Страсть гордой княжны

Шахразада

– Но если я решу, что пора тобой пообедать, глупый малыш?

Быть может, в шутку, но, возможно, и намеренно Наг поднялся на хвосте, возвысившись над Масудом на два, а то и три человеческих роста.

Юноша покачал непокрытой головой – увы, тонкий шелк чалмы не мог согреть в столь лютый холод, и потому непременную чалму давно уже заменил теплый меховой капюшон.

– Отобедав мною, ты лишишься возможности побеседовать. И вновь останешься один. Разве сытое брюхо – достойная плата за одиночество? Тем более то, которым ты награждаешь себя сам.

Наг опустился наземь.

– Воистину ты прав, человечек. Ибо одиночество

одинаково страшно для всех – и людей, и магов. Да и к тому же я мальчишек не ем.

– Невкусно? – Масуд настолько осмелел, что смог принять чуть шутливый тон собеседника.

– Костей много… Мяса мало. Суповой набор, а не обед.

– Должно быть, тебе больше по вкусу толстенькие девчонки?

Наг улыбнулся смелости Масуда. Кровь застыла в жилах у юноши, когда он увидел улыбку, что на миг «украсила» лик Нага-повелителя, холодок ужаса побежал по спине… Должно быть, почувствовав это, Наг отвел взор.

– Я вообще не ем людей. Ни мальчишек, ни девчонок. Скажу по чести – человечина более чем скверное мясо. Притом оно так горчит от страха и так, прости меня, юноша, воняет…

«Увы, мудрый маг, – Масуд постарался эти слова проговорить про себя как можно тише, чтобы Наг их не услыхал. – Они и наяву иногда так воняют. А деяния их от страха горчат».

Однако Нагу мысль юноши, конечно же, была преотлично слышна.

– Да, малыш, это так. Горчат слова, горчат деяния. Иногда мне кажется, что род людской становится только хуже. И лишь отрадные встречи в горах со смельчаками вроде тебя позволяют мне усомниться в подобном умозаключении.

Наг умолк. В пещерке царила тишина, нарушаемая лишь треском огня и далеким завыванием свирепого ветра.

– Ветер стихает, малыш. Скоро ты сможешь продолжить свой путь. Я вижу, что сюда тебя привела не суровая природа гор и не свирепый буран – сама судьба столкнула нас с тобой здесь, у самой кромки моих владений.

– И я благодарю ее за это, ибо она подарила мне тайну столь огромную, столь прекрасную…

– Погоди, – перебил Масуда Наг. – Ты еще восхитишься великой гармонией мироздания. Сейчас же ты должен узнать, что твое редкое умение – и унаследованный дар, и разум, ничего не забывающий – воистину спасет тебе жизнь. Более того, оно подарит тебе дом и семью…

– Благодарю тебя за эти слова, – Масуд надеялся на то, что ему удалось учтиво поклониться.

– Ты перебил меня, глупый человечек. Но и в том, что не дослушал ты предсказание, вижу я перст судьбы: значит, она не хочет, чтобы ты успокаивался, узнав, что впереди долгая счастливая жизнь, полная любви и света. Еще одно я могу тебе сказать сейчас: не упускай из виду ни одного знака, ибо каждый из них есть веха на твоем жизненном пути. Надеюсь, что достанет у тебя разума разглядеть их все, прочитать их так, как лоцман читает путь корабля по звездам на небосклоне. Ибо все они есть подсказки, которые могу, но не должен растолковать тебе я.

О да, более чем редко удается услышать предсказание собственной судьбы. Редко для человека, даже встретившего истинного мага, а не балаганного шута. Масуд понимал это хорошо. И потому слов для благодарности у него не нашлось, да и что могут сказать могущественному Нагу какие-то простые, истертые сотнями лет «спасибо» или «благодарю». Юноша промолчал, однако магу и повелителю магов этого было довольно, ибо он читал в сердце юноши столь же легко, как и в его разуме.

– Запомни

хорошенько, человечек, ты видел более чем много, ты запомнил почти все, что разглядели твои глаза и услышали твои уши, – и это воистину удивительно для обыкновенного человека. И каждое из твоих воспоминаний станет твоим оружием в борьбе с судьбой, если вообще вам, роду человеческому, дано состязаться с этой непростой красавицей. Теперь же прощай. Пусть я и не разделил с тобой трапезы, однако вместе с тобой насладился пиршеством духа, а это, поверь, иногда важнее, чем чрево, до отказа набитое тощими пугливыми мальчишками.

Наг неспешно заскользил в свои покои – скала, раскрывшись, вот-вот должна была вернуться на место. И тут Масуд вскрикнул:

– Наг, повелитель! Я хочу еще спросить у тебя…

– Говори, глупый малыш… – Голова гигантской змеи вновь показалась в проломе скал.

– Но мы… Нам с тобой… – Увы, как ни хотелось Масуду задать вопрос, у него это не получилось. Должно быть, от удивления и радости.

– Нет, – еще одна улыбка озарила лицо Нага, вновь вызвав у юноши холодный озноб. – Мы с тобой, человечек, более не увидимся. Однако за твою смелость я позволю тебе иногда задавать мне безмолвные вопросы. И обещаю, что буду отвечать на каждый из них, ибо сегодняшний день запомнится мне очень хорошо. Нечасто я остаюсь голодным, но довольным.

Последние слова еще не стихли, но Нага уже не было во вновь ставшей совсем крохотной пещерке. А ветер в горах и впрямь стихал. Открывался путь вниз, на теплую равнину, в княжество Нарандат.

Свиток пятнадцатый

Буран давно утих, беспощадное солнце мгновенно высушило каменистые тропы, что вели в плодородную долину.

Масуд спускался, стараясь не сдвинуть ни одного камня – он уже видел, каких бед может натворить один крохотный, почти песчинка, камешек, покатившийся с вершины. Он иногда останавливался, переводил дыхание, присаживался на валуны, что казались покрепче.

«Помни, малыш, твой разум есть твой ключ к будущему!» Голос Нага прозвучал столь отчетливо, что юноша невольно обернулся туда, откуда ушел. И увидел ее – скалу будто из жидкого металла, поиски которой и привели юношу к встрече с магом-повелителем.

Скала играла в лучах поднимающегося солнца всеми оттенками серебра. Изредка по ней вились тонкие нити красного цвета, словно капли крови, застывая, оставили след на блестящих камнях.

«Благодарю тебя, мудрый маг. И постараюсь не забывать об этом никогда».

Воистину, иногда слова предсказания каждый из нас трактует так, как ему удобно. Иногда – как ему понятно, иногда – так, как выгодно. Ибо разве не разум каждого из нас есть ключ к собственно нашему будущему?

Если ты ленив, нелюбопытен, надменен, то твое будущее стиснуто рамками, которые создала твоя тупость. Но если ты готов учиться всю свою жизнь, находиться в непрестанном поиске, радуясь каждому новому дню и открывая новые прекрасные грани жизни, то будущее твое столь же необыкновенно, ибо не ограничено ничем, кроме, может, краткости самой жизни человеческой. Как бы то ни было, сейчас перед Масудом стояла задача воистину непростая: странствие истощило его, буран отобрал немногие пожитки. Но предстояло еще войти в столицу княжества, да войти не оборванцем, а сыном древнего купеческого рода, гордящегося своей историей и своими корнями.