Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание
Шрифт:
Судно подошло к берегу, когда еще не совсем рассвело, но капитан, опасаясь налета американской авиации, безраздельно господствовавшей в воздухе, сразу же приказал замаскировать его пальмовыми листьями.
На острове получили телеграмму майора Мориму-ра, поэтому за Огава прислали грузовик. Огава бросил в кузов свой вещевой мешок с сухим пайком — немного сушеной макрели, очищенная селедка, соль. К сожалению, рисовые колобки, которыми его снабдили, так сильно пропахли антисептическими средствами, что их нельзя было без отвращения взять в рот.
Кроме
Все виды вооружений в Японии обозначались номерами, по которым можно было определить год их выпуска. Скажем, номера образцов до 44-го следовало прибавлять к 1867 году, после 87-го к 1840 году. Производство пистолетов того типа, который выдали Огава, началось, соответственно, в 1939 году.
Лейтенант Хамадзаки, которому уже было за сорок, прочитал приказ, привезенный Огава, и недоуменно спросил:
— А где же суда?
Они получили радиограмму из штаба, в которой их предупреждали о прибытии Огава. Но истолковали ее на свой лад. В японском языке очень много омонимов. Слова, написанные не иероглифами, а фонетической азбукой, иногда вводят в заблуждение: какое именно слово имеется в виду?
Словосочетание «партизанская война» на острове прочитали как «партизанские суда» и пребывали, в приятной уверенности, что лейтенант Огава прибыл к ним, чтобы эвакуировать гарнизон.
Огава был удивлен. Конечно, понятие «партизанская война» использовалось не так часто. Но никаких «партизанских кораблей» не существовало вовсе! Ему стало совершенно ясно, что эти люди просто не желают воевать.
Лейтенант Хамадзаки не хотел разрушать причал, а аэродромная команда лейтенанта Токунага была против уничтожения аэродрома. Приказывать Огава никому не мог. Никто не хотел ему помогать: командиры заявили, что их солдаты слишком заняты боевой подготовкой и дежурствами.
Огава пришлось самому перетаскивать взрывчатку в горы. Он работал весь день, смертельно устал и заснул прямо в джунглях. На следующее утро он увидел американские корабли, державшие курс на остров Лусон, где находились основные силы японской армии.
В бинокль с вершины горы Огава рассматривал американский флот вторжения: два линейных корабля, четыре авианосца, четыре тяжелых крейсера, множество легких крейсеров и миноносцев и полторы сотни транспортных судов с десантными частями.
Огава настаивал на необходимости взорвать причал, но Хамадзаки просил его не торопиться. Огава ничего не оставалось, кроме как учить нескольких солдат подрывным работам и перетаскивать взрывчатку и запас продуктов дальше в горы.
10 января настал срок его производства в лейтенанты. Огава мысленно сам себя поздравил. Но он даже не смог надеть новую форму — на острове не нашлось лишнего комплекта офицерского обмундирования.
Право носить офицерское звание было единственной радостью. Ему никого не удалось убедить в необходимости готовиться к партизанской войне. Солдаты в гарнизоне были в основном из резервной команды — хилые городские жители, которых в мирное время в армию вообще не брали.
Остальные подразделения на острове и вовсе не желали участвовать в какой-то там партизанской войне. Офицеры говорили Огава, что в критической ситуации они покончат с собой. Втайне, подозревал Огава, они надеялись на то, что американцы просто-напросто забыли об этом островке.
В его распоряжение поступил большой бронированный автомобиль с антенной на крыше — машина связи. Внутри находилась радиоаппаратура и сейф с шифровальными таблицами. Помимо водителя машину должны были обслуживать двое радистов и шифровальщик.
Но шифровальщика на острове не оказалось, а радист остался почему-то только один. Глядя на Огава скорбными глазами, он доложил, что аппаратура неисправна и своими силами наладить ее он не сумеет. Пришлось Огава самому взяться за дело. Поздно ночью, когда радист сладко спал, Огава вышел в эфир. Он неумело отстучал короткую шифротелеграмму, получил подтверждение о приеме и выключил радиостанцию.
Огава тщательно осмотрел взлетную полосу и убедился в том, что он не сможет помешать американцам ее использовать. Конечно, он мог бы взорвать там несколько мин, но за день американцы вполне успеют засыпать ямы. Он решил, что использует свой запас взрывчатки более эффективным образом.
Он вспомнил, что великий полководец Кусуноки Масасигэ перед тяжелой битвой с превосходящими силами врага изготовил из соломы множество чучел и надел на них металлические шлемы. Противник принял эти чучела за людей и потратил на них множество стрел.
Огава потребовал от лейтенанта Токунага собрать обломки сбитых самолетов и разложить их так, словно на взлетном поле стоят настоящие самолеты. Американцы действительно попались на этот прием и несколько раз старательно бомбили муляжи. Начальники Огава были бы довольны: он заставил противника впустую тратить бомбы.
Однажды над островом пролетел одинокий японский самолет. Это был морской разведчик «Мицубиси-90». Он сбросил вымпел. Солдаты принесли вымпел в штаб. В нем была записка: «Молим бога, покровителя воинов, чтобы он ниспослал вам боевые успехи». Лейтенант Токунага разочарованно повертел записку в руках и засунул ее в стопку ненужных бумаг, пылившихся на столе. Он вытащил сигарету и скомкал пустую пачку.
— Последняя пачка «Тэнгу», — пробормотал лейтенант. — Лучше бы они сигареты прислали.
Огава с плохо скрываемым удивлением посмотрел на командира аэродромной команды.
«Нечего удивляться, что американцы смеют атаковать японцев, — думал он. — С такими офицерами императорская армия никогда не победит».
Неожиданно для Огава на остров прибыло подкрепление: отряды морских камикадзе на небольших деревянных судах с автомобильными движками и с запасом взрывчатки.