Сторожка у Буруканских перекатов(Повесть)
Шрифт:
…На пятые сутки утром ее разбудил стук в дверь. Сердце радостно сжалось, когда она увидела Владика, Шурку Толпыгу и Гошу Драпкова. Она соскучилась по ним. Почерневшие лица их выглядели крайне утомленными, но ребята были возбуждены и держались бодро. С Прониной они поздоровались довольно сухо, а Владик официальным тоном проговорил:
— Мы едем на Сысоевский ключ. Что передать Алексею Петровичу?
Пронина готова была расцеловать этих милых скромных парней, но официальный тон Владика заставил ее держаться тоже суховато.
— К Алексею
Уже в коридоре Толпыга прошептал, косясь на дверь:
— Знаем мы эту твою минутку. Считай, полчаса пройдет, пока она будет там прихорашиваться…
Прогноз Толпыги не оправдался. Прошло немногим больше пяти минут — ребята специально засекли время — и дверь распахнулась.
— Садитесь, пожалуйста, — гостеприимно пригласила ребят Надя. — Вы, должно быть, голодны. У меня есть консервы, булки, хоть и довольно зачерствелые. Хотите?
Ребята многозначительно переглянулись.
— Ну, чтобы булки совсем не зачерствели, — полушутя-полусерьезно сказал Владик, — давайте…
Толпыга и Гоша дружно рассмеялись, и этот смех как-то незаметно растопил ледок официальности. Ребята и Пронина стали держаться проще.
Вскоре на столе появились две банки говяжьей тушонки, городские сайки, варенье. Пока ребята открывали банки, Пронина разожгла керогаз и поставила кипятить чай.
Завтракали все вместе. По тому, как ребята с жадностью набросились на тушонку и впивались зубами в булки, Пронина поняла, что они были по-настоящему голодны.
— Где это вы были, что так проголодались? — спросила она. — Да и вид у вас довольно усталый.
— Мы вторые сутки не спим, — ответил Владик. Глаза его лихорадочно поблескивали. — За ночь успели выследить браконьеров и съездить в Средне-Амурское, в милицию, а сейчас еще ездили на Бурукан смотреть, не сбежали ли браконьеры.
— Ну и что же, не сбежали? — заинтересованно спросила Пронина.
— А куда они сбегут? — самодовольно ухмыльнулся Толпыга. — Мы у них гребные винты стащили.
— Вот сейчас ждем милицию, — объяснил Гоша. — И Кондакова разоблачили, — поспешил сообщить он, сверкнув глазами.
— Кто такой Кондаков? Браконьер?
Ребята весело расхохотались.
— Рыбинспектор, — пояснил Владик.
— А-а, — вспомнила Пронина, — это такой мужлан? Ужасно противный тип.
Завтрак подходил к концу, когда на озере у Нижней протоки показался катер милиции.
— Давайте собираться, Надежда Михайловна, — сказал Владик. — Сейчас поедем. Только по пути сделаем небольшую остановку, покажем милиции базу браконьеров…
Сборы не отняли много времени — Пронина давно была готова ехать. Поэтому, когда милицейский катер подошел к стану, все уже находились в лодке.
К удивлению ребят, на палубе катера оказался и Кондаков. Он весело разговаривал с человеком в милицейской форме. Но вот там появился новый человек. Кто это? Да это же Леня Жигарев — секретарь рыбозаводской комсомольской организации и начальник штаба сельской дружины по охране общественного порядка. Значит, Лида Гаркавая, которую ребята ночью подняли с постели, не осталась безучастной к их делу.
— Готовы? — спросил Кондаков с видом хозяина положения.
— Да, готовы, — недовольно буркнул Владик.
— У входа в залив мы станем на якорь, а вы подойдете, — приказал Кондаков. — Мы пересядем к вам.
— Ладно, — хмуро ответил Владик, отталкивая лодку от берега.
Через полчаса они достигли Изюбриного утеса, откуда в левобережье реки вдается залив. Лодки браконьеров, теперь уже незамаскированные, стояли на старом месте. Прежде чем подойти к катеру, Толпыга высадил своих на берег возле становища браконьеров, так как все не могли уместиться в моторке. Шум моторки разбудил браконьеров. Заспанные, они показались из палатки.
— Опять явились? — недовольно прохрипел сутулый. На его почти облысевшей узкой голове дыбился редкий пушок. — Ну чего вам тут нужно?
— Сейчас узнаете, — безразлично сказал Владик, осматривая обстановку.
Видно, браконьеры не ожидали этого визита, потому что на стане все оставалось в таком же виде, в каком было с вечера: бочонки, грохот и лохань для икры стояли на прежнем месте.
Пока Толпыга подвозил пассажиров катера, Владик и Гоша, вооружившись палками, раскапывали яму, в которой были зарыты рыбьи тушки. Браконьеры остолбенели, когда увидели ребят за этим занятием. Потом бородатый зло сплюнул, выругался, не стесняясь Прониной, и проворчал:
— Черт меня дернул связываться с тобой, паразит. «Заработаем, заработаем»… — передразнил он сутулого. — Заработали!
Появление из кустов человека в милицейской форме повергло его в уныние.
— Ну, здравствуйте, братья-разбойнички! — весело говорил оперуполномоченный — молодой франтоватый лейтенант милиции. — Значит, говорите, влипли?
Он по-хозяйски обошел становище, заглянул во все уголки, в бочонки, приговаривая: «Та-ак, та-ак». Потом подошел к яме, из которой ребята выгребали последний галечник.
— Что это? — спросил он глуховато. — Зарытая рыба? Это зачем же? Прятали?
— Не прятали, а выбросили, — мрачно пояснил Владик. — Икру вынули, а рыбу выбросили.
— Ах, сукины сыны! — искренне возмутился лейтенант. — Такой продукт — и в землю, а?! Ну, что будем делать, Трофим Андреевич? — обратился он к Кондакову.
— Судить подлецов, чего же еще! — отозвался тот, как ни в чем не бывало.
— Суди-ить? — вдруг взъярился бородатый и медленно шагнул к Кондакову. — Это за то, что мы тебе оброк платили икрой да брюшками? Извиняй, дорогой гражданин начальник, уж коли судить, то сидеть нам на этой скамье придется рядышком.