Страх и отвращение предвыборной гонки – 72
Шрифт:
Два имени, которые первыми приходят на ум, — губернатор Дэйл Бамперс из Арканзаса и губернатор Джимми Картер из Джорджии. Другие — включая Иглтона и Шрайвера — почти настолько же плохи. Но Фрэнк заверил меня, что мой гнев преждевременен. «Не волнуйся, — сказал он. — Я думаю, ты будешь приятно удивлен».
В его словах слышался тайный смысл, они означали, что Макговерн просто швырнул несколько костей деморализованным «партийным боссам», которые понимали, что вот-вот попадут под паровой каток. Иглтон был человеком Маски, Шрайвер связан через жену с кланом Кеннеди и к тому же являлся хорошим другом как Дейли, так и Хамфри, в то время как Картер и Бамперс были «проверенными хорошими парнями»… Но за последние полгода я провел достаточно времени с Манкевичом, чтобы понимать, что названные им имена — просто приманка: когда сделка будет заключена, Макговерн выберет вице-президента с таким же твердым курсом на «новую политику», какого придерживался сам в ходе предварительных выборов [110] .
110
Как выяснилось, Манкевич, как обычно, солгал
Так что в моих громких возражениях против кандидатуры Иглтона через неделю не было ничего личного. Я воспринял этот выбор как дешевую и ненужную уступку синдрому печального мальчика на побегушках, с которым Макговерн боролся все это время. Том Иглтон был именно таким кандидатом на пост вице-президента, которого выбрал бы Маски или Хамфри: безвредный, католик, неолиберальный ротарианец-недотепа из одного из приграничных штатов, который, по-видимому, не причинит никакого беспокойства. «Прогрессивный молодой центрист», больше честолюбивый, чем мозговитый, Иглтон мог бы выдвинуться с кем угодно. Четырьмя годами ранее он видел, как Хьюберт вытащил Маски из мрака и превратил его в фигуру национального масштаба, даже несмотря на поражение. Большой Эд, конечно, облажался, но его роль в кампании 1968-го помогла ему засветиться — и такую же возможность засветиться Иглтон расценивал как трамплин в Белый дом в 1976-м или 1980-м в зависимости от победы или поражения Макговерна в 1972-м.
Собственно для Иглтона было не так важно, победит или нет Макговерн. Главное для него было попасть в избирательную связку. Засветиться. Получить признание. Никакой больше фигни типа: «Какой такой Том?» Он политик-карьерист, и бился как рыба об лед, и метил очень высоко, о чем не догадывался никто, кроме нескольких человек, и попал-таки туда, куда хотел, в четверг днем в Майами, когда услышал по телефону голос Макговерна.
Были ли у него «скелеты в шкафу»?
Нет, вашу мать, не было. По крайней мере, таких, которые Манкевич или Харт могли бы обнаружить в тот чудовищно напряженный день. Иглтон — как и все остальные, кто был в Майами — понимал, что Макговерн должен объявить о своем выборе в 16:00 или ему придется продолжать президентскую кампанию в паре с тем, кого в конечном итоге выдвинет съезд. Иными словами, ситуация, когда он остановился на Иглтоне, была достаточно сложной: бог знает, кто мог бы в результате всплыть на поверхность, если бы имя кандидата в вице-президенты вынуждены были бы назвать делегаты. Учитывая характер и настроение тех, кто там находился, Макговерн мог обнаружить, что выдвигается с Ивелом Книвелом [111] .
111
Роберт Крейг «Ивел» Книвел — американский трюкач, получивший мировую известность благодаря рискованным трюкам на мотоцикле. — Прим. ред.
Так что весь этот бред о том, как много вопросов Манкевич задал Иглтону и сколь много тот утаил, не подлежит обсуждению. Когда Макговерн позвонил, дело было сделано. Только сумасшедший мог ожидать, что в этот момент Иглтон начнет рассказывать о своей «шоковой терапии». Вот дерьмо! Все, что он должен был сделать, — это потянуть время и проговорить минут 15… А когда стрелки на часах приблизились к четырем, у Макговерна просто не осталось выбора.
