших масштабах: «героиновые» деньги из Пакистана и «кокаиновые» из Колумбии использовались для подкупа и поощрения банкиров и политиков в каждой западной стране, а также для финансирования операций контрас в Никарагуа и «бород» в Афганистане.
В 1990-е годы героин доставлялся в Европу и Северную Америку двумя путями. Первый лежал через «Великий героиновый путь» в багажниках из Пешавара в Карачи, а затем в трюмах судов в средиземноморские порты Европы. Второй, находящийся под контролем русской мафии, вел из Афганистана через Среднюю Азию и Россию на Балканы, а потом в столицы западных стран. Разгром талибов после 11 сентября означал, что пакистанская героиновая сеть практически распалась. Теперь наркобароны, контролирующие второй путь, монополизировали эту торговлю, и их старые русские друзья процветают, в то время как главным пунктом распределения наркотиков для большей части мира становится Косово [127] . Пакистанская экономика перенесла этот удар только благодаря новым денежным вливаниям, прибывшим вместе с американскими войсками. Иностранная политика США в Пакистане остается искусной комбинацией военной силы и денежных подачек, но что будет с Пакистаном, если солдаты и деньги понадобятся на других фронтах?
127
Совсем не удивительно было бы в один прекрасный вечер обнаружить, что военные и гражданские служащие западных стран, контролирующие Балканский протекторат от имени властителя в Вашингтоне, также получали выгоду от маковой торговли.
Апологеты Империи часто толкуют о трудном выборе, который должны сделать все государства с рыночной экономикой. Для исламского мира это означает либо демократию, украшенную выгодами свободной торговли, правами на интеллектуальную собственность и приватизацией всего, чего только можно, или возвращение к варварству, украшенному бородой. Однако бородатые мужи редко сопротивляются внедрению западной экономической модели. Реальную угрозу для них представляет социальная сторона модернизации. Они знают, что уступить в вопросах пола или сексуальности значило бы разрушить свое влияние на исламский мир. По этой причине бородатые мужи насильственно отвергают свободы, дозволенные в исламе женщинам или, чаще, гомосексуалистам [128] . Главная разница между бородачами и пакистанскими либералами, которые поддерживают США, состоит в том, что последние принимают обе стороны медали. Пакистан является никуда не годным государством, потому что его правящая элита никуда не годно обращается со своим народом. Официальный пост можно купить за деньги, а вложенные средства вернуть при помощи принудительных взяток и поборов. Юстиция погрязла в коррупции или плохо справляется со своими обязанностями. Капиталистическая система обслуживает нужды богатых; возврат средств в виде налогов от бизнеса, большого или малого, питательная еда, образование, здоровье и убежище — удел тех, кто может заплатить; расходы на оборону совершенно не контролируются, а бюджет в первую очередь определяется требованиями «национальной безопасности». И кажется, что выхода из этого порочного круга нет. А в результате — убожество, сопровождаемое убийствами и разбоем.
128
Ваххабитский проповедник Шейх Фахд бен Абдул ал-Рахман, горячо любимый пакистанскими исламистами, недавно обратился к своей пастве в мечети Эр-Рияда в Саудовской Аравии с заявлением, которое «Маулана-дизель» с радостью поддержал бы:
«На некоторых людей оказали влияние гнилые идеи, распространяемые неверными Запада об опекунстве мужчин над женщинами (ссылка на соответствующий пассаж в Коране. — Тарик Али). На первый взгляд кажется, что авторы этих идей защищают права женщин. На самом деле, их целью является вовлечение народа в ту грешную свободу, которая уже вызвала падение целой цивилизации (видимо, имеются в виду Содом и Гоморра — Тарик Али). Эта мнимое освобождение было порождено обществом, в котором преступление является любимым занятием, прелюбодеяние — развлечением, а убийство — средством освобождения от ярости; обществом, в котором женщина делает то, что ей нравится, даже если она замужем, и в котором несовершеннолетние девочки знают и делают то, что знает и делает замужняя женщина, и даже более того… Эти гнилые идеи, являющиеся не более чем концептуальным мусором, который разбрасывает Запад, начали появляться в некоторых газетах исламского мира и на арабских телеканалах».
Одной из самых худших неудач армии стала ее неспособность восстановить даже отдаленное подобие закона и порядка в городе и деревне. Самозваные властители насилуют молодых мужчин и женщин по собственному усмотрению, в качестве наказания за предполагаемые нарушения исламского кодекса поведения.
Воображаемое преступление наказывается преступлением, которое более чем реально. Почти в каждом случае виновных в нем карателей покрывают и муллы, и местная полиция. Эти преступления в прессе открыто называют «карательными изнасилованиями». Добавьте к этому неспособность обуздать или сдержать экстремистские группы террористов, которые нападают на пакистанских христиан и приезжих иностранцев и убивают их, кроме того, они уже предприняли две серьезные попытки покушения на жизнь самого Мушаррафа. Неспособность обуздать это мракобесие определяется составом армии и тем чудовищем, которое она породила (Межведомственной службой разведки) во время Первой афганской войны. Служба внутренней разведки (СВР) стала армией внутри армии, подотчетной только своему собственному верховному командованию и контролирующей собственный бюджет, большую часть которого она получает прямо из Вашингтона. Именно СВР следила за водворением режима «Талибан» в Кабуле; именно СВР контролировала инфильтрацию квалифицированных террористов в Индийский Кашмир; именно СВР осуществляла прямые контакты с Усамой бен Ладеном и его группировкой.