— Дорогие братья и сестры! — сказал Мэби. — Мы привезли сюда человека из России. Он проповедник Евангелия и основатель баптистских общин. Его жизнь, отданная на служение Христу, известна многим. За веру в Искупителя его не раз заточали в тюрьмы и отправляли в ссылки.
Василий Гурьевич неторопливо поднялся со своего места. Могучий гром рукоплесканий сотряс стены зала.Павлов познакомил христианских работников с некоторыми эпизодами из своего служения. Когда он упомянул о тюремных нарах и ботинках, подложенных под голову вместо подушек, зал вновь загремел от аплодисментов. Рассказывая о вынужденном переселении в Румынию, Василий Гурьевич посетовал на недостаток проповедников.
— Мы взываем как македонцы, — сказал он. — Придите и помогите нам!
Павлова сменили на платформе миссионерки из Индии: большая труженица Пандит, одна американка и шесть девушек-индусок в национальных костюмах. Они говорили о тяжелом положении женщин.В случае смерти мужа по местным обычаям жена должна сжечь себя вместе с ним при погребении. Благодаря тому, что английское правительство запрещает это делать, несчастных вдов в Индии насчитывается до шести миллионов. Подвергаясь всеобщему презрению, они не могут вступить в новый брак. Отрадно то, что многие из этой категории индийского населения обращаются ко Христу и, служа Ему, обретают внутренний покой.Вечером руководители съезда ознакомили собравшихся с текстом письма русскому императору. Баптисты просили самодержца о даровании религиозной свободы иноверцам.Не совсем обычное мероприятие было включено в программу встречи. Павлов присутствовал на освящении миссионерского вагона, построенного на средства женщин-христианок. По внешней конструкции он ничем не отличался от других вагонов, только на передней стороне бросались в глаза крупные буквы призйва: "Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари!" Прямо внутри вагона состоялось богослужение. Проповедник Андерсен, став за железный пюпитр около фисгармонии, говорил о необходимости христианского свидетельства. Миссионер Ниль вместе с женой вдохновенно спели несколько гимнов.Встречаясь с преподавателями баптистской семинарии, Василий Гурьевич размышлял о судьбе сына, который хотел бы получить основательное богословское образование. Профессор Ромачер обещал принять Пашу, если он сможет приехать в Америку.Приятная встреча ожидала Василия Гурьевича в городе Буффало. Польский проповедник Антошевский познакомил Павлова с русскими переселенцами из Киева. Дома была только одна хозяйка, муж находился на работе. Она с горечью рассказывала гостям обо всех бедах и гонениях, постигших их семью в России за веру. Прямо сразу после уверования ее арестовали и вместе с малыми детьми заточили в монастырь. Ее мужа судили в окружном суде, но неожиданно вынесли оправдательный приговор. Вскоре и она была выпущена из монастыря. Оказавшись на свободе, они всей семьей поспешили за границу.В немецкой баптистской церкви Павлов увидел еще одного беженца из России. Его звали Теодор Майер и жил он раньше в Тифлисе. Друзья показали Василию Гурьевичу широко известную местную достопримечательность — Ниагарский водопад. Сияя на солнце радужными брызгами, водяная лавина с шумом скатывается вниз. Самых смелых одевают в непромокаемые плащи и, посадив на маленький пароходик, дают возможность приблизится к самой пучине и коснуться края гудящего облака. С канадского берега живописно вырисовывается арочный мост через Ниагару. Василий Гурьевич нарвал букет полевых цветов и взял со дна речки на память два белых камешка.Отправляясь в Америку, Павлов мечтал побывать у меннонитов. Со многими из них он переписывался, еще живя в России. Переехав из Буффало в Гильборо, он остановился у меннонитского проповедника Гармса. Этот брат переселился сюда из Таврической губернии. Хорошо зная нужды русских верующих, он регулярно посылал в Россию деньги для ссыльных.Шесть исповеданий приютил маленький городок Гильборо. Меннонйты старые, меннониты новые, баптисты, лютеране, адвентисты и методисты имеют свои церкви.Оказавшись на миссионерском празднике у старых менно-нитов, Василий Гурьевич был несколько разочарован. Духовное собрание проходило слишком однообразно и уныло, на баптистских праздниках намного больше живости и разнообразия. Меннонитское крещение в некоторых общинах тоже отличается от баптистского. Они погружают новообращенных в воду, наклоняя им голову вниз. Такую особенность священнодействия они объясняют ссылкой на слова Евангелия: "Он склонил голову". Подобную практику крещения применяет так называемая Крымская община. Ее основатели перебрались в Америку из Таврии. Василий Гурьевич отметил благочестивый образ их жизни, но из-за чрезмерной сектантской узости отдельные общины обречены на вымирание.Меннониты трудолюбивы, как муравьи. Они с любовью обрабатывают землю, строят животноводческие фермы. Василий Гурьевич видел прекрасно ухоженные поля, дворовые хозяйства с безупречной чистотой и порядком. Меннониты, за редким исключением, по-братски относятся к баптистам. В меннонитских поселениях Василий Гурьевич чувствовал себя, как дома. Ему предлагали проповедовать, проводить занятия в воскресных школах, участвовать в пресвитерских совещаниях. Погостив у меннонитов, Павлов в начале июня отправился в Южную Дакоту. Ожидая поезда во время пересадки, он впервые наблюдал уличное собрание Армии Спасения. Впереди большой толпы шел молодой человек с барабаном. На плечах двух дам, одетых в простые синие платья, красовалась лента с надписью: "Армия Спасения". Замедлив шаги на углу улицы, они громко запели духовный гимн. Пение сопровождалось игрой на обыкновенной гармонике и ударами в бубен с бубенчиками.
— Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные! — выкрикнул молодой человек, вставая с колен. — Это слова нашего Спасителя! Он дает душам мир и избавление от греха!
— Мы счастливы, что уверовали в Господа! — свидетельствовали дамы. — Вкусите и познаете, как благ Господь!
Уличное служение продолжалось в течение часа. Затем под барабанный бой и пение группа организованно проследовала в палатку, где стояли стулья. Дама обходила каждого присутствующего с вопросом: "Спасен ли ты?" Если кто говорил, что знает Бога, она желала ему небесного благословения. Многие выходили вперед и свидетельствовали о личном духовном возрождении. Василий Гурьевич тоже кратко рассказал о своем обращении к Богу.В Южной Дакоте Павлова встретил Август Либиг, немецкий баптистский проповедник, который в 1884 году рукоположил Василия Гурьевича на служение пресвитера Тифлисской общины. Либиг рассказал, как в Лодзи его арестовали и выслали за границу. В одном доме с ним живет дочь с ребенком, ее муж-миссионер умер на пути из Африки в Америку.Василий Гурьевич непременно хотел посетить и город Кульм в Северной Дакоте, где обосновался брат Рейхерт, проживавший ранее в Тифлисе. Кульм оторван от железной дороги и Павлову пришлось добираться на извозчике. На каменистых степных просторах кое-где появлялись посевы пшеницы, но очень скудные, без наливных колосьев. Твердая земля, блеклая растительность, холодный климат — все это напоминало Оренбургские степи.Рейхарта не застали, но в его доме Павлов познакомился с Нибуром, студентом баптистской семинарии из Рочестера, который проповедует в местной церкви во время летних каникул. По случаю приезда гостя братья решили устроить собрание. Люди быстро собрались в дом Божий по звону церковного колокола, но радостное торжество омрачило печальное известие. В соседней общине у одного брата умер одиннадцатилетний мальчик. Много детей в этой местности погибало ежедневно от дифтерита и Василия Гурьевича приглашали проповедовать на траурных богослужениях.Вернувшись в Кульм, Павлов наконец-то встретился с Рейхартом, который был очень рад видеть представителя Тифлисской общины. Рейхарт сразу же повез Павлова в окрестные церкви, где Василий Гурьевич проповедовал и рассказывал о своей трудной судьбе.Немало пришлось потрудиться Павлову и у переселенцев из Тульчи. Это были в основном немецкие баптисты, но в городе Горвей Павлов встретил и русских верующих. Алексей и Федор Николаевы после выезда из Тульчи жили вначале в Канаде, но там сильные морозы побивали пшеницу и они решили перебраться сюда. Беседуя и молясь с Василием Гурьевичем, они расспрашивали о своих родственниках в Тульче.Брата Кривцова Павлов увидел в Чикагском отеле. Он принадлежал к секте скопцов и за это был сослан в Сибирь. Познакомившись с баптистами после ссылки, он принял евангельское учение и был крещен братом Василием Васильевичем Ивановым. Из-за частых преследований он выехал в Америку.В Чикаго главная христианская достопримечательность — это Библейский институт Муди. Братья предоставили Василию Гурьевичу возможность осмотреть этот центр христианского образования. Когда Павлов прибыл в Филадельфию, брат Шульте показал ему Баптистское издательское общество. Громадное шестиэтажное здание включает в себя редакцию, типографию, склады и книжный магазин. Финансовую базу для этого учреждения заложил богатый баптист Крозер. Беседуя с секретарем общества, Павлов просил помощи об издании маленького духовного журнала на русском языке. Выехав из Филадельфии, Павлов на несколько дней сделал остановку в Нью-Йорке.Посетив местные немецкие общины, он 10 июля сел на пароход, отправляющийся в Бремен.На обратном пути погода была тихая и морская болезнь не мучила Василия Гурьевича. Изредка побаливала голова, но по мере приближения к Европе, самочувствие улучшалось. Среди палубных пассажиров было очень много славян — поляков и русских из Галиции. После долгого плавания, увидев маяк у английского берега, все пассажиры высыпали наверх и закричали: "Земля! Земля!"Утром 28 июля бросили якорь в Бремергафоне. Из-за отлива пассажиров до берега возил малый пароход. В Бремен Василий Гурьевич приехал на поезде.Встречи с братьями немецких городов были кратковременными и 7 августа Василий Гурьевич оказался среди своих домашних и друзей в Тульче.Не успев как следует оправиться от заокеанского путешествия, Павлов осенью собрался навестить верующих в России.Девятого октября вместе с женой они переправились через границу и прибыли в Одессу. Стоило Василию Гурьевичу добраться до Таврической губернии, как сразу почувствовалась старая затхлая атмосфера духовной несвободы. После утреннего богослужения в Астраханке верующие спрятали Василия Гурьевича в чулане, потому что уряднику уже кто-то настрочил донос о приезде небезызвестного Павлова.До Ростова и Царицына доехали без приключений. На хуторе Тамбовка, недалеко от станции Котельниково братья упросили его остаться на неделю, предлагая вызвать Богданова из Владикавказа для свидания. Богданов приехал утром в воскресенье. На послеобеденное богослужение явился пристав и пригласил Богданова и Павлова проследовать в полицию. Прибывший через три часа полицмейстер вместе со своим помощником снял допрос с проповедников.
