Страшные Соломоновы острова
Шрифт:
– Але-е?
– Натахины интонации были вполне привычными: нечто среднее между затянувшимся пробуждением и последней фазой оргазма.
Решив, что сейчас важнее не информация, а ее реакция на мой звонок, я погнал с места в карьер.
– Привет. Давай в двух словах. Чего у вас там?
Наташка поперхнулась.
– У нас??? Это у тебя чего творится? Меня прям из дома ночью какие-то хмыри выдернули, куда-то поволокли, их другие хмыри запинали, меня обратно приволокли, махали красными корочками, про вас спрашивали. А я знаю чего, что ли? Сейчас вон сидят на кухне, остатки
Я оборвал связь и перевернул мобилу, снимая крышку корпуса.
И тут телефон зазвонил. Номер на экране не отобразился. Я, подумав, нажал кнопку вызова.
– Здравствуйте, Виктор Николаевич. Не бросайте, пожалуйста, трубку и не волнуйтесь. Зовут меня Олег Дмитриевич. Я тот, кто может и хочет вам помочь. Вам всем. Будем говорить?
– послышался в трубке безукоризненно вежливый, с уверенными и отработано доброжелательными интонациями голос.
– Слушаю вас, - деревянно отозвался я.
– Виктор Николаевич, давайте так. Я не буду сейчас огорошивать вас своими регалиями и должностями, просто поверьте на слово - они есть. События, в центре которых вы с друзьями оказались, вышли далеко за рамки забавного приключения. И даже за рамки заурядной уголовщины. Вы меня понимаете?
– Слушаю вас, - заунывно повторил я.
– Предлагаю поступить следующим образом, - добродушно журчал баритон в трубке, пробуждая почему-то в мозгу ключевые сцены из фильмов про доблестных чекистов и обрывки фраз типа "Шаг влево, шаг вправо считается побегом", выкрикиваемых лающим голосом заиндевевшего конвоира на пустынном колымском берегу.
А баритон продолжал:
– Мне представляется, что вы находитесь сейчас примерно в двадцати минутах неторопливой езды от Литейного, 4. Давайте встретимся через полчаса, ну, например, в ресторанчике "Тарантино" на углу Чернышевского и Захарьевской. И вместе подумаем в приватной обстановке, как нам быть дальше. Или предпочитаете официальную процедуру?
– чуть слышно щелкнула виртуальная кнопка, приоткрывая воображаемую кобуру на поясе моего невидимого собеседника.
Я лихорадочно соображал. Достать нас по-прежнему затруднительно. Стоим мы на перекрестке, какая машина - непонятно, и раствориться в городском муравейнике - вопрос минуты. С другой стороны, именно такого поворота событий и жаждала подспудно моя истомившаяся губительным неведением реального положения дел душа.
– Виктор Николаевич, вы меня слышите?
Я решился.
– Хорошо. Я буду. Только у меня наряд не для ресторана, - царапая трубку занемевшей вдруг небритой щекой, отозвался я.
– Не волнуйтесь, вас пропустят. До встречи, - сговорчиво защелкивая кнопку кобуры, доброжелательно попрощался милый, душевный голос.
Я громко выдохнул и обернулся к насторожившимся друзьям.
– Ну чего там? Контора?
– напрягся Димыч.
Я кивнул.
– Зовут к себе. Вернее, в кабачок по соседству. Думаю, надо ехать. Встречаюсь я, а вы будете на связи. Сейчас подъедем и обговорим нюансы. Шеф, давай к метро "Чернышевская". Только не через Литейный мост, а
Вскоре изнасилованный мозг выдал нечто полезное.
– Слышь, брат, а у тебя какая мобила?
– вновь обратился я к нежданному родственнику по постсоветскому пространству.
Тот, пробормотав что-то экспрессивное на языке Омара Хайяма и сладострастно подрезая пытавшегося обойти наше чадящее недоразумение коллегу по автобизнесу, с готовностью достал из кармана раритетную модель "Нокии" первых выпусков.
Взглянув на индикатор зарядки, я предельно небрежно обозначил ленивый интерес к чудо-аппарату.
– Продай, а?
Водила возбужденно расширил ноздри, почуяв столь милый сердцу пряный аромат суетной атмосферы южного базара. И тут же укоризненно зацокал языком, обозначая сомнение в возможности свершения столь грандиозной сделки.
– Слющай, брат, самаму нуджьна э-э, - вдохновенно стал прясть он драгоценную нить изощренного восточного торга.
Я безропотно согласился с его доводом и равнодушно уставился на дорогу.
– А щьто, силна нада? Ну давай пят тисяч, а?
– кинул смуглый брат пробный шар и выжидающе покосился на меня.
Если бы не усталость и обстановка, не располагающая к игривости, я не отказал бы себе в редком и захватывающем наслаждении тщетно ожидаемого продавцом поединка интеллектов. Молча достав требуемую купюру и вручив ее не на шутку обиженному моджахеду, я опустил его телефон в свой карман.
Убедившись, что действо окончено, водитель сокрушенно покачал головой и оскорбленно сосредоточился на вождении. Через пятнадцать минут, высадив нас у фастфудовского "Блинчика" на Чернышевском проспекте, он трагически мяукнул бибикой своей тачанки и, оглушая прохожих надрывным плачем вновь заголосившей, истомленной молчанием восточной примадонны, исчез за углом.
Мы зашли в кафешку и уселись за дальний столик. Я передал Димычу душманский телефон.
– "Тарантино" - в ста метрах отсюда. Сейчас наберешь мой номер и будешь слушать разговор. Плясать будете по ситуации. Вообще-то до немецкого консульства триста метров. Если вы поскучаете там хотя бы в зале для оформления виз, мне будет спокойнее.
В глазах друга читалась нешуточная тревога.
– Ты куда лезешь, старый? Ведь, ежели чего, сгинешь как в проруби. Ни ответа, ни привета. Я знаю, поверь. Поехали отсюда, а? Без них как-нибудь разрулим.
Я сам уже сомневался в правильности принятого решения, но передумывать не стал.
– Да ладно тебе нагнетать. За что в прорубь-то? Ну и вы пошевелитесь в случае чего.
Судя по решительно сжавшимся в ниточку Хелиным губам, "шевелиться в случае чего" она собиралась на всю катушку. Я вновь посмотрел на друга. Тот покачал головой.
– К немцам я не пойду. Точка. Вон пусть Хеля с Дитером шлепают, а я здесь кофейку попью. Хеля, включай трубу и дай мне свой номер. Закончится эта бодяга, мы отзвонимся, и вы выйдете на улицу. Так оно понадежнее будет. Все, - подвел окончательный итог Димыч.