Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание

Млечин Леонид Михайлович

2 марта Макартур был на Коррехидоре. Он увидел американский флаг, развевающийся на том же самом месте, откуда его пришлось спустить тремя годами ранее. Он осмотрел туннели, в которых скрывались американские войска, и сказал:

— Да, джентльмены, обратная дорога была долгой.

Он указал рукой на труп японского солдата:

— Вот такими они мне больше нравятся.

«Мы будем сражаться вместе с вами»

Остатки японского гарнизона рассеялись по острову. Разбившись на группы, солдаты строили себе хижины в лесу. Они старались растянуть запасы риса и разнообразили рацион бананами

и мясом, когда удавалось убить корову.

Группы поддерживали связь между собой, но Огава никому не говорил, где находится его палатка. Он не доверял этим людям. Они просто скрывались от врага. А он выполнял задание командования.

Он исходил из того, что война продолжается. Значит, он должен копить информацию, которая понадобится советскому командованию. Но для этого ему придется оставаться в прежней роли и действовать так, как следует японскому офицеру-разведчику, выполняющему особое задание.

Отрезанный от информации, он совершенно не представлял себе реального положения вещей. Он не знал, что Советский Союз тоже вступил в войну с Японией, и всерьез думал о том, что японская армия может взять верх над американской. К американцам он испытывал сложные чувства. Когда он служил в 88-й бригаде под Хабаровском, политработники говорили, что формально Соединенные Штаты — союзник России, но на самом деле ничего хорошего от американцев ждать не приходится: все равно они ненавидят коммунистов…

Целыми днями Огава изучал местность, готовясь к тому, чтобы начать действовать в тот момент, когда японские войска вернутся на остров. Ефрейтор Симидзу и рядовой Касима повсюду следовали за ним.

Во второй раз они увидели листовки с предложением сдаваться в конце года. Американский бомбардировщик В-17 покружился над горами, где они спрятались, и сбросил кипу листовок. На одной стороне листовки был напечатан приказ генерала Ямасита, командующего 14-й армией, о капитуляции и сдаче в плен. На другой стороне была помещена карта острова.

Японцы собрались, чтобы обсудить подлинность документов. У Огава они вызывали большое сомнение. В приказе генерала Ямасита говорилось о прямом указании императора прекратить сопротивление. Но Огава никогда не слышал, чтобы император — Сын Неба — отдавал кому бы то ни было прямые указания.

Приказ прекратить сопротивление мог поступить только от непосредственного начальника. А такого приказа у них не было. Они пришли к выводу, что враги пытаются выманить их из укрытия и фабрикуют фальшивые документы. Никто не пожелал сдаться.

Утро нового, 1946, года они встретили клятвой неустанно служить императору. Перед праздничной трапезой, которая выглядела достаточно жалко, Огава по обычаю произнес: «Счастье — в дом, черти — вон».

Исполнился ровно год, как Огава попал на остров. Выстрелы теперь раздавались редко, но однажды они услышали ожесточенный автоматный огонь совсем неподалеку от места, где находилось их убежище. Американские военные самолеты время от времени пролетали над островом. Не было сомнений в том, что война продолжалась.

В начале февраля ефрейтор Симидзу и двое рядовых отправились на охоту и напоролись на филиппинский патруль. Симидзу убежал, а обоих солдат убили. Остались Огава, Симидзу, Касима и рядовой Акаги.

Касима пытался отделаться от слабосильного Акаги:

— Иди к кому-нибудь другому. Ты не сможешь жить с нами. Ты слишком слаб и ты плохой солдат. Ты нам не нужен.

Но Акаги не уходил.

Многие солдаты пытались пристать к группе Огава, потому что у лейтенанта оставалось много риса. Но лейтенант был непреклонен.

— У вас было столько же риса, сколько и у нас. Но вы его весь сожрали. Ничего у меня не просите. У меня есть боевая задача. Я должен уничтожить аэродром, когда вернутся наши, поэтому я не могу остаться совсем без еды…

Потом Огава понял, что когда он отказался поделиться с остальными рисом, то невольно подтолкнул их к решению сдаться. Сорок солдат во главе с ефрейтором Фудзита капитулировали в апреле.

Вслед за этим вновь появилось множество листовок с предложением сдаться. Время от времени они слышали, что к ним обращаются по-японски. Они слышали свои имена. Эти люди там, внизу, знали от жалких трусов, поспешивших поднять руки, что группой командует лейтенант Огава. Но никому из троих не приходило в голову, что война действительно закончилась. Они были уверены, что американцы просто используют пленных в своей пропаганде.

Только рядовой Акаги однажды вечером обратился к Огава:

— Господин лейтенант, а вам никогда не приходит в голову, что, может быть, война действительно закончилась?

Огава покачал головой. Тогда, побледнев, Акаги сказал:

— А у меня такое ощущение, что наступил мир. Касима промолчал.

Огава некоторое время изучал лица своих солдат. Потом сказал:

— Хорошо. Я пойду вниз и посмотрю, что там делается. Если Акаги прав, я вернусь за вами и спустимся все вместе. Если не вернусь, вы будете знать, что война продолжается. Тогда решайте сами — продолжать сражаться или сдаться в плен.

Касима вмешался в разговор:

— Подождите, господин лейтенант. Я в любом случае остаюсь с вами. Я буду сражаться до конца. Если этот трус хочет сдаться, пусть уходит.

Симидзу спокойно сказал:

— Господин лейтенант, я тоже остаюсь с вами.

Все трое повернулись к Акаги.

Он произнес очень тихо:

— Конечно, я остаюсь.

Ефрейтору Симидзу было тридцать лет. Касима — двадцать пять, Акаги — двадцать три. Лейтенанту Огава исполнилось двадцать четыре года.

Они все время перемещались с места на место, боясь, что их обнаружат. Дождливый сезон на острове продолжался с июля до середины октября. Иногда дождь шел целую ночь, и тент, который они сооружали, не спасал от потоков воды. Они промокали насквозь и даже мерзли, хотя было лето. Но когда дождь кончался, это казалось настоящим счастьем.

Огава часто думал о том, что ему повезло с Симидзу и Касима. Ефрейтор Симидзу, единственный из них, кто был женат, оказался жизнерадостным и приятным товарищем. Он всегда находил тему для разговора, когда вечером они располагались на отдых. Он лучше всех стрелял и, вообще, был хорошо подготовлен к жизни в горах, потому что в их деревне молодых парней часто посылали в горы на месяц-другой для заготовки дров. Симидзу научил остальных, как плести сандалии, потому что армейская обувь быстро развалилась.