Столпы Земли
Шрифт:
Когда епископы и Филип вошли, от короля как раз уходил высокий человек в дорогих одеждах, который фамильярно кивнул Генри и полностью проигнорировал Уолерана. «Должно быть, какой-то могущественный барон», — подумал Филип.
— Доброе утро, Стефан, — приблизившись к королю и поклонившись, произнес епископ Генри.
— Этот ублюдок Рэннульф до сих пор не явился, — сказал король Стефан. — Если в ближайшее время он не объявится, я прикажу отрубить ему пальцы.
— Обещаю тебе, он будет здесь со дня на день, — заверил его Генри, — хотя, наверное, в любом случае пальцы ему отрубить надо.
Филип и понятия не имел, кто такой Рэннульф и зачем король хочет его видеть, но у него сложилось впечатление, что хоть Стефан и был рассержен, однако насчет того, чтобы так изувечить этого человека, он все же шутит.
Затем вперед выступил Уолеран и поклонился.
— Это Уолеран Бигод, новый епископ Кингсбриджский, — ты его помнишь, — сказал Генри.
— Да-да, — кивнул Стефан и перевел взгляд на Филипа. — А это кто?
— Мой приор, — ответил Уолеран.
Поскольку он не назвал даже имени, Филип дополнил его.
— Филип из Гуинедда, приор Кингсбриджский, — представился он, пожалуй, несколько громче, чем намеревался, и поклонился.
— Подойди-ка, святой отец, — сказал Стефан. — Да у тебя испуганный вид. Что тебя беспокоит?
Филип не знал, что ответить. Его многое беспокоило.
— Меня беспокоит то, что у меня даже нет чистой сутаны, — в отчаянии выпалил он.
Стефан расхохотался, но не зло.
— Тогда пусть это тебя не беспокоит, — проговорил он и, взглянув на своего разодетого брата, добавил: — Мне нравятся монахи, которые выглядят как монахи, а не как короли.
Филипу стало немного легче.
— Я слышал о пожаре, — снова заговорил король. — Ну и как ты там управляешься?
— В день пожара Господь послал нам мастера-строителя. Он очень быстро отремонтировал галерею, а службы мы проводим в крипте. С его помощью мы расчищаем развалины под строительство. Он уже сделал и чертежи новой церкви.
При этих словах брови Уолерана поползли вверх: ему не было известно о чертежах. Филип бы, конечно, рассказал ему о них, если бы он спросил, но ведь епископ даже не поинтересовался, как идут дела в Кингсбридже.
— Похвальная расторопность, — сказал Стефан. — Когда начнете строить?
— Как только я найду деньги.
— Вот поэтому-то, — влез в разговор Генри, — я и привел к тебе приора Филипа и епископа Уолерана. Ни у монастыря, ни у епархии нет средств для финансирования такого большого проекта.
— Как нет их и у короны, мой дорогой братец, — заметил Стефан.
У Филипа как-то сразу опустились руки: это было не слишком многообещающее начало.
— Знаю, — кивнул Генри. — Я искал способ помочь им построить собор, не затратив при этом ни пенса. Выражение лица Стефана было скептическим.
— Ну и как? Преуспел в разработке столь хитроумного, если не сказать магического, плана?
— Да. Для того чтобы финансировать строительство, я предлагаю отдать земли графа Ширинга епархии.
Филип затаил дыхание.
Король задумался.
Уолеран хотел было что-то сказать, но Генри жестом остановил его.
— Идея не глупая, — произнес король. — Мне она по душе.
Сердце Филипа забилось.
— К сожалению, — сказал Стефан, — я только что фактически пообещал это графство Перси Хамлею.
Филип буквально застонал. Он-то уже думал, что король собирается сказать «да». Разочарование, словно удар кинжалом, причиняло ему невыносимую боль.
Генри и Уолеран были ошеломлены. Этого не ожидал никто.
Первым опомнился Генри.
— Фактически? — переспросил он.
Король пожал плечами:
— Я, конечно, мог бы увильнуть от выполнения своего обещания, хотя все это будет выглядеть весьма неудобно. Но, в конце-то концов, ведь именно Перси заставил изменника Бартоломео предстать перед правосудием.
— Не без помощи, милорд, — выпалил Уолеран.
— Я знаю, что ты сыграл в этом определенную роль…
— Именно я сообщил Перси Хамлею о готовившемся против тебя заговоре.
— Да-да. Между прочим, а откуда ты узнал об этом?
У Филипа подкосились ноги. Разговор переходил в опасное русло. Никто не должен был знать, что эти сведения были получены от его брата Франциска, ибо он до сих пор служил у Роберта Глостера, который был прощен за свое участие в заговоре.
— Я узнал об этом из предсмертной исповеди, — ответил Уолеран.
Филип облегченно вздохнул. Уолеран повторил его же — Филипа — ложь, только сказал, что «исповедовал» он сам, а не Филип, который теперь был рад скрыть свое участие во всем этом.
— И все же Перси, а не ты, рискуя жизнью, напал на замок Бартоломео и захватил изменника, — настаивал Стефан.
— Ты мог бы как-нибудь еще наградить Перси, — вставил Генри.
— Но Перси хочет именно Ширинг. Он знает это место и будет с пользой для дела управлять им. Я мог бы дать ему Кембриджшир, но признают ли его тамошние жители?
— Сначала нужно отблагодарить Бога, а уж потом людей. Ведь Бог же сделал тебя королем.
— Но Бартоломео схватил все-таки Перси.
Такая непочтительность к Господу возмутила Генри:
— Все мы во власти Божией…
— Только не дави на меня! — воскликнул Стефан, поднимая руку.
— Слушаюсь, — смиренно сказал Генри.
Это была явная демонстрация королевской власти. Какое-то время они спорили почти как равные, но Стефану было достаточно одного слова, чтобы прекратить препирательства и продемонстрировать свою власть.