До сих пор не ясно только одно: почему ситуация сложилась так, что дело дошло до этого отчаянного шага? Почти невозможно сейчас найти кого-то, отдаленно связанного с Макговерном, кто признает, что выступал за Иглтона. Он был выбран «как меньшее из зол», как они утверждают, «потому что все остальные выглядели совсем уж неподходящими». Леонард Вудкок, президент Объединенного профсоюза рабочих автопромышленности, был католиком, но изрядно нагрешившим. («Он не был в церкви 20 лет», — сказал один помощник Макговерна.) Губернатор Висконсина Пэт Люси тоже был католиком, но его жена страдала внезапными припадками гнева в стиле Марты Митчелл… А мэр Бостона Кевин Уайт был неприемлемой кандидатурой для Теда Кеннеди. По крайней мере так сказал один из спичрайтеров Макговерна. Официальная версия, правда, гласит, что на кандидатуру Уайта было наложено вето двумя авторитетными членами Массачусетской делегации Макговерна: экономистом из Гарварда Джоном Кеннетом Гэлбрейтом и конгрессменом Робертом Дриниэном.
Один из членов Массачусетской делегации рассказал мне, что Гэлбрейт и Дриниэн не имели никакого отношения к отклонению кандидатуры Уайта, но, когда я спросил об этом в Майами в первый вечер съезда Великой старой партии самого Гэлбрейта, тот сперва вообще отказался что-либо говорить, а когда я начал настаивать, наконец выдавил из себя: «Ну, я могу сказать вам только одно — причина была не в Тедди». Селах [112] .
Остальные финалисты выдвижения на пост вице-президента были отклонены по разным причинам, которые сейчас уже не имеют особого значения, потому что суть всей этой мрачной истории сводится к тому, что Макговерн и его мозговой трест с самого начала решили использовать пост вице-президента для примирения с бандой «старых политиков», которую они только что сокрушили. Они посчитали, что крайне важно выбрать кого-то приемлемого для старой гвардии — для Мини / Дейли / Маски / Хамфри / Трумэна / Линдона Джонсона, — потому что Макговерн нуждался в этих ублюдках, чтобы победить Никсона.
112
Однако, как выясняется, причина была именно в Тедди. Он действительно никогда не накладывал вето на кандидатуру Кевина Уайта, но был так сильно настроен против него, что в телефонном разговоре с Макговерном в то роковое утро четверга впервые сказал, что скорее готов занять второе место сам, чем видеть, как оно отойдет к Уайту… Затем 30 драгоценных минут продержал Макговерна на телефонном проводе, а потом перезвонил, чтобы сказать, что связка «Джордж и Тедди» по-прежнему не обсуждается, но если окажется, что она будет «Джордж и Кевин», то он (Кеннеди) не станет участвовать ни в каких планах по общей избирательной кампании. Другими словами, Уайт был хорошим кандидатом, но не великим — а Кеннеди поддерживают кампании только великих кандидатов.
Макговерн понял намек и вычеркнул имя Уайта из списка, что, как теперь понятно, стало роковым шагом, потому что, после того как кандидатура Уайта была отброшена, выбор вице-президента превратился в совершенно отчаянное мероприятие, в результате чего всплыл Иглтон.
С позиций сегодняшнего дня ясно, что Макговерну лучше было бы остановиться на Кевине Уайте. Несмотря на «активную поддержку» Теда Кеннеди, связка Макговерн / Шрайвер получила 38,5 процента голосов против 61,5 процента Никсона.
Эта разница в 23 пункта огромна, и трудно представить, что Джордж мог бы выступить хуже — с помощью или без помощи Кеннеди, да хоть с Чарльзом Мэнсоном в качестве напарника.
Может быть, это и так, по крайней мере, это так же верно, как и старая мудрость, согласно которой такой индивидуалист, как Макговерн, ни за что не может выиграть выдвижение от демократов на пост президента, потому что Эд Маски начал кампанию, заручившись поддержкой партийного аппарата и выйдя на первое место во всех значимых опросах.
Вы же не можете одолеть власти, верно?