— Были ли Вы в Гамбурге для получения образования? — спросил помощник пристава у Василия Гурьевича. Павлов ответил утвердительно.
Порывшись в своих бумагах, полицейские чины приказали задержать благовестников до особого распоряжения. Богданова и Павлова заперли под замок в тесной комнате, где находилась жесткая кушетка и кусок рогожи под голову. Утром Василия Гурьевича оштрафовали на 10 рублей за просроченный паспорт и вместо него выдали проходное свидетельство с правом следования 25 верст в сутки, нигде в пути не останавливаясь.Богданову выдали такое же свидетельство до Лодзи, несмотря на то, что он здешний мещанин.Только в конце ноября Павловы смогли попасть в Тифлис. Василий Гурьевич проповедовал среди молокан и баптистов. 11 декабря была устроена совместная вечеря любви и Василий Гурьевич подробно рассказал о необычной поездке в Америку.Заезд на родину был как мимолетное сновидение.На следующий год Павлова вынудили опять удалиться в Румынию.
Слово защиты
Немало упреков бросали Василию Гурьевичу в связи с тем, что он покинул на время Россию. Даже близкие друзья воспринимали этот шаг Павлова как отказ от борьбы за дело Евангелия.Регулярно переписываясь с пресвитером Бакинской общины Василием Васильевичем Ивановым, он делится соображениями о превратностях своей судьбы: "Здесь я в настоящее время не имею никакой радости, противодействие даже со стороны немецких проповедников, голод в стране. Признаюсь, что и в Тифлисе бывает тягость, когда вспомнишь прежние истории с Ворониным, да и братья едва ли обеспечат меня. Но главное, нужно на все иметь указание от Господа и идти не впереди, а позади столпа облачного… Напрасно ты думаешь, что только каприз удержал меня от возвращения в Россию, Ты сам знаешь, что я едва мог выехать. Лучше жить здесь, нежели скучать в России с сомкнутыми устами".В служении проповедника Василий Гурьевич видел не только задачу провозглашения спасительной миссии Иисуса Христа; проповедник Евангелия — это пророк, призванный Промыслом Божиим оказывать помощь гонимым и обездоленным, предназначенный ограждать истину от невежественных и грубых нападок на нее противников живого христианства."Как и должно мне помышлять о всех вас, потому что я имею вас в сердце в узах моих, при защищении и утверждении благовествования, вас всех, как соучастников моих в благодати^' — говорит апостол Павел о сущности евангельского призвания. — Фил. 1,7.И само благовестие, и защита его от всевозможных посягательств, по учению Нового Завета, — благородный христианский долг. Поэтому как только в России появился независимый евангельский журнал "Беседа", Павлов стал его активным сотрудником. Это первое периодическое издание сектантов, основанное Иваном Степановичем Прохановым в 1890 году.Через четыре года издательство вынуждено было переместиться за границу, где журнал начал выходить типографским способом и круг его корреспондентов намного расширился. Евангельские христиане, баптисты, толстовцы свободно соседствовали на страницах журнала. Помимо проповедей и духовных статей издатели открыли специальный раздел под названием: "Слово защиты", куда помещали сообщения, письма о жизни общин, материалы юридического характера."Через "Беседу" мы можем достичь и уже достигли, что западные христиане и правительства знают больше о настоятельности нужд верующего народа, — писал главный редактор И.С. Проханов. — Издание "Беседы" служит делу распространения евангельского движения и благу тех, кто участвует в нем".В самый разгар победоносцевских гонений Павлов безбоязненно выступает в "Беседе", рассказывая о беззакониях и бесчинствах над верующими неправославного исповедания в России.Оказавшись за границей, Павлов получил беспрепятственные возможности для несения ходатайственного служения. Заботясь о правовом положении христиан, он вступает в переписку с известным исследователем русского сектантства марксистом В.Д. Бонч-Бруевичем. Врожденная деликатность и степенность помогали Василию Гурьевичу легко находить общий язык с представителями иных мировоззренческих принципов."Я со своей стороны готов вести знакомство со всеми людьми, которые стремятся к свету, ищут делать добро ближнему и стоят за свободу совести", — отмечал он в письме к Бонч-Бруевичу.Находясь в эмиграции, Бонч-Бруевич оказывал немалые услуги гонимым русским верующим. Он продолжал собирать, систематизировать и выпускать материалы, связанные с преследованиями сектантов царским правительством. Василий Гурьевич был для Бонч-Бруевича ценнейшей находкой. Павлов прошел страдальческий путь, принципиально не принимая казенного христианства, участвовал в правозащитной деятельности. Кроме личного опыта Павлов располагал сведениями о столкновениях единоверцев с произволом полиции и местного духовенства."Я вполне сочувствую Вашей цели – издать материалы для освещения истории сектантства, — пишет Павлов Бонч-Бруевичу. — Это будет иметь огромное значение для будущих исследователей сектантства, которые будут читать факты для беспристрастной оценки умственного и религиозного движения нашего русского народа".