Стопроцентно лунный мальчик
Шрифт:
Иеронимус не знал, что и думать. Просветленные балбесы… Или просто балбесы, которым лень играть в телебол. Но они изучают философию! Стоят у входа в самое страшное здание на Луне и готовятся к экспедиции, как скалолазы готовились бы к спуску в жерло действующего вулкана. Ничего не скажешь, веревка у них длинная, в самую преисподнюю спуститься можно.
Через несколько секунд из дверей выбежала Слинни. Промчавшись мимо парней с веревкой, она схватила Иеронимуса за руку и потащила к «проконгу», который так и стоял, солидно урча мотором.
Девушка с колтуном на голове сидела на мотке провода,
Слинни с Иеронимусом забрались на сиденье, и «проконг» двинулся с места.
— Укурки, — вздохнул Пит. — Гадость какая!
— Наверное, тут настоящий притон, — объявила Клеллен таким тоном, словно еще не решила, осуждать или восхищаться. — Та девчонка, по-моему, улетела от эскимо с тройным эс-джемом, а может, кип-капом ширнулась. А те ребята с веревками тоже чем-то неслабым закинулись. Брейгель, что скажешь?
Брейгель в полном унынии только плечами пожал. Пит с опаской покосился на Клеллен. Неуютно было слышать, что она так свободно владеет наркоманским жаргоном, для него совершенно загадочным.
И только двое стопроцентно лунных знали, что происходящее под куполом никак не связано с наркотиками.
Машина постепенно набирала скорость, удаляясь от жуткого здания.
— Что ты сделала? — тихо спросил Иеронимус.
— Нажала на омни-трекере кнопку экстренного вызова полиции и оставила там, посреди зала.
— Зачем?
— Как зачем? Ты тоже свихнулся вроде придурков с веревкой? Этот вертеп нужно уничтожить! Скопище маньяков, и половина из них умирают, потому что в отключке не могут выйти. Случай как раз для полиции…
Иеронимус не слушал. Он думал о том, что ему рассказали трое студентов. Эти ребята, и не только они, стремятся познать то, что не поддается пониманию. Вдруг его осенило: так ведь поэтому и убивают стопроцентно лунных и забирают их глаза! Жажда увидеть запретный цвет настолько сильна, что люди готовы пойти на убийство. Или рискнуть собственной жизнью, вот как студенты с веревкой. Из величайшего философского труда изъяты три главы, а в них рассказано, что происходит, если человек смотрит на этот цвет не как попало, а по определенной системе. Трудно представить себе такую безумную любознательность, хотя, если вспомнить, что он сам натворил с той земной девочкой, а потом со Слинни… Похоже, у всех у них любопытство одной и той же природы, именно его власти и стремятся подавить любой ценой.
«Проконг» мчался мимо покосившихся столбов — когда-то на них держалось ограждение по периметру Джойтауна-8. Долго ехали по травянистой равнине, подскакивая на неровностях почвы, а потом показалась единственная на обратной стороне автомобильная дорога: Нулевое шоссе. Скоро они уже гнали по темной, извилистой четырехполоске, где лишь изредка, примерно через каждые полкилометра, попадались фонари на высоких металлических опорах. На дальней стороне Луны не существовало ограничений скорости. Пит вдавил в пол педаль газа. Мимо проносились причудливые пейзажи, а вверху Иеронимус увидел комету: яркую черточку в сумрачном небе над густо-фиолетовой бездной.
Отвечая на вопросы Пита и Клеллен, Слинни ухитрялась ограничиться полуправдой.
— Как вы добрались в такую глушь? — спросил Пит, не отрывая глаз от дороги.
— Брейгель нас привез, одолжил у своей мамы «пейсер».
— Брейгель, да у тебя и прав-то нет! — расхохоталась Клеллен. — А этот «пейсер»! Сомневаюсь, что он хоть по улице проедет!
— На самом деле у Брейгеля замечательная машина! — соврала Слинни. — И водит он классно. К сожалению, заправка, на которую мы рассчитывали, оказалась закрыта, вот и пришлось оставить машину в Джойтауне-восемь. Надо ее потом забрать… На неделе заедем с запасом горючего.
Клеллен ничуть не волновали беды Брейгеля. Она быстро перевела разговор на более интересные темы.
— Значит, вы с Мусом? Да?…
— Мы с Мусом, — начала Слинни, сдержанно улыбаясь, — приглашаем вас с Питом на шикарную вечеринку!
Пит глянул на нее через плечо.
— Надеюсь, там будет что-нибудь получше вонючего притона, куда мы чуть не вляпались. И ради этого мы пропустили последние две песни «Джинджер-канкан»!
— Это была совсем не та вечеринка, Питер. — Слинни нарочно подчеркнула имя — она знала, что Пит терпеть не может, когда его так называют. — Ту, настоящую вечеринку перенесли в огромную подземную библиотеку, чуть дальше по шоссе. Ее устраивают мои друзья из Гагаринского университета. Сначала думали собраться в том странном доме с куполом, но его заняли наркоманы, так что пришлось искать другое место. Я как раз и зашла туда, чтобы узнать адрес.
— И где эта библиотека? — спросил Пит.
— У отметки триста девяносто девять свернуть с Нулевого шоссе на Вест-Гонг-род. Это недалеко, при такой скорости за час доедем.
— Библиотека — странное место для вечеринки, — заметил Пит.
— Это необычная библиотека. С бумажными книгами.
— Бумажными? Серьезно, что ли?
— Ага. Миллиарды книг. Но вечеринка будет в отдельном помещении. По-моему, будут играть «Рапузлы».
— Что за «Рапузлы»? — спросила Клеллен.
— Отличная группа, из Сент-Экзюпери, — ответила Слинни, на ходу выдумывая подробности.
Иеронимус посмотрел на нее с изумлением.
«Совсем с ума сошла? Нет такой группы! Вот они разозлятся, когда приедем и станет ясно, что никакой вечеринки не будет, и мы зря тащились за сотни километров…»
Слинни зато ничуть не беспокоилась. У нее уже был продуман запасной план, и не один. Она была готова врать и изворачиваться, лишь бы прорваться в библиотеку, в раздел юридической литературы, и найти ту единственную страничку в своде законов, которая отменит несправедливость, загнавшую Иеронимуса Рексафина на обратную сторону Луны, а ей самой грозящую неописуемыми ужасами и полным крахом всех жизненных надежд.
Иеронимус уснул, пристроив голову на плече у Слинни. Ровное урчание мотора убаюкивало…
«Люди не созданы для того, чтобы здесь жить!
Как Ангел смерти не ведает, что такое смерть, так и вы — видите этот цвет, но не понимаете.
Вы свои на Луне, в этом фальшивом мире. Противоестественный нарыв.
Спросите Ангела смерти, что такое смерть — он не сумеет ответить.
И вот я спрашиваю вас: какой цвет вы видите?
Вы не знаете.
У него нет имени. Но он есть. Это ваш цвет.