Страна собак
Шрифт:
– Да не то слово!
– улыбаясь, подтвердил Аркаша. Он в последнее время тоже стал носить из дому еду для собак: куда ж деваться, раз такое дело!
– Там водка еще осталась?
– спросил Виталька.
– Да есть малость, но вряд ли она уже поможет. Я пробовал заливать - не хочет он.
– Ладно, попробую еще раз.
– Ага. Там Анютка им молоко передавала - в холодильнике стоит, - сказал Аркаша и попрощался:
– Ну, бывай!
– Пока!
Аркаша ушел, а Виталька отогнал машину под навес.
***
К вечеру щенок вылез из ясельной будки и, пошатываясь, подошел к домику. Виталик
– Ну, чего ты, дурошлеп?
– сказал он щенку.
Щенок тяжело поднял к нему голову, а потом так же нетвердо пошел дальше, по направлению к деревянным поддонам. Виталик пошел в домик за водкой, но когда он с приготовленной пипеткой вышел на крыльцо, то щенка уже не было.
– Ты где, чудик?
– крикнул он, озираясь по сторонам (имен у щенков пока еще не было: ни к чему давать имена тем, кто на этом свете пока что на "птичьих правах"!).
Со стороны поддона что-то пискнуло.
– А, вон ты где! Ты чего туда забрался?
– Виталик подошел к поддону, присел на корточки.
– Ту-ту-ту!
– снова позвал он щенка, но тот и не думал выбираться оттуда.
– Иди сюда, дурик, водочки дам!
Щенок тихо-тихо заскулил. Может, он жаловался, а может, неосознанно просил оставить его в покое - кто знает?! Он и сам толком не знал уже, что ему нужно. Сознание, едва начавшее формироваться в нем, теперь неясно ворочалось в затуманенной болезнью голове. Его слабый мозг все еще пытался сосредоточиться на осознании окружающего пространства, но все в нем смешивалось с калейдоскопической неопределенностью, не рождая ничего осмысленного. Все его существо умирало, и ни тело, ни сознание не желали бороться и жить дальше.
– Да, до утра вряд ли дотянет.
– Виталик вздохнул и пошел в домик.
Утром, выключив освещение на столбах, Виталик взял совковую лопату и подошел к поддону. Щенок лежал на том же месте. Он подсунул под доски лопату и легонько толкнул щенка, и по жесткой отдаче черенка понял, что тот ужу остыл и затвердел.
– Блин, везет же мне в последнее время на дохлых щенков!
– посетовал Виталька вслух.
Он толкал щенка лопатой, но тот не поддавался: его затвердевшее тело застряло под досками и, видимо, вмерзло в лед, растопив его последним своим теплом. Охранник попытался поднять поддон, но тот даже не двинулся с места.
– Вот же дерьмо! Еще этого мне не хватало для полного счастья.
Он попробовал вытолкнуть щенка с другой стороны, но тщетно. Чертыхнулся, пошел к крыльцу и вернулся с ломом. Подсунув лом под доски, Виталик попытался выдрать поддон изо льда, но снова ничего не вышло. И тогда он в отчаянии стал ломом выбивать щенка из-под досок (а что еще ему оставалось делать!). Минут через пять ему это, наконец, удалось. Стараясь не глядеть на помятое тельце, Виталик подхватил его на лопату и понес к забору. Отдохнув с минуту (щенок был довольно тяжелым), он поднял печальный груз на лопате, и с большим круговым замахом метнул через забор: тот перелетел на ту сторону, едва не зацепившись за колючую проволоку.
– Собачьего ему рая!
– привычно прошептал охранник.
"Уже дома!", - беззвучно "ответили" с той стороны. И словно шевельнулись в обвислых ветках тополя неясные тени.
***
Щенков осталось двое. Кобелька назвали Балбесиком (за непоседливый и дурашливый характер, а еще у него была маленькая, симпатичная бородка), а сучечку Малышкой. Малышка
Малышка первое время скучала по матери, и поэтому, видимо, сильно привязалась к Дику. Она не давала ему прохода, пыталась залезть на него, когда он отдыхал, совала нос ему в пасть, когда он зевал, цеплялась зубами за шею... Бедняга Дик поначалу не знал, куда от нее деться. Он рычал на нее, даже делал вид, что хочет укусить, но потом привык. Теперь они часто отдыхали после еды вдвоем: она забиралась к нему либо под передние лапы, либо под шею, и там спала.
Балбесик, в отличие от нее, старался втереться в доверие к людям. И хотя делал он это довольно навязчиво, но обладал чутьем на те моменты, когда к людям лучше не лезть. Вскоре его усилия были вознаграждены: двое из охранников уже пускали его на ночь в сторожку, под стол.
Но бедолага Балбесик прожил недолго, что было неудивительно при его непоседливом характере. Однажды утром (примерно через месяц после того, как ему дали имя) он вышел на улицу и пропал. Грешили на Рыжихпсов, но на другое утро, когда Виталик ехал со смены домой, он заметил посреди дороги - довольно далеко от базы, примерно с полкилометра - полураздавленное тельце. Он даже остановил машину и вышел, чтобы разглядеть наверняка. Точно, это был их Балбесик!
"Далеко же тебя занесло, дурошлеп, - подумал Виталик.
– Наверняка псы загнали, суки рыжие!".
Он достал сотовый, набрал сменщика Борисыча и сообщил ему новость.
– Такая его судьба, значит!
– ответил из трубки Борисыч.
– Что ж, собачьего ему рая!
– невесело пошутил Виталик.
– Ага. Я помяну, у меня там, в пипетке немного водочки осталось, - пошутил в ответ Борисыч.
– Ладно, я поехал.
– Добро! Конец связи.
"Еще один дохлик, - думал Виталик, осторожно (чтобы не испачкать ботинок) двигая ногой труп Балбесика к обочине.
– Фигня какая-то! За что мне это?".
Столкнув труп щенка в придорожную канаву, Виталька сел в машину и уехал.
***
Малышка бегала за Диком, Дик бегал от Рыжихпсов, а Цыган с усиливающимся интересом наблюдал за подрастающей Малышкой. В общем, ничего нового - обычная собачья карусель.
Однако на их территорию нацелилась еще одна псина. Это была сучка - молодая, но уже не щенок, видимо, осеннего помета; черная, длинноногая, с длинными, широкими ушами, намекавшими на какую-то охотничью породу. Охранники стали звать ее Лопоухой. Они гнали ее вон, но сучка упорно пролезала на территорию и пряталась под трубами. Охранники негодовали. Больше всех почему-то выходил из себя Виталик. К собакам он всегда относился неплохо, но эта упрямая тварь доводила его своей наглостью. Но Виталик тоже был упрямым и не любил проигрывать. И вот однажды он приготовил ей ловушку. Сразу за сторожкой, между стенкой склада и бетонным забором, был тупичок. С другой стороны этого тупичка был небольшой собачий лаз под решеткой, через который Лопоухая пару раз ускользала от него. И вот теперь он завалил эту дырку кирпичами, и сидел в домике у окна, поджидая, когда наглячка подойдет к наживке - миске с сухарями. И через пару часов она таки попалась. Виталик вышел на крыльцо, взял лопату и тихонько обогнул домик: настроен он был решительно. Лопоухая, увидав его, метнулась в противоположную сторону, к дыре, а Виталик шел за ней с лопатой на перевес, зверски улыбаясь и повторяя: