Стою за правду и за армию
Шрифт:
Повели меня, раба Божия, прямо в карцер и просидел я в нем что-то дня три. Педагогический комитет поручил сбавить мне балл за поведение и спороть погоны – высшая мера наказания после розог. Молодцы кадеты 3-го класса – так и не выдали меня, сказав, что не знают моей фамилии. За это все они наказаны были без отпуска.
Много подобного я еще творил, много раз моя фамилия фигурировала в журнале, и я подвергался всевозможным наказаниям – теперь уж не припомню всего.
Должно быть, я сильно надоел начальству своими проказами, потому что в 1870 году меня из Нижнего Новгорода сплавили по Волге и поместили в город Вольск, в военную прогимназию – единственное в России исправительное заведение военно-учебного ведомства. Здесь, кажется, я вел себя несколько приличнее, хотя по временам и прорывался. Дрался реже, но зато крепче… Высшее начальство, к счастью, было хорошее: директор, полковник Остелецкий, добрый, сердечный человек, за свою набожность прозванный нами архиереем. Инспектор классов, капитан Гржимайло, человек честный, строгий и при этом замечательно хладнокровный, флегматичный, невозмутимый…
Воспитательный и учебный персонал был похуже, хотя и попадались порядочные люди, оставившие по себе хорошее воспоминание.
В 1873 году, т. е. 17 лет от роду, я окончил курс в прогимназии и из Вольска, уже в форме урядника, т. е. унтер-офицера, приехал в Новочеркасск.
98
Леонов Георгий Алексеевич (1831–1892) – русский военачальник, генерал-лейтенант. В 1849 г. поступил на военную службу корнетом в Лейб-гвардии Императорский казачий полк. В 1860 г. по собственному желанию переведен в Войско Донское, где был сначала командиром полка, а затем, получив чин генерал-майора, начальником штаба. В 1884 г. стал наказным атаманом Кубанского казачьего войска.
99
Левачев Илларион Михайлович (1837–1901) – генерал от инфантерии; в 1868–1874 гг. – начальник Рижского пехотного училища, в 1874—1883-м – начальник Варшавского пехотного училища, затем возглавлял Донской кадетский корпус и 3-е военное Александровское училище.
Суровая воинская дисциплина и казарменная обстановка несколько отполировали меня, и я стал принимать более регулярную внешность, хотя внутренний мирок мой оставался по-прежнему иррегулярным, казачьим…
Как видит читатель, немало пришлось мне постранствовать по разным военно-учебным заведениям Российской империи, прежде чем надеть погоны казачьего офицера. Греха таить нечего, лентяй я был порядочный, хотя способности и память имел довольно хорошие. Главный же мой враг – это моя буйная, горячая натура, созданная скорее для военного, чем для мирного времени, и с трудом подчинявшаяся разным казарменным стеснениям.
Еще сидя на юнкерской скамейке старшего класса Варшавского училища, услышали мы впервые толки о войне. Нечего и говорить о том радостном чувстве, о том ликовании, с каким вся наша пылкая юнкерская братия встретила эти тревожные слухи. Возбужденное, лихорадочное состояние овладело всеми нами… Топография, тактика, администрация, иппология [100] , уставы – все это порядком уже надоело нам. Молодая казачья душа рвалась в бой и увлекала по традиционной дороге предков. Мы только и говорили, что о войне, о скором выпуске, о новой боевой жизни, которая, по сравнению с монотонной училищной, представлялась каким-то раем. Об опасностях, конечно, никто и не думал, рисовались только одни светлые, заманчивые стороны войны. «Докажем, – говорили некоторые, более экзальтированные юноши, – что мы, казаки Александра II, умеем драться не хуже наших дедов – казаков Александра I, что Европа недаром до сих пор так боится нас, что мы достойны назваться внуками графа Платова [101] , который за удаль своих донцов получил даже от сынов Альбиона почетную дорогую саблю, и детьми Бакланова, имя которого хорошо известно всем храбрым кавказским горцам».
