Страна Лимония
Шрифт:
— Дай посмотреть, — обратился он к продавцу, прикидывая, с каким наслаждением он облачил бы длинные ноги своей жены в этот хит зарубежной обувной промышленности.
— А ты что, на калоши их натягивать собираешься? — недоверчиво покосился на него продавец.
— Обижаешь, земляк! Да что я, совсем тупой, что ли? — развеселился покупатель.
— Кто же вас, русских, знает, — вполне серьёзно ответил работник прилавка.
— Любезный, — рассердился Герман, — чья бы мычала, а твоя бы молчала! Живёте, как при коммунизме, ещё и русских всуе поминаете.
— Работать надо! — гордо, с достоинством ответил узбек.
— Да пошёл ты... — вполголоса ругнулся уязвлённый покупатель. — Только у вас все работают, а наши в N-ске да Томске брюхо на морозе греют!
Помахав перед носом прапорщика картой Ферганы, Герман запрыгнул в машину. Скоро подошли остальные. Все были с кульками и свёртками, славя товарное изобилие узбекской провинции. Быстро пересчитали друг друга. Тринадцать! Чёртова дюжина. «Хороша компания!» — суеверно подумал Герман.
— Калоши-то зачем взял? — полюбопытствовал Сашка, настраивая новую гитару под шум мотора, работающего на холостом ходу.
— Да так, пойду в Афгане в театр, скину калоши в гардеробе и в чистой обуви — на своё место.
— Ну, если только в театр, — вполне серьёзно отозвался музыкант.
Прапорщик молча подал команду водителю, машина тронулась и через несколько минут въехала в расположение учебного центра. Сашка пошёл договариваться о своей отправке первым же бортом, а остальные, пройдя регистрацию, смешались с полутора сотней офицеров, будущих боевых товарищей, собравшихся со всего Советского Союза на маленьком клочке огороженного колючей проволокой учебного центра 105-й дивизии ВДВ.
Учебный центр
Первые два дня в военном городке царила суматоха. Офицеры либо слонялись по территории, отгороженной от остального мира колючей проволокой, либо сновали по административным зданиям и кабинетам. Рекрутов осматривали врачи, тасовали, как колоду карт, кадровики, разводя личный состав по отрядам в соответствии с предполагаемыми местами дислокаций в Афганистане. Каждый день проводились политзанятия, инструктажи и лекции. Работали баня, парикмахерская, спортивный зал. Постепенно разномастное воинство приобретало единообразный вид. К концу второго дня вся территория учебного центра запестрела грязно-зелёным цветом офицерского камуфляжа.
Герман новой формой остался недоволен. Вместо песочно-кремовых курток и брюк спецназа всем выдали пятнистые ядовито-зелёные комплекты с телогрейкой, шапкой-ушанкой и чёрными негнущимися ботинками с ботфортами. Проблемы начались уже на вещевом складе. Замотавшийся каптёрщик никак не мог подобрать Герману подходящую шапку-ушанку и пилотку шестьдесят второго размера.
— Не бывает таких в армии! — отчаянно повторял прапорщик.
— Бывают! — настаивал головастый офицер. — Что я, в ПВО не служил, или только там у народа мозги остались?
— Десантникам это добро без надобности, — соглашался прапорщик, притаскивая очередную коробку с шапкой-ушанкой. — Я бы тебе, мил-человек, может, что и подобрал, будь ты в звании повыше. На складе старшего офицерского состава выбор поболе будет.
— Да мне хоть с генеральского, лишь бы голову не давило, — отвечал на всё Герман.
— Ты, браток, не кручинься, шапка тебе ни к чему. В Афгане — всегда тепло, — успокаивал его каптенармус.
— А как в горы пойдём, тогда что? Уши в руках нести, что ли?
— У нас в Днепропетровске отродясь таких головастых не було, — продолжал причитать прапорщик.
Герман насторожился. «И этот — хохол, что ли?» И уже вслух:
— Ты, братец, за всю батьковщину-то не размовляй, — подбирая ключик к сердцу кладовщика, парировал Герман, запуская очередной виток лукавства, — у нас на Полтавщине каждый второй такой.
— А ты что, тоже с Украины?
— А як же! — радостно откликнулся притворщик. — Хутор Высокий, Пирятинского района, Полтавской области, — скороговоркой озвучил он место рождения своего отца.
— Земляк, значит? — несколько ободрившись, переспросил уставший прапорщик.
— А то!
— Ну ладно-ть, пойду в другой склад, пошукаю...
Герман ждал недолго. Вскоре перед ним лежали две коробки с искомыми шапками-ушанками шестьдесят второго размера.
— Примерь, — предложил прапорщик.
Нахальный молодой человек выбрал самую большую шапку с отличным переливистым мехом и, примяв уши, водрузил её на свою голову.
— Класс! — оценил он себя в зеркале. — А пилотку?
— Отстань, земляк, нет таких, даже у начальников на складе нет.
— А в генеральском — шукал?
— Окстись! Генералы в пилотках не ходють! На, уж так и быть, бери вторую панаму, поля отрежешь и под каской носить будешь.
Герман сдался, нахлобучил на голову обе панамы и прикрыл их полковничьей шапкой. В таком виде с двумя вещевыми мешками за плечами он и вышел со склада.
«Братья»
Погода налаживалась. Южное солнце, одержав временную победу над зимой, растопило подёрнутые льдом лужицы и проело зелёные проплешины в грязно-белой снежной простыне. Горизонт слегка дрожал в лёгком мареве испарений, заставляя трепетать вереницу синих гор и силуэты взлетающих на дальнем аэродроме транспортных самолётов. Герман радостно жмурился, часто останавливался, прислушиваясь к ранней птичьей перекличке. Его приподнятый настрой прервало ехидное хихиканье. На скамейке в курилке, напротив открытых дверей столовой сидели похожие на кукол-неваляшек два молодых субъекта. Оба — в новёхонькой форме и оба — с бутылками шампанского, торчащими из карманов. Перехватив недовольный взгляд Германа, братья-«неваляшки» дружно заулыбались, уставившись на него добрыми глазами.
— Что скалитесь? — приветствовал их обладатель шапки для руководящего состава.
Новобранцы, побросав бычки в огромный чан, врытый посередине площадки для перекуров, синхронно встали и с вытянутыми для приветствия руками подошли к Герману.
— Здорово, земляк, давай поможем, — предложил чернявый с жидкими, только-только проклюнувшимися усами и ещё более жидкой порослью на подбородке.
Герман, скинув мешки, пожал братьям руки. При ближайшем рассмотрении «неваляшки» имели больше различий, чем сходства. Чернявый был неизменно приветлив, широко улыбался, скаля белые зубы. Второй — светлый курчавый шатен — был чуть старше товарища, серьёзен и не столь улыбчив. Брюнет звался Олегом Филимоновым, а шатен — Вовкой Конюшовым. Шатен во всём проявлял основательность и лёгкую настороженность. А его друг, напротив, как-то легко и беззаботно относился ко всему, не лез с расспросами, легко соглашался и так же легко отзывался добродушным смехом. Олег и Володя были из Омска, поэтому их обращение «земляк» применительно к Герману было обосновано.