Будучи свободным от духовной гордыни, Василий Гурьевич не стремился защищать только лишь узкоконфеесирнальные интересы, но, болея о горькой доле преследуемых, он печалится и о судьбе России."Молитва — преступление, наказуемое по 29-й статье Уложения о наказаниях штрафом до 50 рублей или на 2 месяца в тюрьму. Не доказывает ли это, что наше отечество, лучше сказать официальная Россия, идет, назад, а не вперед, — горестно заключает он. —; Нигде во всем свете, даже у язычников и у турок, общественная молитва не считается преступлением, потому что они дозволяют свободно молиться всем христианам. Говорят, что штундисты вредны, потому, что они отвергают военную службу, не принимают присяги. Пусть будет так. Так наказывайте их за эти преступления. Какие бы убеждения штундисты не имели, но если они сходятся для поклонения Богу, то в этом акте не может быть найдено вреда или зла. Но, если, положим, штундисты вредны, то баптисты должны бы пользоваться терпимостью, потому что признают существующие власти и подчиняются им, насколько это не противоречит их совести. На это начальство просто заявляет, что закон о веротерпимости существует для баптистов немцев, а русских баптистов у нас нет, то есть хотят сказать не должно быть, потому что, несмотря на все отрицания их есть тысячи. Из настоящих актов видно, что компетентным судьей и богословом является сельский1 староста и становой пристав. Раз они признают кого-нибудь штундистом, то и быть посему. Что Ратушный баптист, об этом свидетельствует священник Рождественский, а суд продолжает наказывать его как штундиста".Это письмо Павлова Бонч-Бруевич опубликовал в книге: "Преследования баптистов евангельской секты", изданной в 1902 году в Лондоне.Юридическая неразбериха, о которой пишет Василий Гурьевич, продолжалась и после 1897 года, когда вышел специальный царский Указ о том, что Положение Комитета министров от 4 июля 1894 года касается исключительно штундистов и не может быть распространяемо органами административной власти на другие вероисповедания.Общественное движение в защиту преследуемых верующих поддерживали многие прогрессивные деятели русской культуры: Бобрищев-Пушкин, Пругавин, Мельгунов, Стахович на страницах периодической печати говорили, что насилие над совестью бессовестно и где нет свободы, там нет искренности, нет веры правой и неправой.Обеспокоенность положением русских протестантов росла и в европейских странах. Благородную миссию взяли на себя братья Чертковы. Они организовали в Лондоне издательство "Свободное Слово", которое выпускало журналы с информацией о бедствиях народных правдоискателей. Составляя предисловие к работе Бонч-Бруевича "Преследование баптистов", Чертковы отмечали: "Ни один народ не может удовлетвориться без осмысливающей его существование религии, — иначе ему грозит духовно-нравственное вымирание. В какую бы сторону его временно не сворачивали разные вожаки и течения общественной жизни, он в лице лучших, наиболее самобытных своих представителей будет искать высших идеалов и вырабатывать свои новые основы жизни. И в какую бы сторону не отклонялись различные мистические и рационалистические секты, впадая в ошибки и односторонности, для нас нет сомнения, что в конце концов не законодательные меры, не революционная ненависть, драка и убийства, не социалистический материализм, но единственно религиозный подъем вынесет жизнь русского народа к свету, даст ему новые лучшие идеалы и приведет к более совершенным формам жизни и поэтому каждый из нас, кому дороги народные интересы, надлежит придти на, помощь этим геройским мученикам за веру".Писатель-народник Степняк-Кравчинский, увидев в крестьянском богоискательстве здоровые освежающие силы, способные обновить общество, пишет роман: "Штундист Павел Руденко", Эта книга, изданная на английском и русском языках, познакомила читающую публику с подвижничеством молодых исповедников евангельской веры.Журнал "Беседа", регулярно публикуя сообщения из России, описывает драматические ситуации, в которых ясно просматривается искренность гонимых и святое желание поступать достойно звания христианского."В конце концов правительство оказывается введенным в недоразумение относительно наиболее верной в гражданском отношении части населения, — говорится в одном из номеров. — Отсюда проистекают все преследования вроде того, что произошло в станице Закон-Юрте Терской области, где находится маленькая община баптистов, которые несмотря на всю свою слабость, оказались победителями в борьбе, несмотря ни на какие угрозы местного священника. Сей последний проклинает с кафедры, анафематствует, а баптисты молятся за него и за всех православных, чтобы Господь не вменил Это во грех. Священник просил разогнать собрания еретиков: их арестовывают и сажают в темную, а они там поют псалмы";Голос Василия Гурьевича Павлова в то время тоже присоединился к голосам людей с чуткой и доброй совестью, кому небезразлична была судьба христиан, попавших в немилость к правительству и казенному духовенству. Рукопись Павлова о ссыльных верующих в Закавказье была включена Бонч-Бруевичем в книгу о преследованиях русских баптистов."