Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание
Шрифт:
Утром третьего марта к Огава обратился один из раненых. Он просил дать им взрывчатки. Огава пошел вместе с ним. В палатке для раненых он насчитал двадцать два человека. Они не хотели сдаваться американцам.
— Мы не сможем уйти. Помогите нам умереть здесь.
— Хорошо, — согласился Огава, — я оставлю вам динамит с взрывателями. Но и у меня есть последняя к вам просьба: дождитесь, пока придут американцы, и только тогда взрывайте.
— Нам все равно, погибнем мы одни или вместе с американцами, — сказал один из раненых.
— Но нам не все равно, — возразил Огава. — Когда
Через несколько недель Огава вновь оказался на этом месте. Он не нашел даже следов палатки. Не осталось ничего — только большая яма в земле. Огава постоял несколько минут. Он не молился за погибших, и даже слезы не навернулись ему на глаза. Постоял и ушел.
Огава покинул базу вдвоем с ефрейтором Симидзу. Ночью они заблудились и вышли прямо на американцев. Огава и Симидзу бросили ручные гранаты, которые у них оставались, и ринулись назад, в джунгли. Американцы не стали их преследовать, но методично обстреляли весь район из гаубиц.
Командир гарнизона — лейтенант Хамадзаки и десять солдат попались, когда они сделали привал. Камикадзе пытались контратаковать, но неудачно. Вся их группа была уничтожена.
Остатки японского гарнизона, оставшиеся без командиров, рассеялись по острову. Огава сделал попытку их собрать. Он был теперь единственным японским офицером на острове.
На дорогах уже валялись в большом количестве бумажки от жевательной резинки и рифленые бутылки из-под кока-колы. Выходит, японская армия проиграла таким несерьезным людям.
Американцы не стали прочесывать остров, и, выждав, Огава вернулся назад в бараки, где хранились запасы продовольствия. Он знал, что японцы рано или поздно придут сюда за едой.
Его армию составляли двадцать солдат, ефрейтор Симидзу и ефрейтор Ёсио Фудзита.
Огава сменил форменный китель на легкую тропическую куртку с погонами. Ефрейтор Фудзита нашел в лесу винтовку образца 99-го года, а Огава еще раньше нашел винтовку 38-го года. Он попросил Фудзита поменяться с ним винтовками, потому что к 99-й был запас в триста обойм.
Огава сократил выдачу риса и надеялся продержаться до августа. Но с раздражением наблюдал, что его солдаты заняты только поисками пищи. Они каждый день дрались из-за еды и пытались воровать рис друг у друга.
Ефрейтор Фудзита предложил Огава:
— Нет смысла держаться всем вместе. Американцы легко могут накрыть нас. Может быть, разумнее разбиться на группы?
Огава понимал, что солдаты боятся отнюдь не окружения. Они просто хотели получить свою долю риса и поскорее ее слопать, но не стал возражать. Эти люди были обузой для него. Огава разбил их на группы по три человека, рассудив, что это оптимальное число: пока двое стоят в охранении, третий может спокойно приготовить пищу.
Вместе с Огава остался ефрейтор Симидзу и один рядовой. В апреле Огава решил перебазироваться в другое место. 18 апреля японцы пустились в путь — это был роковой день. Внезапно их атаковали американцы.
Солдат, который шел вместе с Огава, растерялся и был убит. Огава и Симидзу остались вдвоем. Позже к ним пристал рядовой Касима. После высадки американцев он присоединился к аэродромной группе, но заболел нефритом, и его бросили одного. Неделю он питался сырым картофелем и кокосовыми орехами, пока не нашел Огава.
В середине мая они услышали артиллерийскую канонаду. Стреляли где-то на юге. Им стало ясно, что еще одна группа японцев попалась. Позже Огава узнал, что это были летчики, которые так и не успели эвакуироваться, потому что уступили место на судне нескольким десяткам беженцев — это были японские женщины и дети, спасавшиеся от американцев.
Все летчики погибли, кроме двоих, которые чудом спаслись. Они рассказали потом Огава, что летчики умирали с криками: «Да здравствует император!»
В середине октября Огава впервые увидел листовку с предложением сдаться. Японцы как раз убили корову и тащили тушу в горы, чтобы там ее разделать.
Навстречу им попались несколько филиппинцев. Один из них схватился было за нож, но, увидев, что у японцев есть винтовки, филиппинцы ретировались, бросив на землю листок бумаги, на котором иероглифами было написано: «Война закончилась 15 августа. Япония капитулировала. Спускайтесь с гор!»
Никто этому не поверил, потому что американские патрули по-прежнему стреляли, завидев укрывающихся в джунглях японцев. Два дня они безостановочно ели говядину, набираясь сил.
Огава разговаривал со своими бойцами очень уверенно: Япония капитулировала? Чепуха! Ведь они не получили приказа сдаться.
Главная трудность Огава состояла в том, что он лишился связи с людьми, от которых должен был получить очередное задание. И он даже не мог дать им знать, что он жив. Все получилось не так, как он предполагал.
Лейтенант Огава не был тем, за кого он себя выдавал. Он даже не был японцем…
Незадолго до призыва в армию настоящий Юкити Огава поехал к старшему брату попрощаться.
Они хорошо поужинали в ресторане, выпили и решили прогуляться по окрестностям. Это была роковая ошибка. Они заблудились и вышли к границе. Они поняли, что произошло, только когда их окружили люди в военной форме без погон и что-то стали кричать на неизвестном им языке. Тадао схватился за пистолет, и его тут же застрелили. Младший Огава обреченно поднял руки.
На первом допросе переводчик, который очень плохо говорил по-японски, объяснил ему, что он обвиняется в тяжком преступлении — он перешел границу Союза Советских Социалистических Республик по заданию штаба Квантунской армии с разведывательно-диверсионными целями. Через три месяца Огава судили и расстреляли. А еще через месяц человек с документами Юити Огава явился на призывной пункт японской армии. На самом деле это был кореец Ким Бо Хок.
Он вырос на южной части Сахалина, которая после неудачной для России войны 1904–1905 годов стала принадлежать Японии. Он был незаконнорожденным ребенком. Он появился на свет в результате любовной связи японского чиновника и корейской девушки. Японец был женат, но приехал на Сахалин без семьи. Он влюбился в красивую дочь своей квартирной хозяйки. Но вступать с ней в брак не захотел — женитьба на кореянке поставила бы крест на его карьере.