Странствие Кукши. За тридевять морей
Шрифт:
У князя Оскольда было две жены и множество наложниц, теперь же нет ни одной жены и ни одной наложницы… Что с его женами, известно, а наложницы большей частью розданы киевским мужам, дружинникам и отрокам, те же, что остались, теперь просто рабыни. Он христианин и не может жить в блуде.
Накануне отплытия Кукша узнает от одной женщины в Печерьском, что она слыхала, будто Ваду на днях видели в Киеве, но она снова пропала, и никто не знает, куда… Скорее всего, о том же слыхал и Оскольд, у любого князя есть уши в подвластном ему городе.
Но, может быть, для князя Оскольда дело не только в Ваде? Ведь раз она все равно остается в Киеве, Оскольд в конце концов своего добьется – куда ей от него деться? Может быть, его больше тревожит Кукшин отъезд? Ведь несмотря на все посулы и уговоры, Кукша уезжает…
Оскольд тщетно пытался получить от него обещание вернуться в Киев вместе с матерью, если она жива. Кукша твердил, что сейчас он не может ничего решить, обманывать же не хочет. Дир говорил Кукше, что у Оскольда дурные предчувствия…
Утром в день отплытия на берег Почайны приходят князья Оскольд и Дир, епископ Михаил со священником Епифанием и диаконом Кириллом, княжеские мужи, которые успели привыкнуть к Кукше и Шульге, самым юным дружинникам. Впрочем, у княжеских мужей за эти годы появились добрые друзья и из числа других словен. Меж провожающих Кукша замечает Стрепета – Стрепет уже прошел оглашение…
На проводы Кукши пришли несколько евреев из Жидовского города: они узнали от епископа Михаила об отплытии Кукши Грека на север и один из них вручает ему письмо для Авраама – небольшой тугой свиток из телячьей кожи, перевязанный таким же ремешком…
Кукша видит, что Дир искренне опечален разлукой, он ведь с самого начала их знакомства проявлял отеческую привязанность к Кукше. Дир добрый, и Кукше тоже грустно расставаться с ним. Но сейчас эту грусть застит тревога за Ваду…
У Оскольда странное беспокойство в лице, он шарит глазами по сторонам, словно ищет кого-то, таким Кукша никогда еще его не видел. Наверно, он тоже встревожен отсутствием Вады и надеется, что она придет хотя бы проститься с Кукшей и Шульгой – ведь они ее друзья.
Ильменьские торговые корабли уже отплывают, первым отчаливает тот, что ближе к выходу из Почайны в Днепр, второй – следом за ним, за вторым – третий… За третьим пойдет один из кораблей словен, присоединившихся к ильменьскими торговым людям. Корабль Кукши и Шульги поплывет замыкающим.
Кукша целует руку благословившего его епископа Михаила, троекратно лобызается с остальными. Когда они с Диром заключают друг друга в прощальные объятия, Дир тихо говорит ему:
– Я все-таки обрел свободу: она во Христе!
А Вада так и не появляется. Кукша с Шульгой покидают киевский берег последними, вдвоем они сталкивают корабль в воду и прыгают в него.
– Почти все эти люди, – замечает Шульга, – пришли ради тебя…
Епископ Михаил осеняет отплывающих крестным знамением, князь Дир, молодые причетники и другие провожающие выкрикивают им вслед пожелания попутного ветра, прощально машут
Часть четвертая
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ДОМОВИЧИ
Глава первая
ДНЕПРОВСКАЯ РУСАЛКА
Киев давно уже скрылся из глаз, корабли ходко плывут по студеному осеннему Днепру под правым берегом, на воду тихо салятся сухие рыжие листья и, подхваченные течением, устремляются навстречу кораблям. Вдруг совсем рядом слышится крик:
– Помогите!
Неподалеку от корабля над водой видна женская голова с мокрыми русыми волосами.
– Русалка! – испуганно вскрикивают два или три корабельщика.
Ничего удивительного – всяк знает, что в Днепре полно русалок. Испокон веков корабельщики, рыбаки и просто купающиеся ребятишки испытывают перед русалками неизъяснимый страх. Еще бы! Ведь, судя по рассказам, мало кто способен противиться им…
Именно это сейчас и происходит на Кукшином корабле – все гребцы, как один, перестают грести вместо того, чтобы, наоборот, налечь на весла и поскорее уплыть подальше от таинственного и опасного существа.
Зато сама русалка поспешно плывет к кораблю. Плывет она очень умело – что ж, на то и русалка!
К вящему ужасу оцепеневших корабельщиков, Кукша протягивает русалке руку и втаскивает ее на корабль. И тут выясняется, что русалка корабельщикам хорошо знакома – это княжна Вада.
С девушки течет вода, отчетливо слышно, как стучат ее зубы, но она радостно улыбается залубеневшими губами. Ничего хитрого, что ее не сразу узнали, – без привычного золотого венчика она кажется обычной русалкой.
Ей дают переодеться в сухое. Кукше ничего не остается, как, поборов застенчивость, согревать ее в своих объятиях, чтобы не простыла. Шульга сидит на веслах и старается не глядеть на них. Что делать, коли не догадался опередить Кукшу!
Когда Вадины зубы перестают плясать, она шутливо укоряет Кукшу с Шульгой:
– Хотели уплыть без меня? Хороши друзья!
Кукша начинает неловко и путанно оправдываться, но Вада перебивает его и рассказывает, как она, узнав, когда отплывают корабли, заранее поднялась вверх по Днепру и ждала их в самом удобном по ее мнению месте. Она решила не кликать их с берега, а прикинуться утопающей, – этак-то оно вернее!
– Значит, старушка с клюкой это была ты? – восклицает Кукша. – Я так и подумал!
На склоне дня корабельщики замечают, что позади них из-за речного рога показываются несколько легких долгих челнов, на челнах гребут изо всех сил, судя по всему, это погоня. Расстояние между челнами и кораблями заметно сокращается. Вскоре до ушей корабельщиков долетают крики:
– Эй, там на кораблях! Остановись!
Корабельщики бросают грести.
– Это за мной, – говорит Вада упавшим голосом.