Все сосланные братья весьма благодарны за поддержку, оказываемую им протестантскими странами всех наименований, иначе их участь была бы еще хуже, — писал Василий Гурьевич. — Правительство же русское очень недовольно, если кто хочет облегчить участь сосланных. Когда получают деньги с почты, то всякий раз спрашивают получателя, кто ему послал деньги и прочее".Животрепещущие материалы Павлова легли в основу известной работы Бонч-Бруевича "Значение сектантства для России".Несмотря на приверженность атеистическому мировоззрению, Бонч-Бруевич в те годы сочувствовал свободолюбивому евангельскому движению и довольно точно сумел подметить жизнестойкость, духовную и социальную значимость протестантских общин:"Несомненная заслуга сектантов та, что они впервые доставили в деревни в больших массах Евангелие, из которого внимательные деревенские читатели вычитывали, что на свете можно жить не только так, как живут они, крестьяне, по завету своих предков, но и совершенно по другому, — более возвышенной лучшей жизнью. Баптизм водружал взаимопомощь, поддержку, солидарность. Баптистами было заложено начало крепкой, своеобразной, самостоятельной тайной организации среди населения. Эта организация жила своей жизнью. Баптисты организовали свои школы, приюты, устраивали съезды и, несмотря на все преследования со стороны правительства, все умножаются и умножаются".Непродолжительные поездки из Румынии в Германию и Чехословакию Павлов частично использовал для привлечения внимания местных христианских кругов к нуждам их русских собратьев. На деловых и духовно-назидательных конференциях Василия Гурьевича постоянно просили рассказать о личных испытаниях, связанных с проповедническим служением на русской ниве. Рассказ Павлова дополняли приезжие проповедники из России: Фрей, Шульц, Герасименко, Ружевич, Реймер.Впервые Павлову довелось присутствовать на конференции в Бланкенбурге, где по традиции собирались христиане различных вероисповеданий. Они образовали Евангельский Союз и регулярно устраивали встречи для совместного изучения Священного Писания.Негусто заселенные места с перелесками и лугами располагали к духовным размышлениям. На пути к городу взор путешественников притягивает средневековый замок Вартбург. Эта крепость стала в свое время убежищем для гонимого Мартина Лютера. Смелый реформатор готовил здесь бесценный подарок немецкому народу, он переводил Библию с латыни на общедоступный язык.Павлову понравилось, что местные организаторы встречи чередовали поучительные беседы с евангелизационными служениями."Опять после обеда на открытом воздухе было собрание в пользу миссии между магометанами, — записал он в дневнике. — Говорил обращенный мулла по-турецки с переводом на немецкий. Но самым лучшим было то, что союзные люди принадлежали к разным исповеданиям, но меж ними царили Дух Божий и небесное единство".Выбрав свободное время, группа русских верующих вместе с немецкими друзьями преклонили колени на горе, взывая к Богу о даровании России полной свободы проповеди Евангелия.В Праге Василию Гурьевичу показали знаменитую историческую достопримечательность. Павлов увидел Вифлеемскую площадь, куда стекались жители города слушать огненные проповеди Яна Гуса.Через неделю Павлов оказался снова в Тульче. Почти следом за ним приехал Герасименко с Аксинией Рябошапкой. Спутница известного проповедника, вынужденного закончить земной путь на чужбине, считала дни, ожидая разрешения от правительства на возвращение в Россию.О смерти Ивана Григорьевича Павлов раньше сообщал в письме В.В. Иванову: "5 февраля почил в Господе, в Софии, в Болгарии брат Иван Григорьевич Рябошапка. В последний раз я виделся с ним прошлый год на конференции в Рущуке. Жена его пока еще жива, а детей у них не было".Проводив весной в Россию сына Павла, Василий Гурьевич еще сильнее затосковал по родным местам. Да и встреча с Герасименко и Аксинией Рябошапкой, отъезжавшими на Родину, вызвала томление души по Отечеству."Я переживаю теперь переходное время. С одной стороны жаль бросить и здешнюю общину, потому что не нахожу себе преемника, но с другой стороны жаль и братьев в России, да и весь русский наш народ, который в настоящее время просыпается от векового усыпления и начинает сознательно усвоять учение Христово и строить на нем свою жизнь, — пишет Василий Гурьевич Иванову. — Я всецело отдаюсь в волю Божию и готов идти, куда Господь меня пошлет".