Одним из ближайших советников Макговерна теперь является широко уважаемый политический эксперт по имени Фред Даттон, 49-летний вашингтонский адвокат и давний советник Кеннеди, недавно написавший книгу под названием «Изменение источников власти: американская политика в 1970-е». Главная мысль Даттона заключается в том, что политика 1970-х будет резко отличаться от политики последних 30 или даже 40 лет: 1970-е вызовут к жизни «новое поколение», а это приведет к крупному историческому водоразделу в американской политике.
«Политика 1970-х предлагает один из редких шансов заручиться поддержкой новых последователей, — пишет он, — или, по крайней мере, создать другую конфигурацию из этой огромной части молодых избирателей, все еще впечатлительных и отзывчивых. Если яркая личность или веская причина сумеют расшевелить это поколение, это может выразиться в цифрах, которые затмят любые прежние показатели участия молодежи в политической жизни, и этот подъем будет иметь историческое значение. Если же всей этой еще неуправляемой массе позволят рассеяться или значительная ее часть не будет вовлечена в политику, то одна из величайших возможностей в американской политике и истории будет упущена».
В этой книге больше смысла — для меня по крайней мере, — чем во всем, что я читал о политике за последние десять лет. Она дает научное обоснование тому побуждению, которое заставило меня и почти (хотя и не совсем) половину населения той долины Скалистых гор, где я живу, создать «Движение Аспена за власть фриков», существовавшее в 1969 и 1970 годах.
Но это уже другая история, и на нее сейчас нет времени.
Мы говорили о книге Фреда Даттона, которая читается как программа всего того, за что, казалось, ратовала кампания Макговерна — по крайней мере, до середины калифорнийских праймериз, когда Даттон, наконец, согласился принять активное участие в происходящем в качестве одного из главных советников Джорджа. Это был также роковой момент, когда почти каждому политическому профи в этой стране, кроме Хьюберта Хамфри и руководителя его кампании, вдруг стало ясно, что Макговерн будет кандидатом на пост президента от Демократической партии на выборах против Никсона в 1972 году… И Даттон оказался не единственным, кто сообразил, что пора вылезать из своей норы и вписываться в кампанию поддержки. Сенаторы Фрэнк Чорч из Айдахо, Эйб Рибикофф из Коннектикута, Джон Танни из Калифорнии — эти трое, как и многие другие, забили на все свои прежние обязательства и начали активно агитировать за Макговерна. К 1 июня — за шесть дней до голосования в Калифорнии — у Джорджа оказалось так много богатых и влиятельных друзей, что он просто не знал, что с ними делать.
Не все согласятся, что 1 июня — плюс-минус несколько дней — стало также моментом, когда кампания Макговерна достигла пика и начала терять силу. Правда, надо было еще отсечь Хьюберта в Калифорнии и разгромить в Нью-Йорке отсутствующую оппозицию, а также прикончить движение ККМ («Кто угодно, кроме Макговерна») в Майами…
Но как только это было сделано — как только его войска поняли, что Джордж на самом деле победил в выдвижении на пост президента, — все начало на глазах разваливаться на части.
Еще одна проблема в Висконсине, как и в других местах, заключается в том, чтобы наладить отношения со старыми демократами и профсоюзными лидерами, которые покровительствовали сенатору Хамфри или сенатору Маски. Организация работает над этим. Везде, где открываются офисы Макговерна, Демократическая партия и местные кандидаты на выборы в конгресс приглашаются к участию. Везде предлагаются наклейки на бампер и рекламные плакаты, чтобы кандидаты могли разместить свои имена рядом с именем мистера Макговерна. Предпринимаются и другие усилия…
…несколько дней назад была сделана попытка завоевать благосклонность члена палаты представителей Клемента Заблоцки, демократа, который был активным сторонником военной политики во Вьетнаме обеих — и демократической, и республиканской — администраций. Среди избирателей Четвертого округа мистера Заблоцки — рабочие из южной части Милуоки. 12 сентября Заблоцки столкнулся с оппозицией Гранта Вальдо, антивоенного кандидата.
Когда организаторы Макговерна в штате обнаружили, что их председатель в Четвертом округе возглавлял кампанию мистера Вальдо, они грубо вышибли его с поста. «Мы не можем победить в Четвертом без избирателей Заблоцки», — пояснил мистер Диксон.