Страна Изумрудного солнца
Шрифт:
– Боюсь, эти карты не отличаются большой точностью, – угнетенно заметил Тлемлелх, убирая шелковистый свиток в футляр. – Можем наткнуться на какой-нибудь не обозначенный харлийский городишко или деревню, чтоб их Фласс поскорее затопил.
– Вот именно, – согласился Лиргисо, вставая. – Кхей-саро, я надеюсь, вы не хотите лишиться нашего общества?
– Вообще-то нет. – Тина удивленно посмотрела на него снизу вверх.
– Тогда мы не должны попадаться на глаза местным жителям. Это Харл, а не просвещенная Могндоэфра.
– Объясни.
– Нас тут не любят. Мы уже много лет находимся в состоянии пограничной войны с Харлом. Если нас схватят, то скормят Флассу.
– Это меня скормят Флассу, – поправил Тлемлелх. – Для тебя, Лиргисо, они придумают что-нибудь поинтересней – после того, что ты им тогда устроил!
– Порой даже несравненный Тлемлелх бывает прав. – Лиргисо бросил на него мрачноватый взгляд. – Кхей-саро, если вам нужен ценный заложник, надо держаться подальше от любого жилья, пока не дойдем до Соосанла. Сами понимаете, поскольку я член Собрания Блистающих Представителей Могндоэфры…
– Вряд ли дело только в этом, – прищурилась Тина. – Я думаю, твои выдающиеся личные качества тоже сыграли тут не последнюю роль?
– Меня восхищает ваша проницательность. – Лиргисо улыбнулся. – Увы, меня здесь не любят больше, чем других просвещенных энбоно.
– И наверное, есть за что?
– Понятия не имею, изумительная кхей-саро.
Тлемлелх у него за спиной хихикнул.
– А твои друзья в Соосанле?
– Кхей-саро, мне никогда еще не случалось навещать своих друзей в Соосанле в одиночку и без оружия. Мы служим общему делу, но…
– Но в рамках общего дела тоже идет жестокая конкуренция, верно?
– Вы меня все больше восхищаете. – Он засмеялся и присел рядом. – Учитывая, каковы обстоятельства, вы не позволите мне взять один из парализаторов?
– Нет. Получишь оружие, если на нас нападут.
Мир был солнечным и пестро-зеленым, вокруг теснились деревья с мясистыми пластинками на ветвях и растения, представляющие собой внушительные сростки округлых мясистых лепестков с разноцветными прожилками – пурпурными, синими, розоватыми, желтыми, коричневыми. Шелковистая ветвящаяся трава поднималась выше колен.
Очень скоро Тине пришлось забрать у Тлемлелха ношу: он еле плелся и утверждал, что лучше уйти во Фласс, чем тащить на себе такую убийственную тяжесть. Лиргисо пока что нес свой аварийный комплект без возражений, хотя это вряд ли ему нравилось. Присматриваясь к ним, Тина отметила разницу: они были примерно одного роста, оба стройные (с поправкой на пропорции энбоно, несколько отличные от человеческих), однако Лиргисо выглядел более крепким и мускулистым. Для нее он не опасен, но про Тлемлелха этого не скажешь.
Отделавшись от багажа, Тлемлелх немного воспрянул духом, и вскоре между энбоно завязалась беседа. Темой был Харл и его население. Тина прислушивалась, рассчитывая почерпнуть какую-нибудь познавательную информацию, но разговор сводился к цветистым издевкам над одичавшими, непросвещенными, тугодумными харлийскими энбоно и туманным намекам на некое событие, которое Лиргисо устроил им несколько лет назад, – энбоно от этих намеков разбирал смех, а Тина никак не могла уловить суть дела.
– Я так и не поняла, чем вам не нравится Харл, – не выдержала она в конце концов.
– О, здесь живут дремучие дикари, и нравы у них дикие, – отозвался Тлемлелх.
– Дикие – то есть какие?
– Они отказались не только от повседневного использования техники, как это сделали мы, но также разрушили все свои заводы, представляешь? Они считают роскошь пороком, а это уже варварство! У них в домах нет бассейнов. И еще харлийская деревенщина не одобряет, когда энбоно предаются интимным играм без участия кхейглы… У нас это и осуждается, и в то же время нет, исход зависит от непостижимой мозаики обстоятельств, а у них это вообще под запретом.
– Если бы мы были харлийскими энбоно, нас бы публично выпороли за то, чем мы занимались прошлой ночью, – добавил Лиргисо.
– Да, и если припомнить, что ты в тот раз устроил высшим иерархам Клана Властвующей…
Оба опять начали хохотать.
– А что они имеют против техники? – спросила Тина, когда энбоно успокоились.
– После исчезновения Злого Императора, будь он… – Тлемлелх покосился на ухмыляющегося Лиргисо и запнулся. – Еще в ту древнюю эпоху мы отвергли технику. В Могндоэфре она используется в пределах необходимого, под контролем Корпорации Хранителей Знания, но говорить о ней и проявлять к ней интерес не принято.
– Почему?
– Техника – это зло, ибо она помогла Злому Императору совершить его непостижимые для рассудка злодеяния.
Теперь уже рассмеялась Тина, и энбоно уставились на нее в недоумении: они в первый раз видели ее смеющейся.
– Что вас так очаровательно развеселило, изумительная кхей-саро? – спросил Лиргисо.
– Сходство заблуждений. Я-то думала, что такие бредовые идеи популярны только у моей расы! Приписывать всю ответственность технике и объявлять ее злом, в то время как техника – это всего лишь неживые предметы, которые мы создаем и используем для своих целей… Сами по себе предметы не могут быть ни злом, ни добром. А жить без техники не очень-то удобно.
– Наши расы при всех различиях достаточно похожи, кхей-саро. Не случайно патрон, когда ему понадобилось убежище, выбрал человеческое тело.
– Но разве техника не зло? – Тлемлелх растерянно пошевелил слуховыми отростками.
– Тебе понравилось летать на аэрокаре? – спросила Тина. – Это техника!
– Так и быть, раскрою один маленький секрет. – Лиргисо прикоснулся к ее руке легким поглаживающим движением. – Наша организация на протяжении последних веков прививала и культивировала это заблуждение, поэтому не удивляйтесь, что Тлемлелх так забавно реагирует.