100
Иппология – наука о лошадях.
101
Имеется в виду Матвей Иванович Платов (1751–1818) – атаман Донского казачьего войска (с 1801 г.), участвовавший во всех войнах XVIII – начала XIX в., в том числе в трех Русско-турецких (1768–1774, 1787–1791 и 1807–1809), герой Отечественной войны 1812 г.
Мечты мало-помалу начали сбываться: в некоторых округах уже объявлена была мобилизация.
Еще ранее, в июле 1876 года, мы были произведены в портупей-юнкера [102] и отправились по полкам. Я взял вакансию в полк номер 6-й.
После осенних маневров, очень поучительных для нашего брата юного воина, произведенных в окрестностях Скерневиц, полк направился на зимние квартиры через город Плоцк в Млавский уезд. Мне пришлось остаться при штабе полка, в д. Шренске.
102
Портупей-юнкер – звание окончивших юнкерские училища до присвоения им офицерского чина.
В начале октября от начальника дивизии генерала Эссена было получено приказание быть готовыми по первой телеграмме о выезде офицеров, назначенных для укомплектования полков 2-й очереди [103] . На мою долю выпал полк № 26, куда я назначался с тремя товарищами.
Упомянутая телеграмма породила в обществе офицеров и казаков самые оживленные, воинственные толки. Припоминались прошлые войны с турками, рассказы стариков о тех зверствах и неистовствах, которые проделывали мусульмане с нашими ранеными и пленными, соразмерялись силы наши с неприятельскими и проч., и проч. Женатый люд, впрочем, не особенно разделял эти восторги молодежи и более сдержанно относился к нашим воинственным, оживленным беседам. Перспектива расставания с семьей и близкими, дорогими людьми была, конечно, не особенно заманчива и невольно заставляла серьезно задумываться о будущем. В конце октября от Эссена была получена снова телеграмма – немедленно отправить от нашего полка трех офицеров и одного портупей-юнкера (меня) в Донской казачий 26-й полк, сборным пунктом которого была назначена Нижнечирская станица.
103
В мирное время Войско Донское держит на службе только 1-ю очередь (15 полков); 2-я же и 3-я очереди (по 15 полков в каждой) находятся на льготе и призываются лишь в военное время. До войны 1877–1878 гг. число всех полков было 60, из них
На другой же день, напутствуемые теплыми пожеланиями командира полка и товарищей, мы выступили из нашей деревушки в Варшаву. Прекрасное солнечное утро вполне гармонировало нашему радостному настроению и еще более оживило картину проводов. Остававшиеся товарищи называли нас счастливцами и завидовали, что мы идем в Болгарию, в бой, тогда как они должны пребывать пассивными зрителями этой предстоящей кровавой борьбы креста с полумесяцем.
С нами же отправлялись на Дон и семейства моих трех товарищей, разместившись в нескольких польских фургонах. Мы же, все верхами на наших родных степняках, в полном боевом снаряжении, джигитовали от одного фургона до другого, делясь с барынями своими впечатлениями. Шествие замыкали три верховых казака.
В Варшаве мы уселись в вагоны и быстро помчались на восток – через Брест-Литовск, Смоленск, Орел и Грязи в Калач. Здесь, на берегу родимого тихого Дона, который в это время уже «всколыхнулся, взволновался» [104] , мы вышли из вагонов, уселись снова на коней и благополучно добрались до Нижнечирской станицы – нашего конечного пункта.
