Страна Лимония
Шрифт:
— Да бросьте, ребята, у нас каждая городская проститутка про «Каскад» знает. Ваши как приедут, понаберут «тёлок» и давай им мозги компостировать во время антракта!
— Что, в театр водят? — переспросил любознательный Герман.
— Да, что-то вроде... У нас в театрах даже трусы в гардероб сдают, — ответил довольный собственной шуткой подполковник.
Секретная группа смущённо замолкла.
— Да, и вот ещё... с нашими женщинами поаккуратней. Триппер словите, как я-те-дам! К вашим услугам также сифилис, гонорея, лобковая вошь... Вопросы?
Вопросов не было. В кабинет постучали. На предложение «Войдите!» в помещение вошли семеро человек, с виду гражданских, с чемоданами, рюкзаками и... типичными чекистскими рожами. Вновь прибывшие были покруче статью первой шестёрки. Но даже среди них выделялся белокурый атлет с широкой грудью и бычьей шеей, на которой, будто лифт, туда-сюда сновал хрящеватый кадык. «Слава Богу, — подумал Герман, — хоть один не подкачал, а то этот подполковник совсем задавил своим экстерьером... Блин, и где только кадры таких дохляков находят», — досадовал он, с неприязнью разглядывая своё отражение в никелированном чайнике.
— Кто тут комендант? — равнодушно спросил атлет, играя желваками и с хрустом разминая скрещённые ниже пояса руки.
— А вы догадайтесь, товарищ... — вставая из-за стола, угрожающе тихо произнёс подполковник.
На венский стул упала шинель, и взорам «героев» открылся «иконостас» из орденов Боевого Красного Знамени, Красной Звезды и четырёх орденских планок.
— Лейтенант Пронин! Пензенское Управление, — отрапортовал вытянувшийся в струнку ошалелый атлет.
— Лейтенант, сми-и-ррна! — рявкнул капитан. — Желаете за свой счёт вернуться в Пензу?
— Никак нет!
— Тогда соблюдайте субординацию... Вольно! — и уже с усмешкой добавил: — Лейтенант, никогда ты не станешь майором! Слушай Высоцкого...
— Так, товарищи офицеры, все на выход, — скомандовал комендант, завершив процедуру опознания вновь прибывших. — Слева на привокзальной площади — два борта «Газ-66». Занять один и убыть согласно предписанию.
Погрузка и рассадка прошла быстро. Белокурый лейтенант Пронин первым запрыгнул на борт и потом, как башенный кран, одной рукой загружал сослуживцев.
— Уси? — подошёл к откинутому борту прапорщик с отвисшими, как у «Песняров», соломенными усами.
— Все! — нестройно ответил хор мальчиков.
Герман откинул брезентовый полог, чтобы убедиться, что это не тот прапорщик Грицко, что задержал его в Ташкенте. На него хмуро и как бы вскользь смотрел шикарного вида хохол в полевой форме и до блеска начищенных сапогах «в гармошку». Прапорщик презрительно сплюнул и сквозь зубы скомандовал: «Мыкола, пойихалы!»
— Ну почему половина прапорщиков в Советской Армии — хохлы? — задал сам себе вопрос Герман. — И что они все такие недоверчивые?
Крытый брезентом грузовик медленно выехал за пределы вокзала. «Каскадёры» молчали. Первым не выдержал ветеран Сашка. Он вытащил останки своей гитары и демонстративно выбросил их на пустынной дороге, ведущей в город.
— Санек, ты чего? — спросил длинный Лёня.
— Доигрался... «Там» другая музыка будет... — как бы про себя, но достаточно громко ответил старший лейтенант. Он с досадой мастерски сплюнул сквозь стиснутые зубы, но воздушный вихрь за машиной переадресовал плевок забывшемуся в мыслях о засилье хохлов Герману.
— Сашка, целься почётче! — обиженно произнёс он, вытирая с лица ветеранский харчок.
— Извини, друг, это со злости. И какой только идиот на стоп-кран в поезде нажал!
Герману стало неловко. Чувствуя ответственность за проделки взбесившегося халата, он ни с того ни с сего предложил:
— А что, мужики, скинемся Сашке на новую гитару, а?..
Пассажиры, сохранившие самые душевные впечатления от жалостливых Сашкиных песен, тут же согласились. Офицеры-новобранцы как раз проезжали большой торговый центр.
— Эй, водила, стой покудова! — пророкотал лейтенант Пронин, барабаня по крыше кабины.
— Чего ишшо? — высунулся из тормозящей машины прапорщик.
— Товарищ прапорщик, нам комендант приказал карты города купить, чтоб не заблудиться, — начал своё первое в этот день враньё Герман.
— Команды нэ було! — отрезал хохол, скрываясь в кабине.
— Позвоните подполковнику, товарищ прапорщик! — настаивал Герман, принявший руководство по закупке гитары на себя. — А то мы с учебки сами позвоним.
— Тэлэфонив нэмае! — пробурчал озадаченный прапорщик, соображая, была ли по данному вопросу какая команда или его разыгрывают. — Тай, лэшый с вамы! Кто за картами побегит?
— Все! — заорало христово воинство, выпрыгивая из машины.
— Яки скаженны... — чертыхнулся упёртый хохол и, переводя взгляд с бегущих чекистов на ослицу, справляющую малую нужду у входа в универмаг, чертыхнулся вторично: — Чтоб вон`а сдохла, бисова скотына!
Гитару нашли сразу. Настоящую, концертную, с узким грифом и перламутровой инкрустацией. Сашка тут же налепил на свой новый инструмент переводную картинку индийской красавицы с бюстом шестого размера.
— Это ещё зачем? — поморщился Герман.
— Чтобы другие не стянули.
— Да где ты в Афганистане вторую такую найдёшь! — возразил инициатор покупки.
— Но всё-таки... — не сдавался менестрель.
Герман махнул рукой на Сашку и рысцой побежал по другим отделам. Он купил карту, несколько пачек гэдэровской плёнки «Орвохром», шариковую ручку и... большие калоши. Эстетически продвинутый чекист тщательно выбирал резиновую обувь, натягивая один за другим экземпляры на свои польские полусапожки. Наконец, взопрев от примерки и надышавшись едкими испарениями плохо завулканизированной резины, удовлетворённо крикнул продавцу: «Беру!» Но тут его взгляд остановился на сверхмодных женских сапогах-чулках французского производства.