Павлова огорчало, что духовное состояние Тифлисской общины нельзя было считать благополучным. По сообщениям Иванова неустройства возникали от частых вспышек духа партийности. Группа Воронина и Мазаева стремилась занять господствующее положение среди верующих. Переписываясь с Ивановым, Василий Гурьевич выражал решительное неодобрение действий этих людей. Он и здесь выступал как защитник принципов евангельской свободы:"Я нахожу, что Дей Иванович, сам того не замечая, пошел по опасному пути и вводит в наше церковное устройство тиранство соборов и уничтожает самостоятельность общин. Я буду бороться против такого направления всеми силами, насколько поможет мне Господь".Василий Гурьевич понимал, что не все члены Тифлисской общины будут рады его возвращению. Как у властей, так и среди зараженных горделивыми чувствами верующих его авторитет и духовное влияние вызовет неудовольствие. Предвидя неблагоприятные обстоятельства, он все-таки принимает решение ехать в Россию.Восемнадцатого июня 1901 года Павлов уведомил о своих планах Бонч-Бруевича: "Несмотря на то, что в России нет свободы, я намерен еще в текущем году опять выехать в Россию, чтобы потрудиться там в проповедании Евангелия".Бонч-Бруевич не раз предлагал Василию Гурьевичу встретиться в Швейцарии, но Павлов не мог позволить себе это путешествие из-за нехватки денег."Что касается моей поездки в Швейцарию, то у меня есть там несколько друзей и с Вами лично познакомиться я тоже желал бы, тем более, что месяца через два я намерен снова переселиться в Россию, — пишет Василий Гурьевич. — Я вижу лишь одно препятствие: недостаток денежных средств. О сведениях не беспокойтесь, я постараюсь, чтобы наши братья посылали Вам. "Свободную мысль " получил".По просьбе Бонч-Бруевича, Василий Гурьевич, выезжая из Тульчи, отправил ему свою автобиографию. Фактические материалы, подготовленные для Владимира Дмитриевича, Павлов снабжал существенным примечанием:"Я даю Вам совет — выпускайте книжки по сектантству без примеси всего другого. Иначе враги наши могут обвинить нас, что мы проводим социалистические идеи и воспользуются этим для большего угнетения отщепенцев".Рекомендации своего аккуратного и предусмотрительного корреспондента Бонч-Бруевич принял во внимание. Большая серия по освещению религиозных движений, напечатанных им, содержала основные факты в чистом, виде с краткими пояснительными комментариями юридического характера.Возвращался из эмиграции Василий Гурьевич с чувством исполненного долга. Как христианин и служитель Евангелия он постарался делать то, к чему призывал его голос совести, — сказать всю правду о единоверцах в условиях российской действительности. По примеру великого апостола язычников, он был поставлен Богом "защищать благовестников". — Фил. 1, 17.Осенью 1901 года семья Павловых вновь обрела приют в родном Тифлисе.
Работа в Закавказье и поездка на Всемирный конгресс
В начале двадцатого века шквал гонений на неправославных христиан в России немного затих и Василий Гурьевич без особых препятствий обслуживал не только Тифлисскую общину баптистов, но часто выезжал в другие губернии с проповедью Евангелия. Маршрут миссионерских путешествий Павлова в феврале 1903 года проходил по местам, где в прошлом странствовали его предки."Съездил на сопки верст 10 от Ивановки в Топчу, где прежде жил мой отец по пришествии из России и где покоятся кости моего деда Григория, — отметил он в дневнике. — От них не осталось никаких признаков. Кладбище поросло виноградной лозой, айвовыми и другими деревьями. Теперь разделывать стали рис".В горном селении Ивановка, основанном русскими переселенцами, Василий Гурьевич был двадцать лет назад. Там жили верующие разных исповеданий, но не было ни одного баптиста. На этот раз Павлов увидел в Ивановке баптистскую общину, состоящую из 53 душ. Молитвенное служение отличалось здесь пламенным горением духа, все верующие молились вслух одновременно. Павлов руководил собраниями и беседовал с учениками воскресной школы.По договоренности с пресвитером Бакинской общины Ивановым, они вместе побывали в отдаленных глухих деревушках.Новоивановка, Новосаратовка, Михайловка, — труден и тяжел был путь к этим населенным пунктам. Мокрый снег, грязь вперемешку с камнями крайне изнуряли лошадей и путников. И только радушные встречи с братьями и сестрами снимали усталость, прибавляя новые силы. Даже местных татар не смущали евангельские богослужения. Они гурьбой окружали Павлова, прислушиваясь к его беседам. Василий Гурьевич читал им по-татарски Нагорную проповедь Иисуса Христа.Возвращение в Тифлис совпало с примирительным собранием по достижению единства с Ворониным и его группой. Не все были уверены в том, что Воронин надолго удержится в основной общине, но само искание мира ободрило верующих.С неожиданной просьбой обратился к Василию Гурьевичу Александр Степанович Проханов. Он пожелал, чтобы Павлов совершил его бракосочетание с Анастасией Титовной Фефеловой.Молоканин просит баптиста о священнодействии? Допустимо ли это? Василия Гурьевича не тревожили подобные сомнения. Семья Прохановых славилась христианским благочестием и преданностью Богу. Занимая руководящее положение среди Тифлисских молокан, Александр Степанович был широко образованным человеком и всегда стремился к братскому общению с верующими родственных течений. Пришло приятное приглашение и из Батуми — крестить новообращенных.