На другой день маленькая компания наша явилась к командиру полка, полковнику Краснову [105] , который принял всех очень радушно, облобызался со всеми прежними сослуживцами и сказал несколько простых, но теплых, задушевных слов: «Сердечно рад, господа, вас видеть и очень доволен, что вы ко мне назначены… Вполне уверен, что вы честно и добросовестно исполните свой долг. Служили мы хорошо в мирное время, теперь покажем себя достойными сынами Дона и под пулями… Докажем, что дух наших боевых предков живет и в наших сердцах, что мы молодецки умеем драться за Батюшку-Царя и дорогую Родину и не пожалеем наших голов, если это потребуется для пользы общего родного дела…» Краснов остановился. Слезы показались на глазах ветерана. «Полк уже в сборе, – продолжал он спустя минуту. – Люди все молодцы, настроение превосходное… Лошади только немного худоваты. Ну да это, Бог даст, поправим!.. Пожалуйста, господа, обратите серьезное внимание на ваши части и, пока здесь станичные атаманы, заставляйте их пополнять недостающие у казаков вещи [106] . Ну, пока до свидания!..»
104
Из известной, любимой на Дону песни: «Всколыхнулся, взволновался, православный тихий Дон и послушно отозвался на призыв монарха он…». (Примеч. автора.)
105
Краснов Даниил Васильевич (1817–1893) – сын простого казака, прошел все ступени служебной лестницы и дослужился до чина генерал-лейтенанта. В Русско-турецкую войну 1877–1878 гг. командовал 26-м Донским казачьим полком, находился в расположении передового отряда генерала И. В. Гурко. В 1878 г. назначен походным атаманом Донских казачьих полков действующей армии.
106
Казак является на службу на полном своем иждивении: лошадь, обмундирование, вооружение, снаряжение – все свое. На обязанности станичных атаманов лежит наблюдать, чтобы все это было хорошего качества, и если казак не в состоянии сам себе чего справить, то ему обязана помочь станица. (Примеч. автора.)
Полковник Краснов – честный, добродушный и простой казак – представляет собой очень симпатичный тип старого ветерана-севастопольца, кавказца [107] ,– тип, который, к сожалению, теперь все реже и реже попадается. Беззаветная преданность своему долгу, любовь к военной службе, к казаку и его другу – лошади, теплое, отеческое, а не казенное (сухое, официальное) отношение к подчиненному. Наконец, храбрость, отвага со спокойным, твердым и ровным характером – все эти драгоценные для воина качества совмещались в полковнике Краснове. С таким человеком не страшно было идти в бой – он невольно внушал к себе полное доверие! Каждый знал, что он не потеряется в трудную, опасную минуту. Прошлое полковника Краснова полно боевых опасностей: грудь его украшена была солдатским Георгиевским крестом за отличие на Кавказе, офицерским Георгием за какую-то безумную храбрость в Венгерскую кампанию [108] и многими другими орденами [109] .
107
То есть участника обороны Севастополя в Крымскую войну 1854–1855 гг. и Кавказской войны 1817–1864 гг.
108
Краснов Д. В. в составе русского экспедиционного корпуса генерала И. Ф. Паскевича участвовал в подавлении Венгерской революции (1848–1849).
109
В последнюю кампанию (1877–1878) Краснов получил Святого Георгия 3-й степени за отбитие 40 неприятельских орудий под Филиппополем. (Примеч. автора.)
На следующий день мы представлялись атаману отдела [110] , который был сильно занят осмотром казаков и снабжением их всеми необходимыми вещами.
24 ноября полк наш приезжал инспектировать командир Лейб-гвардии Атаманского полка, флигель-адъютант полковник Мартынов [111] .
Пропустив сначала сотни справа по одному, Мартынов собрал затем, по старому казачьему обычаю, весь полк в круг и обратился к казакам и офицерам с теплым, отеческим словом: выразил уверенность, что на боевом поприще казаки покажут себя молодцами и оправдают надежды, возлагаемые на них Государем и Россией. Затем Мартынов распростился с нами и уехал инспектировать другой полк.
110
Все Войско Донское в административном отношении делится на шесть военных отделов, причем в каждом есть свой атаман отдела (генерал). (Примеч. автора.)
111
Мартынов Андрей Дмитриевич (1838–1913) – русский военачальник. В августе 1875 г. был назначен командиром Лейб-гвардии Атаманского полка, во главе которого в 1877 г. выступил на Дунай на войну против Турции. Отличился в нескольких боях, в феврале 1878 г. произведен в генерал-майоры.