Страх открывает двери
Шрифт:
— Яблонски, мисс… Герман Яблонски.
— Я полагаю, вы тоже прибыли сюда на борту «Мейфлауэра»? — угрюмо бросил я и посмотрел на девушку. — Так, значит, миллионы и миллионы долларов? Не слишком ли большая сумма, чтобы позволять ей разгуливать в одиночку… Впрочем, это объясняет присутствие Валентино.
— Валентино? — Видимо, она все еще продолжала считать, что я не в своем уме.
— Ну да! Эта горилла, которая сидела позади вас в зале суда. Если ваш предок проявляет столько же ума при выборе нефтяных скважин, сколько при выборе
— Он вовсе не мой постоянный… — Она закусила губы, и какое-то выражение боли промелькнуло на ее лице и в ее ясных глазах. — Мистер Яблонски, я вам очень многим обязана.
Яблонски снова улыбнулся, но промолчал. Он выудил из кармана пачку сигарет, постучал по ней пальцем, вытащил зубами одну сигарету и, закурив, бросил мне сигареты и спички. Так вот как ведут себя современные мальчики экстра-класса! Цивилизованные, учтивые, соблюдающие все тонкости обращения — перед ними гангстер тридцатых годов наверняка почувствовал бы себя не в своей тарелке. Но самое главное, люди такого плана, как Яблонски, становятся гораздо опаснее, потому что прячут, подобно айсбергу, семь восьмых своей убийственной силы. Бандиты старых времен ему и в подметки не годятся.
— Насколько я понимаю, вы заберете тот револьвер? — продолжала Мэри Блэр. Она была далеко не так спокойна и хладнокровна, как хотела показать. Я видел, как бьется жилка на ее шее. — Я хочу сказать, этот человек теперь ничего не сможет со мной сделать?
— Ничегошеньки, — ободрил ее Яблонски.
— Благодарю вас. — Она облегченно вздохнула, будто только сейчас поверила, что все ужасы остались позади и что ей больше нечего бояться.
Она пошла по комнате.
— Я позвоню в полицию…
— Нет, — спокойно сказал Яблонски. Она замедлила шаг.
— Простите…
— Я сказал «нет», — повторил Яблонски. — Никаких звонков, никакой полиции! Мне кажется, совсем нецелесообразно впутывать в это дело закон!
— Простите, но что вы имеете в виду?
Я снова увидел, как на ее щеках вспыхнули два красных пятнышка. Первый раз они появились от страха — теперь было похоже, что это первые признаки разгорающегося гнева. Трудно привыкнуть к возражению людей, если твой отец потерял счет своим нефтяным фонтанам.
— Мы обязаны вызвать полицию, — сказала она медленно и терпеливо, словно объясняя ребенку. — Этот человек — преступник, которого ищут. И он — убийца. В Лондоне он убил человека.
— В Марбл-Спрингс — тоже, — спокойно сказал Яблонски. — Полицейский офицер Донелли скончался сегодня днем, в четыре сорок!
— Донелли… скончался? — Ее голос упал до шепота. — Вы уверены в этом?
— Слышал по радио в шесть часов. Включил приемник, как раз когда поехал вслед за вами. Хирурги, переливание крови и все прочее такое… но он умер.
— Какой ужас! — Она взглянула на меня, но тотчас же отвела взгляд. Она была просто не в состоянии смотреть на меня. — И вы… вы говорите — не вызывать полицию! Что вы хотите этим сказать?
— То, что вы уже слышали, — невозмутимо сказал верзила. Закон тут не при чем.
— У мистера Яблонски свое мнение на этот счет, — заметил я сухо.
— А ваш приговор уже предрешен! — сказал мне Яблонски. — Для человека, которому осталось жить три недели, вы принимаете вещи весьма спокойно… Не дотрагивайтесь до телефона, мисс!
— Но ведь вы же не застрелите меня за это! — Она была уже почти у телефона. — Вы же не убийца!
— Я бы не застрелил вас, — согласился он. — Мне это ни к чему… — В два прыжка он настиг ее — он мог двигаться быстро и неслышно, как кошка, — отобрал у нее телефонную трубку и, схватив ее за руку, заставил сесть в кресло рядом со мной.
Она попыталась вырваться, но Яблонски даже не заметил ее усилий.
— Итак, вы не хотите впутывать закон? — спросил я задумчиво. — Это немного портит вам стиль, уважаемый!
— Хотите сказать, что я предпочитаю работать один? Что мне не нужна компания?
— Именно это я и хотел сказать.
— Я бы не делал ставку на коллектив, — снова улыбнулся он.
Но я решился. Упершись ногами в пол, а руками в подлокотники кресла, я напрягся, оттолкнулся и устремился вперед почти параллельно полу, метя головой ему в грудь. Но я не коснулся его. Прежде чем прыгнуть, я мысленно спрашивал себя, что он способен сделать правой рукой, и теперь получил ответ на этот вопрос. Он успел перебросить револьвер из правой руки в левую, выхватить кастет из кармана и ударить меня по голове. Все это он проделал гораздо быстрее, чем я мог себе представить. Разумеется, он ожидал от меня какого-то выпада, но все равно это было верхом искусства.
…Кто-то брызнул мне в лицо холодной водой, и я со стоном сел и попытался дотронуться до своей головы. Однако, когда руки ваши связаны за спиной, до головы вам добраться трудновато. Поэтому я оставил голову в покое и, опираясь кое-как о стену, поднялся на ноги. Шатаясь, добрался до ближайшего кресла и бросил взгляд на Яблонски. Он как раз навинчивал перфорированный цилиндр из черного металла на дуло своего «маузера». Взглянув на меня, он улыбнулся. Он почти все время улыбался.
— Мисс Рутвен, — сказал он, — я сам поговорю по телефону.
— А зачем вы мне это говорите? — Она невольно постаралась перенять мою манеру вести себя, но у нее не очень это получалось.
— Потому что я собираюсь говорить с вашим отцом. И хочу, чтобы вы дали мне его номер. Он ведь наверняка не зарегистрирован.
— Зачем вам ему звонить?
— За вашего друга, который сидит здесь, обещана награда, — уклончиво сказал Яблонски, — об этом сообщили сразу же после смерти Донелли… Штат заплатит 5 000 долларов за любую информацию, которая будет способствовать аресту Джона Монтегю Тэлбота. — Он взглянул на меня с улыбкой. — Монтегю — что ж, неплохое имя, не так ли?