Столпы Земли
Шрифт:
— Понимаю, — сказала она и горестно кивнула.
Джек тяжело вздохнул:
— Они думали, отец утонул во время кораблекрушения двадцать четыре года назад. Судно называлось «Белый Корабль». Оно вышло как раз из Барфлера. Все пассажиры считались погибшими. Но отцу удалось спастись, хотя об этом так никто и не узнал, потому что он больше не вернулся в Шербур.
— Он оказался в Кингсбридже, — сказала она.
— Но как это случилось?
— Он уцепился за бочонок, и его выбросило на берег, неподалеку от замка. Отец пошел туда сообщить о кораблекрушении. В замке были какие-то знатные вельможи, они очень испугались, увидев его, схватили и привезли в Англию. Через несколько недель, а может, и месяцев — точно не помнил — он оказался в Кингсбридже.
— А больше отец ничего не рассказывал о крушении?
— Говорил только, что корабль сразу пошел ко дну, как будто в днище образовалась огромная пробоина.
— Такое чувство, что отец кому-то мешал.
Мать кивнула:
— А потом, когда они поняли, что больше не могут держать его в пленниках, они убили его.
Джек опустился перед ней на колени так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. Дрожащим от волнения голосом он спросил:
— Но кто были эти люди, мама?
— Ты меня об этом уже спрашивал.
— А ты все время отмалчивалась.
— Потому что не хотела, чтобы ты потратил свою жизнь на месть за отца.
Джек почувствовал, что она все еще относится к нему, как к ребенку, скрывая от него то, что может ему повредить. Он старался держать себя в руках, как положено взрослому мужчине.
— Всю свою жизнь я хочу посвятить тому, чтобы строить новый собор в Кингсбридже и растить наших с Алиной детей. Но я также хочу знать, за что повесили моего отца. А об этом знают только те, кто оклеветал его. И мне надо знать, кто эти люди.
— Тогда я не знала их имен.
Джек видел, что мать опять избегает говорить всю правду, и это его разозлило.
— Но теперь-то ты знаешь!
— Да, знаю. — Ее глаза были полны слез, и Джек понял, что ей так же тяжело, как и ему. — И я скажу тебе, потому что чувствую, что ты не успокоишься, пока не узнаешь все как есть. — Она всхлипнула и вытерла слезы.
Джек в напряжении ждал.
— Их было трое: монах, священник и рыцарь.
Он сурово посмотрел на нее:
— Имена…
— Ты хочешь спросить у них, почему они солгали под присягой?
— Да.
— И ты думаешь, они тебе скажут?
— Может, и не скажут. Я только посмотрю им в глаза и спрошу. Возможно, этого мне будет достаточно.
— Вряд ли тебе это удастся.
— Я хочу попробовать, мама!
Она опять глубоко вздохнула.
— Монах был приором Кингсбриджа.
— Филип?!
— Нет, не Филип. Это было еще до него. Его предшественник — Джеймс.
— Но он же умер!
— Я ведь предупреждала тебя, что у тебя вряд ли получится поговорить с ними.
Джек сощурился:
— Кто были двое других?
— Рыцарь — Перси Хамлей, граф Ширинг.
— Отец Уильяма!
— Да.
— И он тоже мертв!
— Да.
Джека охватило ужасное предчувствие, что и третьего уже не было в живых и тайна смерти его отца навсегда ушла с ними в могилу.
— А священник, кто он? — Джек сгорал от нетерпения.
— Его звали Уолеран Бигод. Теперь он епископ Кингсбриджский.
Джек облегченно вздохнул:
— И он еще жив.
Замок епископа Уолерана был построен к Рождеству. Ранним погожим утром нового года Уильям Хамлей с матерью подъезжали к нему верхом. Они еще издали увидели его. Он стоял на самом верху целой гряды холмов, возвышаясь над долиной и словно бросая суровый, мрачный взгляд на окрестности.
Проезжая по долине, они объехали старый епископский дворец. Теперь здесь были склады с шерстью. Торговля у Уолерана шла бойко, и часть вырученных денег пошла на строительство нового замка.
Миновав долину, они поднялись по пологому склону и, преодолев проход в земляном валу и глубокий сухой ров, выехали к воротам в каменной стене. Со всеми своими земляными валами, рвом и каменной стеной замок казался совершенно неприступным. Ни Уильям, ни даже королевские особы не могли похвастаться ничем подобным.
Во внутреннем дворе высилась громадная четырехугольная башня в три этажа, рядом с которой каменная церковь выглядела совсем крошечной. Уильям помог матери слезть с лошади. Сопровождавшие их рыцари увели лошадей на конюшню, а Уильям с матерью поднялись по ступенькам в дом епископа.
Был самый разгар дня, и слуги Уолерана суетились в большом зале, накрывая на стол. Здесь же стояли в ожидании обеда архидиаконы, помощники, служащие и просто прихлебатели епископа. Уильям и Риган ждали, пока слуга пошел доложить об их прибытии.
Уильяма раздирали приступы жестокой ревности. Алина была влюблена, и вся округа знала об этом. У нее родился внебрачный ребенок, и муж выгнал ее из дома. С малышом на руках она отправилась на поиски своего возлюбленного и, обойдя чуть ли не полсвета, все-таки нашла его. История эта не сходила с уст жителей всей Южной Англии. И всякий раз, когда Уильям слышал ее, в нем закипала нечеловеческая ярость. Но он уже придумал, как отомстить Алине.
Их провели вверх по широкой лестнице в покои епископа. Уолеран сидел за большим столом, рядом пристроился Болдуин.
Тот уже стал архидиаконом. Двое духовников на скатерти, похожей на шахматную доску, подсчитывали деньги, складывая их в аккуратные столбики, по двенадцать монет в каждом, и передвигая их с черных квадратиков на белые. Болдуин встал, поклонился леди Риган и быстро убрал скатерть и деньги.
Уолеран поднялся из-за стола и пошел к своему креслу возле камина. Двигался он быстро, точно паук, и Уильям вновь испытал знакомое чувство отвращения. И все же он решил проявлять покорность во всем. Совсем недавно до него дошла весть о страшной смерти графа Херефорда, который поссорился с местным епископом и окончил свои дни в анафеме. Тело его было погребено в неосвященной земле. Уильям представил себя на мгновение вот так же похороненным за пределами кладбища, отданным на растерзание всем чертям и чудищам, населявшим подземный мир, и содрогнулся от ужаса. Никогда не станет он ссориться со своим епископом.