Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание
Шрифт:
Самолет Идзуми Арима рухнул в океан предпоследним. Ему удалось продержаться рядом с Кавабэ дольше всех. Словно он не решался оставить товарища одного.
Наконец остановился двигатель самолета Кавабэ. Ему не с кем было прощаться. Самолет ушел в пике. Видя, как стремительно приближается водная гладь, Кавабэ думал, что, по крайней мере, он погибает достойно, на глазах у врага. И до последнего мгновения Кавабэ не закрывал глаза.
«Лайтинг» сделал еще один круг над океаном, поглотившим сразу несколько японских самолетов. Американский летчик не знал, что ему думать. Куда летели
В половине одиннадцатого адмирал Хомма спустился в бомбоубежище, сказав, что хочет вздремнуть. Он пытался связаться с подполковником Такэсита, но токийский номер не отвечал. Хомма велел разбудить его перед обедом.
Оставшись один, майор Мацунага погрузился в раздумья. Он поклялся адмиралу, что будет сражаться вместе с ним до конца. Но в двенадцать часов должен выступить император. Может ли он ослушаться императора?
Без десяти двенадцать Мацунага приказал собрать у штаба весь отряд. Радиоприемник вытащили на улицу. Все встали по стойке «смирно». И они услышали голос Сына Неба:
«После тщательного осмысления основных тенденций мирового развития и реальной ситуации в Нашей Империи, Мы решили нормализовать положение, прибегнув к чрезвычайной мере.
Мы повелели Нашему Правительству довести до сведения правительства Соединенных Штатов, Великобритании, Китая и Советского Союза, что Наша Империя принимает условия их совместной декларации.
…Война продолжается уже почти четыре года. Несмотря на то что каждый совершил все, что мог, — отважно сражались сухопутные и морские силы, прилежно и упорно трудились слуги Нашего Государства, самоотверженно служил нам стомиллионный народ, — военная ситуация сложилась не в пользу Японии, поскольку общие тенденции мирового развития направлены против интересов Японии…
Если бы Мы продолжали сражаться, это привело бы не только к окончательному распаду и гибели японской нации, но и к полному уничтожению цивилизации.
Как в такой ситуации должны Мы спасти миллионы Наших подданных и искупить вину перед священным духом Наших императорских предков? Вот почему Мы отдали приказ принять условия, изложенные в совместной декларации…»
Адмирала Хомма никто не разбудил. Он поднялся из бомбоубежища, готовый наложить суровое взыскание на командира отряда за неисполнительность его подчиненных. Но то, что он увидел, поразило его. Отправившись отдохнуть, он оставил боеспособную часть, идеально функционирующий воинский механизм, послушный его приказам…
Дежурного в штабе не было. Из включенного на полную громкость радиоприемника доносилась музыка. Возле ангаров не стоял часовой. По всей территории отряда бродили летчики без головных уборов, в расстегнутой форме.
Из барака, где находилась столовая, появился майор Мацунага. Глаза Хомма вспыхнули гневом.
— Наконец-то…
Мацунага не сразу поднял руку к козырьку, он смотрел на адмирала без всякого интереса.
— Что здесь происходит?! — вскричал Хомма.
Мацунага ответил очень спокойно:
— Император объявил о капитуляции. Я только что получил из вашего штаба подробные инструкции относительно сдачи оружия и подготовки к демобилизации. Уничтожение документов мы уже начали, — он показал в сторону летного поля, где полыхал огромный костер. — Вот и остатки бензина пригодились.
Хомма задыхался от возмущения.
— Вы жалкий предатель! Вы присягали на верность императору ради того, чтобы сражаться с врагом, а не для того, чтобы сдаваться. Я прикажу вас арестовать!
Мацунага пожал плечами.
— Армии уже не существует. А что касается присяги… Император приказал мне прекратить сопротивление…
Майор обошел адмирала и стал спускаться в бомбоубежище. Остановившись, он добавил:
— Генеральный штаб сообщил: попытка группы офицеров помешать выполнению императорской воли сорвана. Трое заговорщиков предпочли сами уйти из жизни, несколько человек арестованы.
Речь императора была для камикадзе величайшим потрясением. Впервые в своей жизни они слышали голос императора. А кроме того, они узнали, что война проиграна. Следовательно, они были лишены возможности умереть за родину. Все были ошеломлены, многие плакали. Несколько месяцев они жили ожиданием схватки, и вдруг выяснилось, что родина в них не нуждается. Несколько человек хотели покончить жизнь самоубийством. Инструкторы метались по лагерю, отговаривая их.
— Твоя жизнь стоила столько же, сколько большой американский авианосец. А ты хочешь сдаться маленькой пистолетной пуле.
Адмирал Хомма закрылся в своей комнате в бомбоубежище. Вечером денщик майора понес ему ужин. Солдат выскочил из комнаты, бросив поднос с едой. На его крик появился кто-то из унтер-офицеров. Позвали майора Мацунага.
Командующий морской авиацией, создатель отрядов камикадзе, вице-адмирал Хомма сделал харакири. Рядом с его окровавленным мечом лежал лист рисовой бумаги. На нем несколько иероглифов предсмертного хайку:
Обновленная и чистая, Светит луна После ужасной бури.Гроб сколотили солдаты из хозяйственного взвода, но он оказался на несколько сантиметров короче, чем было нужно. Не хватило досок — их все сожгли ранней весной, когда в бараках было очень холодно. Из штаба прислали грузовик, на котором тело отвезли в крематорий.
По пути над грузовиком пролетел самолет. При известной доле воображения можно было счесть его появление символическим — морская авиация провожала в последний путь Хомма. Сопровождавшие гроб летчики смотрели на самолет. Это был последний японский самолет, который им суждено было увидеть.
В полдень тридцатого августа на военном аэродроме Ацуги приземлился личный самолет американского генерала Дугласа Макартура, главнокомандующего союзными войсками в юго-западной части Тихого океана. Название самолета «Батаан» было написано крупными белыми буквами на фюзеляже. Стоявшие поодаль американские и японские корреспонденты с пулеметной скоростью щелкали камерами. Макартур протянул руку встречавшему его командующему восьмой армией.
— Дорога от Мельбурна до Токио оказалась длинной, но, кажется, путь пройден.