За днями радости нередко идут дни печали. Василия Гурьевича постигает личное горе. 17 июля 1903 года умирает его отец."В час ночи скончался родитель мой Гурий Григорьевич Павлов, — гласит дневниковая запись. — Кроме нашей семьи присутствовал при его кончине племянник Абрам Григорьевич Павлов с женою и племянница Варвара Кузьминична Киряева. Агония была непродолжительная. Сознание сохранилось до конца жизни в вере и надежде на Господа". На похороны собралось много родных и друзей Гурия Григорьевича. Воронин и Павлов проповедовали.Через месяц печальные известия принесли из Воронцовки. Умерла жена покойного дяди Василия Гурьевича Поликарпа. Смерть — один из лучших проповедников* Похоронное служение в Воронцовке уменьшило число равнодушных к Евангелию. До глубокой ночи Василий Гурьевич беседовал с сельчанами о бессмертии души и путях богопознания.Добрая традиция сложилась у евангельских верующих Кавказа: осенний праздник жатвы некоторые общины проводили совместно с христианами иных наименований."По приглашению брата Демакина выехали из дома в Али-Куго, Моздокский отдел, где баптисты, детокрещенцы молокане и адвентисты назначили на 1 октября благодарственный праздник Жатвы и позвали многих посторонних братьев, — рассказывает Василий Гурьевич. — Утром на хутор к Прянишникову съехались душ до 300 на тачанках. Было общее богослужение. Открыл собрание Петр Григорьевич Демакин. Я сказал речь на 102-й псалом о благодарности. После собрания был общий обед".Подобные богослужения, конечно, не означали разрешения проблемы христианского единения. Ведь Тифлисская община баптистов постоянно страдала от разномыслии и разделений. Разногласий с Ворониным так и не удалось устранить.Двадцать шестого июля 1903 года Василий Гурьевич делает запись: "Произошло опять окончательное отделение Воронина Н.И. с его партией в 10 человек, решили дать им 1/5 имущества, — всего 7 скамеек".Начиная с 1902 года и по 1905 год русские баптисты ежегодно проводили съезды. Деловые общения были немногочисленными и обсуждались на них вопросы благовестия и единства с евангельскими христианами. Это молодое протестантское движение, родственное баптизму, зародилось в Петербурге в конце девятнадцатого века в среде столичной аристократии на основе проповеднического служения английского лорда Редстока и отставного гвардейского полковника графа Пашкова. Со временем оно получило распространение во многих губерниях России.На съезде баптистов 1902 года в Ростове-на-Дону присутствовали два представителя от Петербургских евангельских христиан В.И. Долгополов и Г.М. Матвеев.В нелегальных условиях работал Царицынский съезд 1903 года. Делегатов захватила идея о выработке наиболее приемлемого общего названия движения.На съезде 1904 года, собравшемся в Ростове-на-Дону, евангельские христиане из Петербурга, Киева, Конотопа, Севастополя обратились с заявлением о вступлении в Союз баптистов с сохранением прежнего наименования.Майский съезд баптистов и евангельских христиан в 1905 году, учитывая пожелания обоих течений, принял соединенное обозначение: "евангельские христиане-баптисты".Прямо на съезде умер делегат Н.И. Воронин. Это обстоятельство внесло скорбную ноту в общее ликование по поводу сближения двух конфессий.В протоколах съезда фамилия Павлова не упоминается, нет его и среди делегатов союза, избранных на первый Всемирный конгресс баптистов. Поэтому Василию Гурьевичу пришлось отправиться в Лондон с полномочиями только от Тифлисской общины.Иванова и Мазаева Павлов увидел накануне Конгресса в Центральной баптистской церкви, где пастырское служение нес сын знаменитого проповедника Чарльза Сперджена Томас. Вместе с Деем Ивановичем приехали две его дочери Софья и Ольга и две племянницы Маргарита и Надежда. Когда гостей рассадили за маленькими столиками и угощали чаем, в зал вошел Томас Сперджен с женой. Просто и непринужденно беседовали супруги с посланцами различных церквей. Гости чувствовали себя, как дома.На приветственном собрании Томас поочередно представлял служителей Евангелия. Немецкие делегаты, среди которых был Вильям Онкен, сын покойного И.Г. Онкена, подробно рассказывали о подготовке проповедников в баптистской семинарии и развитии книгоиздательского дела.Сразу после немцев собрание предложило В.В. Иванову сказать несколько слов о личных духовных переживаниях. Слушая скупое повествование пресвитера Бакинской общины, все как будто перенеслись мысленно в древние апостольские времена. Семнадцатилетний полицейский надзор, пятилетняя ссылка, тридцать тюрем, — вот основные вехи жизненного пути Божиего труженика Закавказья.
— Благодарю Спасителя моего Иисуса Христа и всех вас, дорогие братья, за молитвы и материальную поддержку, оказанную западными христианами в трудное для нас время, — сказал Василий Васильевич, заканчивая рассказ.
Переводил Иванова латыш из Риги, студент богословского колледжа Сперджена Вильгельм Фетлер. Зал гремел от усердных рукоплесканий."Нам, привыкшим к молоканским обычаям, способ выражения священной радости посредством рукоплесканий сначала казался странным, — вспоминал Иванов, — но, когда мы ближе познакомились с простотой и чистосердечием наших заграничных братьев, мы убедились, что рукоплескание есть самое невинное средство для выражения восторга и духовного удовольствия".Много самобытного и неожиданного бросалось в глаза русским верующим на улицах Лондона. Шестимиллионный город по воскресным дням жил совсем иной жизнью. Исчезала будничная сутолока, без шума и суеты горожане с просветленными лицами выходили из церквей. Вечером оживали парки и тихие переулки. Прямо под открытым небом проповедники Евангелия собирали людей и возвещали им Слово Бржие."Все это наполняло наши сердца радостью и благодарностью Господу за такую свободу благовестия, — рассказывая соотечественникам о путешествии, делились своими впечатлениями русские делегаты. — Со скорбью приходилось вспоминать о нашей бедной родине, где возможно все, только не слово о благодати Божией".Имя баптистского проповедника Чарльза Сперджена известно далеко за пределами Англии. Поэтому многие участники Конгресса сочли своим долгом посетить могилу великого глашатая Истины.Рано поутру Василий Гурьевич, навестив Мазаева, Иванова и Фетлера в гостинице, вместе с ними поехал на Норвудское кладбище. Там их ожидал ученик Сперджена, проповедник из Канады. Он неспешно провел гостей по длинным ухоженным аллеям среди величественных надгробных памятников. На них не было ни одного креста. Рядом с кладбищенской часовней стоял высокий массивный постамент с бюстом Сперджена. Перед бюстом лежала большая Библия, раскрытая на Втором Послании апостола Павла к Тимофею с выделенными крупным шрифтом словами: "Подвигом добрым я подвизался, течение совершил* веру сохранил. А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный судья, в день оный".Читая священный текст, посетители замерли в почтительном молчании. ;
— Друзья мои, — тихо, но воодушевленно заговорил ученик Сперджена. — Это был истинный слуга Божий, сосуд небесной славы, народ жаждал слушать его проповеди. Лондонский Хрустальный дворец собрал более двадцати трех тысяч человек, когда проводил там служение Сперджен. Как сейчас, помню его облик, его открытую улыбку, юмор, мягкий и назидательный. Великую мудрость дал ему Господь…
Благодарственный духовный гимн братья пели вполголоса,; со слезами умиления на глазах. Молитвенно испрашивая у Бога дара благодати для распространения Царства Божия и живого, упования, они возложили на гробницу венок.Интересная заметка появилась вскоре в английском религиозном журнале."Торжественно и спокойно было маленькое собрание на Норвудском кладбище, — писал корреспондент, — месте упокоения величайшего из проповедников. Для тех, которые стояли тут, хотя они и не видели его никогда и хотя никогда не слыхали его голоса, Сперджен был не мертв и не забыт, и в то время, когда они стояли спокойно с непокрытой головой пред памятником мужа, — в то время им казалось, что тот, которого имя было у всех на устах, — не будучи уже в живых, все еще говорил с ними. Пели и молились на иностранном языке. Посетителями были представители русского баптистского союза, они приехали из-за гор и морей за несколько тысяч верст и почувствовали, что первая их обязанность состоит в том, чтобы почтить память человека, любезного Господу Богу и любезного людям Божиим".Вечером 28 июня 1905 года состоялось открытие Конгресса. Огромный зал Центра баптистов Англии "Экстер-Холл" был празднично украшен национальными флагами всех государств, приславших своих представителей. На большой карте, вывешенной над платформой, резко бросались в глаза белые звездочки. Они показывали количество баптистских церквей в различных странах. ,
— Мои дорогие братья в Господе! — обратился к делегатам секретарь Конгресса Шекспир, когда смолкли звуки вступительного гимна. — Для меня настоящее зрелище скорее сновидение, нежели действительность, ибо мне трудно даже представить, чтобы такая великая мысль, которая около двух лет тому назад пришла на сердце многоуважаемого доктора Престриджа, могла получить реальную форму. Мы, собранные здесь, представляем собою около 6 миллионов человек, крещенных по вере, и составляем самое большое протестантско-евангелическое общество на земле и без всякого сомнения имеем сильное влияние на христианскую мысль. Многие из нас будут удивляться, когда увидят огромное число представителей из США. Один из моих друзей недавно вернулся из Америки и рассказал мне, что во время его проезда через какой-то город он заметил великолепное здание: "Что это за здание?" — спросил он. — "Вторая баптистская церковь". Проехав несколько дальше, он увидел другое церковное строение. "А это что за здание?" — спросил он опять. — "А это первая баптистская церковь". Итак, по милости Божией мы суть представители самого многочисленного и самого сильного христианского общества, призванные Богом сохранить символические обряды Христа в их первоначальной простоте и наученные исполнять лишь только то, что Он повелел нам, доколе Он придет!"
Роль председательствующего на Конгрессе выполнял судья, королевский советник и руководитель Баптистского союза Великобритании и Ирландии Виллис.
— Мы пригласили вас не для того, чтобы участвовать с нами в каком-нибудь спектакле, — сказал он в приветственном слове. — Мы собрались, чтобы видеть благодать Бога, проявленную Им в каждом из нас. Пока каждый член Христовой Церкви ощущает только свою духовную жизнь, вера его может колебаться, но когда он видит также и духовную жизнь других верующих, то вера его безусловно укрепляется. Я никогда не ожидал такого доказательства силы Христа, какое я вижу сегодня. Вы, братья, для нас свидетели Христа, ибо видимое нами сейчас есть воистину дело Святого Духа. Да будет это собрание истинным повторением Пятидесятницы!